Эллери Куин - Последний удар
Сержанту Девоу, по всей видимости, удалось добиться прекращения огня, поскольку бывшие друзья обращались друг к другу, когда того требовали правила застолья, хотя и без особой теплоты. Расти держалась с несколько высокомерной снисходительностью женщины, которая знает, что за нее велось сражение и что все присутствующие об этом осведомлены. Валентина была в курсе всех ужасных подробностей — это было видно по тому, как весь вечер раздувались ее очаровательные ноздри.
Переход общества в гостиную чем-то напоминал беспорядочное отступление. Подобно всякому раненному в бою, Эллен оказалась в арьергарде. Забинтовывая ей лодыжку под озабоченным взором дядюшки, доктор Дарк объявил, что у нее лишь поверхностное растяжение, однако она прихрамывала.
Общество вышло в гостиную в тот самый момент, когда сержант Девоу, стоя у камина, говорил:
— Ничего не поделаешь, мистер Куин. Либо он слишком хитер и не даст себя поймать, либо же это я проморгал.
— О чем это вы? — спросила Эллен.
— Это «третий Святок вечерок», — довольно мрачно ответил Эллери.
Все сразу посмотрели под елку. Там ничего не было.
— А я-то совсем про это забыл! — воскликнул Артур Крейг. — Вы что же, устроили ловушку?
— Что-то вроде. Сержант спрятался так, чтобы можно было видеть все, что происходит в холле и гостиной. Ему из-за этого пришлось пожертвовать ужином. И вы, сержант, никого не увидели?
— Никого и ничего.
Эллери проворчал:
— Ничего не понимаю. Должен же быть третий подарок. На двух же он не остановится… Идите поешьте, сержант, и спасибо вам.
Девоу голодной походкой вышел из комнаты.
— Он что, никогда не спит и не переодевается? — с некоторым раздражением спросил доктор Дарк.
— У него есть сменщик — заступает в полночь и уходит до того, как кто-нибудь проснется, — сказал Эллери. — Это дает Девоу возможность сбегать в казарму и несколько часов поспать.
— Сменщик? — злобно проворчал Роланд Пейн. — Кто-нибудь его видел?
Никто не ответил. По счастью, появился Фелтон, разливая коньяк мужчинам и ликеры дамам. Спустя некоторое время все включились в беседу.
Это произошло, почти как Эллери и ожидал, внезапно. В очередной раз обнося гостей напитками, Фелтон прошел рядом с елкой. Украшение, висящее на конце одной из веток, зацепилось за стакан на подносе. Пытаясь подхватить стакан, пока тот не упал, Фелтон потерял равновесие и налетел на елку. Посыпался град мишуры.
— Девоу! — взревел Эллери.
Сержант примчался с салфеткой за воротом. Челюсти его еще шевелились, пережевывая ростбиф.
— Что стряслось? — Он лихорадочно озирался.
— Смотрите.
Взгляд сержанта скользнул туда, куда указывал обвинительный перст Эллери. Там, под деревом, среди упавших украшений, лежала крохотная упаковочка из краснозеленой фольги, перевязанная золоченой лентой.
Сержант Девоу начал заикаться.
— Н-но никто…
— Разумеется, нет, — сказал Эллери. — Поскольку произошло это днем, когда нас с вами не было в доме. Или, самое позднее, в начале вечера, до того, как мы установили наблюдение. Он просто взял да и засунул пакетик поглубже в ветки — в конце концов, кто-нибудь обнаружил бы его. Черт побрал бы его игривую душу — мы для него тоже вроде игрушек!
Эллери выхватил пакетик из-под елки. Он отбросил уже знакомый ярлычок с Санта-Клаусом и надписью «Джону Себастиану» и сорвал обертку с белой коробочки. В ней лежало что-то, завернутое в красную оберточную бумагу, а сверху находилась маленькая белая карточка с еще одним машинописным стишком:
В третий Святок вечерок
Шлю тебе, мой голубок,
Г в о з д и к погнутый железный.
Для скрепленья крыш полезный.
Именно этот предмет и был завернут в красную бумажку: обычный железный гвоздь, согнутый вдвое и слегка напоминающий крюк.
Эллери подошел к дубовому бюро, реквизированному им прошлым вечером для хранения подарков, открыл его ключом, который выдал ему накануне хозяин, и извлек уже многократно осмотренный домик. Он поставил домик на стол и снял крышу.
— Вот, — сказал он сквозь зубы. — Два металлических ушка. Это чтобы в них гвоздь вставить и прикрепить крышу ко второму этажу. Помню, я не мог понять, зачем они нужны. Теперь мы знаем.
— Что мы знаем, мистер Куин? — спросил мистер Гардинер с несвойственной мирянам наивностью. — Мне это как-то ничего не говорит.
В зеленых фанатичных глазах Оливетт Браун вспыхнуло торжество.
— Железо! — воскликнула она. — Откуда вам знать? Да, даже вам, мистер Гардинер…
— Оливетт… — начал старый джентльмен.
— И особенно вам. Но я-то все это изучила. Да, я знаю, что поэтому я плохая христианка, мистер Гардинер, но многие из этих знаний появились задолго до того времени, когда Господь наш ступил по земле. Известно ли вам, что железо обладает силой отпугивать злых духов?
— Тогда как же, Оливетт, — мягко спросил мистер Гардинер, — как же получается, что во всей литературе о ведьмах и колдунах злые духи всегда пользуются железными сосудами и инструментами для изготовления своих зелий?
— Вот именно, — вставил Дэн З. Фримен.
— Мама, пожалуйста! — взмолилась Расти.
Какое-то внутреннее благочиние помешало миссис Браун обрушиться на своего бывшего пастыря, и тем больше досталось несчастному издателю.
— Знаю я таких, как вы, мистер Фримен! Что ж, давайте опровергайте!
— Но, дорогая миссис Браун, — возразил Фримен, — я ведь не…
— Тогда почему же железо защищает от привидений? Или вы даже этого не знаете?
— Честно говоря, нет, — Фримен был явно расстроен тем, что оказался в центре спора. — Но тогда мне непонятно, почему все привидения в европейских замках, о которых мне доводилось слышать, ночи напролет таскают за собой тяжелые цепи по всему дому.
— Можете насмехаться сколько угодно, мистер Фримен! — От ярости на шее у женщины вздулись жилы. — Но я заверяю вас, что с самого начала времен, когда у эпилептика случался припадок, рядом с ним в землю вбивали железный гвоздь, чтобы пригвоздить демона! Что вы на это скажете?
— Следует обратить внимание Американской ассоциации медиков на этот факт, — серьезно заметил доктор Сэм Дарк.
— О-о! — Оливетт Браун с громким топотом выскочила вон. Расти побежала за ней.
— Извините, — сказал толстый врач, — но я просто не могу поверить, что она всерьез воспринимает хоть половину всей ахинеи, исходящей из ее уст.
Мистер Гардинер встал, покачивая головой, и устремился вслед за матерью и дочерью.
