Адива Гефен - Алмазная пыль
— Да. У него тоже есть дочь?
— У него сын. А Хилик — большой босс в банке «Леуми». Они рассматривают вопрос о спонсировании мюзикла. Хотят закупить пять тысяч билетов. Ты понимаешь, что это значит?!
— Сюзан! — я повысила голос почти до крика. — Чтоб ты даже не вздумала прийти на кастинг! Иначе я вместе со своим мюзиклом ухожу в клуб Кирьят-Гата. А сейчас дай мне на пару минут компьютер, пожалуйста.
Компьютер Культурного Центра работал безупречно. Быстрый поиск в «Гугле» не принес никакой информации о музееведе по имени Михаэль Топаз. Зато более десяти тысяч сайтов упоминали Зуциуса. С чего начать?
Мой мобильный телефон упрямо застрекотал.
Сюзан беспокойно вертелась вокруг меня:
— Не будешь отвечать?
— Нет. Пойду готовиться к кастингу.
Выйдя из кабинета, я заглушила звонок назойливого аппарата. На двери моего класса висело объявление о кастинге для мюзикла. Несколько девочек ждали в коридоре.
— Девочки, вы что, из школы сбежали?
— Нас сегодня раньше отпустили… — захихикали они.
— Ясно. Но мы начнем не раньше трех.
Студия была готова к прослушиваниям. За длинным столом стояли три стула для судей и перед ними — новые желтые блокноты. Отлично! Сначала выберем Марию, потом — Тони. Он должен будет соответствовать девушке. Потом отберем актеров на остальные роли, танцоров и певцов.
В кармане завибрировал мобильник. Переждав его эпилептический припадок, я проверила список входящих звонков. Восемь звонков от той, которая когда-то была моей матерью. Один звонок от Рут, один от Идана и пять от Шамира. Шамир и еще раз Шамир. Никуда от него не денешься! Ах да! Я же обещала с ним сегодня встретиться! Но я не знала про кастинг, так что — пускай подождет…
Без четверти три в комнату заглянул Гиль Шломот — хореограф Культурного Центра, и сразу за ним появилась Шарон Алуф — аранжировщик, талантливая девушка, которая так же, как Гиль и я, променяла искусство на практическую деятельность. Одним искусством не проживешь…
Мы пригласили первую претендентку. Высокая накрашенная девица впорхнула и остановилась точно передо мной.
— Это вы — Габи? — спросила она, широко улыбаясь. — Я Нирит. Нирит Кахлон, — и выжидающе посмотрела на меня.
Я не реагировала.
— Я — дочь Кахлона! — пояснила она. Ну, конечно! Как же я не догадалась?! Дочь заведующего отделом парковки в тель-авивской мэрии.
— Давай, Нирит, покажи нам, что ты умеешь, — улыбнулся Гиль с наивным оптимизмом.
— Я приготовила музыкальный номер из «Кэтс», — объявила юная Кахлон, цепляя сзади к брюкам красивый черный хвост.
Дверь студии распахнулась, и в комнату вплыла Сюзан собственной персоной.
— Да! — рявкнула я. — Что ты хотела?
— Тебе звонили, сказали — это очень срочно, перезвонят через две минуты. Иди, я тебя подменю.
Что это? Сюзан хочет таким способом обеспечить дочери заведующего отделом парковки роль Аниты? Не похоже. Лицо Сюзан выражает сочувствие. Она не пыталась меня провести. Я выбежала из комнаты. Я не просто испугалась — я была в панике. Я ворвалась в кабинет, и в ту же минуту зазвонил телефон.
— Ответь же! Скорее! — закричала я Фиме, который сидел за письменным столом.
Удивленно посмотрев на меня, он поднял трубку.
— Да, она только что вошла, — сказал он и прикрыл рукой микрофон. — Это из полиции, — прошептал он, протягивая мне трубку.
Это был не Шамир и даже не Джейми, а незнакомая полицейская, которая сухо сообщила мне, что мой дедушка находится в приемном покое больницы «А-Шарон».
— Что случилось? Что с ним?! — закричала я.
— Всё в порядке. Не волнуйтесь. Но мы просим вас приехать.
«Мы»? Что делает полицейская рядом с моим дедушкой? Но на расспросы не было времени. Меня охватила паника. Что он сказал полицейским? Что его так подкосило?
Швырнув трубку, я выбежала из кабинета прямо в объятия Сюзан.
— Звонили из больницы? Что они сказали?
— ЧП, Сюзан!
— То есть?..
— А то, что теперь ты будешь руководить кастингом, — выпалила я. — Но запомни — никаких детей и внуков! Последнее слово за мной! Мы потратим на поиски Марии хоть два года, но сделаем хороший мюзикл! Только так мы получим бюджет! Вот увидишь!
Она обняла меня.
— Подожди! — закричал мне вслед Фима. — Ты же не можешь вести машину в таком состоянии. Я вызову такси… — но я была уже на улице и неслась к машине. Тут я заметила высокую фигуру Душки, который стоял недалеко от ворот, опираясь на шикарную машину с затемненными стеклами. А рядом с ним — ни кто иной, как сам господин Топаз.
— Габи! — крикнул Душка и помахал мне. Отделившись от роскошной машины, он подошел ко мне. — Что случилось? Почему ты не на кастинге?
Я не ответила. Уселась в старый «форд» и повернула ключ. Утреннее смущение, беспокойство за дедушку, секреты между Душкой и Топазом — всего этого было слишком много. Мне хотелось только одного — уехать отсюда и добраться до больницы.
— Стой, сумасшедшая! Что с тобой? — закричал Душка и встал перед «фордом», преграждая мне путь.
Я открыла окно:
— Уйди с дороги!
— Нет! Что случилось?
— Не твое дело! Как поживает твой новый друг?
— Хорошо, а что?
— Ничего!
Он и не подумал отойти в сторону. Он меня знает…
— Что стряслось, Габриэльчик?
— Дедушка… Его забрали в больницу.
Вкрадчивая улыбка мигом слетела с его губ. Он открыл дверцу машины и подтолкнул меня на пассажирское сидение.
— Подвинься, я поведу, — он сказал это таким заботливым голосом, что у меня внутри будто лопнуло что-то.
— Эй, да ты плачешь?! — Душка был поражен. Ловко маневрируя, он выехал с тесной стоянки.
— Нет.
— Не плачь. Твой дедушка не из тех, кто с легкостью расстанется с этим миром. Не надо, милая, прекрати…
Я уже много лет не плакала. Слезы, плач, жалость к себе — всё это для меня давно закончилось. Папа не разрешал мне плакать. Он говорил, что мы должны беречь запас слез, ибо кто знает, что еще нас ждет… В общем, когда она уехала, а мы остались, твердо решив не плакать, папа привязался к виски… Он прятал бутылки в пустующей спальне. Каждый вечер он пил, глядя куда-то вдаль, слушал измученного Малера и всё ждал, что она войдет в калитку, принеся с собой аромат жасмина, которым она любила душиться…
Слезы были роскошью. Только бабушке Йоне разрешалось плакать. Она обнимала меня, прижимала к своей огромной груди и заливала мне лицо соленой жидкостью. «Бедная девочка», — всхлипывала она…
— Ты в порядке? — Душка тронул меня за плечо и тут же отдернул руку.
