Эрл Гарднер - Дело обеспокоенного опекуна
— Что делали вы?
— Захлопнул крышку капота, сел в машину и продолжил преследование.
— Вам удалось не потерять его из виду?
— Да, сэр.
— И куда направлялся подсудимый?
— В Энсенаду. Он остановился в мотеле «Сиеста дель Тарде».
— И что сделали вы?
— Позвонил своему шефу, Полу Дрейку, и сообщил, что объект зарегистрировался в мотеле под именем Фрэнк Керри.
— И что потом?
— Приехали адвокат Перри Мейсон и его секретарь Делла Стрит. Я показал им, где остановился подсудимый, и они пошли к нему.
— А дальше?
— Появилась мексиканская полиция.
Бейли торжествующе улыбнулся и, взглянув на Мейсона, произнес:
— Перекрестный допрос.
— В записи мы слышим лишь то, что говорил Даттон, но ничего не знаем о том, что говорил его собеседник, не так ли? — сказал Мейсон.
— Да.
— Вам известно, кому звонил поверенный?
— Нет, сэр.
— Вы не знаете, что мог ему сказать собеседник?
— Нет, конечно!
— У меня все, — объявил Мейсон. После этого взял слово судья Альварадо:
— На этом мы закончим сегодняшнее заседание. Я благодарю обе стороны за то, что судебное разбирательство идет быстро и плодотворно. Присяжных прошу воздержаться от обсуждения обстоятельств дела, они также не должны ни с кем советоваться, читать отчеты в газетах, слушать информацию об этом деле по радио или телевидению. Им необходимо избегать выражения собственных мнений, пока не придет время вынесения окончательного вердикта. Заседание возобновится завтра в десять часов утра.
Глава 16
Мейсон снова находился в тюремной комнате для свиданий, лицом к лицу со своим подзащитным.
— Это ваш последний шанс, Даттон.
— Я уже сказал вам правду.
— Если вы будете путаться на перекрестном допросе, вам никто не поможет.
Даттон кивнул.
— И пожалуйста, не стоит недооценивать дара многоуважаемого Гамильтона Бюргера задавать неприятные вопросы.
— Вы считаете, мне обязательно надо давать показания?
— Иного выхода нет, — ответил Мейсон. — Присяжные уже все решили, и их решение отнюдь не в вашу пользу. Так что вам придется не просто дать показания, но и попытаться убедить присяжных в том, что вы не врете. И если вас поймают хоть на малейшей лжи — хотя бы даже насчет времени, когда вы встаете утром, или сколько кусков сахара кладете в кофе, — вся защита полетит к чертям.
— Я сказал вам правду, — повторил Даттон.
— Вы не пытаетесь покрывать кого-нибудь?
— Например?
— Например, Дезире Эллис?
— Нет! Я уже сказал вам всю правду.
— Палмер назвал вам номер телефона, по которому вы должны были позвонить ровно без четверти десять?
— Да.
— Вы позвонили ему из кабины с магнитофоном: вам назвали другой номер, по которому следует позвонить немедленно. Там чей-то голос сказал вам, чтобы вы встретились с Палмером у седьмой лунки на площадке для игры в гольф?
— Да.
— Во второй раз с вами говорил женский голос?
— Не знаю… Сейчас мне кажется, что это был голос мужчины, старающегося подражать женскому, но утверждать не стану. Все, что я могу сказать, — голос был слишком высоким для мужчины и чересчур хриплым для женщины.
— Какой номер вы набирали?
— Не помню. Палмер меня предупредил, что он снимает на определенные часы телефонные кабины, чтобы избежать ловушек и исключить возможность обращения в полицию.
— И что произошло, когда вы позвонили по этому номеру?
— Мне сказали: «Возьмите карандаш и запишите номер. Позвоните по нему ровно через десять секунд». Я уверен, что первый голос был мужской. Да, это точно.
— И вы записали номер?
— Да.
— Почему вы так хотели получить сведения, дискредитирующие Фреда Хедли?
— Вы это знаете. Зачем спрашивать?
— Я вас спрашиваю, потому что хочу услышать, как вы об этом скажете присяжным.
— Чтобы защитить Дезире Эллис. Защитить от нее самой, а главное — от домогательств человека, который хотел использовать ее в своих низких целях.
Мейсон долго, сосредоточенно изучал лицо своего клиента, а затем резко встал.
— Хорошо, Даттон! Я не собираюсь репетировать ваши показания в суде. Мой совет остается прежним — говорите правду. Всю правду и ничего, кроме правды. Ничто не поможет вам в суде больше, чем искренность.
— Я понимаю, мистер Мейсон.
— А сейчас постарайтесь заснуть, так как вас ждут суровые испытания, будьте уверены!
Глава 17
— Шеф! У Пола Дрейка есть еще один свидетель! — объявила Делла, когда Мейсон вошел в свою контору. — Он сейчас в агентстве Пола.
— Кто он?
— Человек, который живет в сотне метров от «Барклай-клуба». Его дом находится как раз неподалеку от места убийства. Вечером он слышал звук выстрела, но это было раньше того времени, когда, по мнению следствия, произошло убийство.
Лицо Мейсона озарилось удовлетворенной улыбкой.
— Я долго ждал, когда появится хоть один шанс выиграть это дело, — и кажется, вот он! Мне необходимо немедленно переговорить с этим человеком.
Делла позвонила по телефону и сообщила: — Пол уже ведет его сюда.
— Хорошо. Делла, приготовься записать его показания. Запиши его имя на чистом листе бумаги и приготовь мне документы для представления его суду в качестве первого свидетеля защиты. Ни под каким видом нельзя допустить, чтобы он исчез до того, как даст показания.
Делла понимающе кивнула и подготовила бланк повестки для вызова на судебное заседание, положив его так, чтобы он не бросался в глаза.
В дверь конторы постучали. Это был «фирменный» стук Пола Дрейка, которым он всегда оповещал Мейсона о своем визите.
Дрейк вошел в сопровождении человека высокого роста, на вид лет пятидесяти, с большим носом и проницательными глазами под лохматыми бровями.
— Знакомьтесь: это мистер Мейсон, — представил Дрейк посетителю хозяина кабинета. — Мейсон, это Джордж Хольбрук. Мистер Хольбрук живет недалеко от «Барклай-клуба».
— Очень рад, мистер Хольбрук, — сказал Мейсон, пожимая руку новому свидетелю защиты.
Делла незаметно выскользнула из кабинета, прихватив с собой бланк повестки.
— Присаживайтесь. Как я понял, у вас есть какие-то новые сведения, относящиеся к делу, которым мы занимаемся?
— Может быть, новые, а может, и нет… — произнес мужчина, усевшись на предложенный стул и закинув ногу на ногу. — Вот что произошло вечером двадцать первого… Я читал в газетах об этом деле, и вдруг меня словно током прошибло… Я спросил жену, не случилось ли это в тот вечер, когда мы будто бы слышали выстрел.
— Вы уверены в дате?
— Подождите, я просто повторяю то, что сказал тогда жене. В дате я уверен потому, что сестра жены прислала нам телеграмму, в которой сообщала, что прилетает в тот день, без десяти одиннадцать. Ну так вот, вышел я на крыльцо воздухом подышать и сигарету выкурить. — Хольбрук усмехнулся. — Моя жена не любит, когда я курю в доме. Она у меня такая… такая чувствительная, а табак и вовсе на дух не переносит. Так что я вышел покурить. Если бы я не вышел, она бы так раскричалась! Так что я обычно всегда на крыльце курю…
