Агата Кристи - Каникулы в Лимстоке. Объявлено убийство. Зернышки в кармане
— Не только это. Вы должны заставить людей смотреть не на ту вещь и не на то место — это называется «направить по ложному пути», насколько я знаю.
— Ну, — сказал я, — тогда, кажется, все ищут нашего лунатика не там, где надо.
— Я бы и сама ошиблась, — сказала мисс Марпл, — отыскивая кого-то весьма здравомыслящего.
— Да, — задумчиво проговорил я, — как раз это и сказал Нэш. Я помню, он особо подчеркивал добропорядочность убийцы.
— Да, — согласилась мисс Марпл. — Это очень важно.
С этим, кажется, были согласны все.
Я обратился к миссис Дан-Кэлтроп.
— Нэш думает, — сказал я, — что должны быть еще анонимные письма. А ваше мнение?
— Это возможно, я полагаю, — медленно произнесла она.
— Если в полиции так думают, так и будет, не сомневайтесь, — сказала мисс Марпл.
Я упорно продолжал приставать к миссис Дан-Кэлтроп:
— Вы все еще жалеете этого сочинителя?
Она порозовела:
— Почему бы и нет?
— Я не думаю, что могу с вами согласиться, дорогая, — сказала мисс Марпл. — Не в этом случае.
Я горячо заявил:
— Письма довели женщину до самоубийства, они были причиной огромной беды!
— Вы получали такие письма, мисс Бартон? — спросила мисс Марпл Джоанну.
Джоанна прожурчала:
— О да! Там говорились совершенно жуткие вещи!
— Я уверена, — сказала мисс Марпл, — что молодые и очаровательные леди в первую очередь должны были привлечь внимание сочинителя.
— Как раз поэтому я и думаю: очень странно, что Элси Холланд не получила такого письма, — сказал я.
— Позвольте, — сказала мисс Марпл, — это гувернантка Симмингтонов — из тех, кто приснился вам, мистер Бартон?
— Да.
— Может, она и получила письмо, да не хочет признаваться, — предположила Джоанна.
— Нет, — сказал я. — Я ей верю. И Нэш тоже.
— Боже мой! — воскликнула мисс Марпл. — Тогда это очень интересно! Это самое интересное из всего, что я услышала!
Когда мы шли домой, Джоанна сказала, что я не должен был повторять слова Нэша о том, что письма будут приходить еще.
— Почему?
— Потому что миссис Дан-Кэлтроп может оказаться Этим Человеком.
— Ну ты же сама в это не веришь!
— Я не уверена. Она странная женщина.
И мы вновь принялись перебирать возможные варианты.
Двумя днями позже я возвращался в автомобиле из Эксамптона. Там я поужинал и потом отправился назад; к тому времени, как я доехал до Лимстока, почти стемнело.
Что-то не ладилось в автомобильных фарах, и, немного помедлив, пытаясь включать и выключать их, я вышел из машины, чтобы взглянуть, не могу ли я что-то исправить. Потратив какое-то время на эту возню, я все-таки ухитрился в конце концов заставить их работать.
Дорога была пустынна. Никто в Лимстоке не выходит из дома после наступления темноты. Первые дома были прямо передо мной, и среди них безобразно торчало здание Женского института. Оно смутно вырисовывалось в слабом свете звезд, и что-то побудило меня подойти и взглянуть на него. Не знаю, возможно, я уловил мельком неясное движение, словно бы какая-то фигура проскользнула в калитку; если так, то движение это было настолько неопределенно, что не отложилось в моем сознании, однако я внезапно ощутил нечто вроде непреодолимого любопытства к этому месту.
Калитка была слегка приоткрыта; я распахнул ее и пошел во двор. Короткая тропинка и четыре ступеньки вели к двери.
Я постоял мгновение в нерешительности. В самом деле, зачем я здесь? Я не знал; но тут внезапно, совсем рядом, я услышал шелест. Как от шелкового дамского платья.
Я резко повернулся и обогнул угол здания, направляясь туда, откуда донесся звук.
Я никого не увидел. Я пошел дальше и обогнул следующий угол. Теперь я был позади дома. И вдруг, в двух футах от себя, я увидел открытое окно.
Я подкрался к нему и прислушался. Я ничего не услышал, но то ли почувствовал, то ли угадал, что внутри кто-то есть.
Моя спина еще не окрепла настолько, чтобы заниматься акробатикой, но я ухитрился подтянуться и перевалиться через подоконник. К сожалению, я изрядно нашумел.
Я постоял внутри, у окна, вслушиваясь. Потом шагнул, вытянув перед собой руки. И тут же услышал слабый звук впереди, справа.
В кармане у меня был фонарик, и я включил его.
Мгновенно прозвучал низкий, отчетливый голос:
— Уберите это!
Я тут же повиновался, поскольку мне и секунды не понадобилось, чтобы узнать лейтенанта Нэша.
Он взял меня за руку и провел через дверь в коридор. Здесь, где не было окон и никто снаружи не мог заметить наше присутствие, он включил свет и посмотрел на меня скорее печально, нежели сердито.
— Вы могли получить по голове в ту минуту, мистер Бартон.
— Простите, — сказал я виноватым тоном, — но у меня возникло подозрение, что здесь что-то неладно.
— Возможно. Вы что-то видели?
Я колебался.
— Я не уверен, — сказал я наконец. — У меня было смутное ощущение, что я видел кого-то, крадущегося к калитке, но я не могу сказать, что я действительно видел кого-то. Потом я услышал шорох за углом, с этой стороны здания.
Нэш кивнул.
— Все верно. Кто-то прошел вокруг дома перед вами. Он — или она — остановился возле окна, потом быстро ушел. Вас услышал, я полагаю.
Я еще раз извинился.
— А вы здесь с какой целью? — спросил я.
Нэш ответил:
— Я основываюсь на мысли, что сочинитель анонимок не может прекратить писать эти письма. Она знает, что это опасно, но будет продолжать. Это вроде жажды пьяницы или наркомана.
Я согласился.
— Видите ли, мистер Бартон, я предполагаю, что она захочет, чтобы письма выглядели как можно более одинаковыми. У нее есть вырезанные страницы из книги, и можно продолжать составлять письма из тех слов. Но конверты представляют сложность. Она захочет отпечатать адрес на той же самой машинке. Она не может рисковать и использовать другую машинку или написать адрес от руки.
— Вы всерьез думаете, что она будет продолжать с прежним энтузиазмом? — спросил я недоверчиво.
— Да. И могу держать пари на что вам будет угодно — она полна уверенности. Они же всегда тщеславны, как дьявол, эти люди! Ну вот, я и вычислил, что эта особа явится в институт после наступления темноты, чтобы добраться до машинки.
— Мисс Гинч, — сказал я.
— Возможно.
— Вы все еще не знаете?
— Я не знаю.
— Но подозреваете?
— Да. Но кто-то очень хитер, мистер Бартон. Кто-то знает все правила этой игры.
Я мог представить ту сеть, которую Нэш раскинул вокруг. Я не сомневался, что каждое письмо, написанное любым из подозреваемых, отправленное по почте или доставленное вне ее, немедленно исследуется. Рано или поздно преступника накроют, допусти он хоть малейший просчет.
В третий раз я извинился за свое усердие и нежелательное присутствие.
— Да ну, — философски бросил Нэш, — в другой раз повезет.
Я вышел в ночь. За моей машиной смутно виднелась чья-то фигура. К моему изумлению, я узнал Меган.
— Привет! — сказала она. — Я так и думала, что это ваша машина. А что вы здесь делаете?
— А вы что здесь делаете? Это куда интереснее, — сказал я.
— Я гуляю. Я люблю гулять по вечерам. Никто тебя не останавливает и не говорит глупостей, и я люблю звезды, и все как-то лучше пахнет, и обычные вещи так странно выглядят.
— Это все я, безусловно, допускаю, — сказал я. — Но только кошки и колдуньи бродят в темноте. О вас беспокоятся дома.
— Нет. Они никогда не беспокоятся о том, где я или что я делаю.
— А как вообще ваши дела? — спросил я.
— Все в порядке, похоже.
— Мисс Холланд присматривает за вами после всего этого?
— Элси в норме. Ничто не поможет ей перестать быть полной дурой.
— Жестоко… но похоже на правду, — сказал я. — Забирайтесь в машину, я отвезу вас.
Меган ошиблась, сказав, что ее отсутствия никогда не замечают.
Симмингтон стоял на крыльце, когда мы подъезжали. Он всмотрелся в машину.
— Эй, Меган тут?
— Да, — сказал я. — Я доставил ее домой.
Симмингтон сказал резко:
— Ты не должна уходить таким образом, ничего не сказав нам, Меган. Мисс Холланд очень о тебе беспокоилась.
Меган что-то невнятно пробормотала и прошествовала мимо него в дом. Симмингтон вздохнул:
— Взрослая девушка — большая ответственность, особенно когда нет матери, чтобы присмотреть за ней. А школу она уже переросла, мне кажется.
Он посмотрел на меня как-то подозрительно.
— Полагаю, вы учили ее водить машину?
Я рассудил, что лучше оставить его с этой мыслью.
Глава 7
На следующий день я продолжал сходить с ума. Оглядываясь теперь назад, я действительно не могу найти другого объяснения.
