Найо Марш - Убийца, ваш выход! Премьера
— Верно, — поддакнул инспектор Фокс, возвращаясь в ванную.
— Обожаю Фокса, — признался Аллейн, — он воплощение здравого смысла и житейской мудрости. В этом комоде ничего нет, и в карманах костюмов тоже. А это что такое?
Он извлек на свет божий еще одно письмо, даже не письмо, а записку на дешевой бумаге. Аллейн передал ее Найджелу, и тот прочитал вслух:
— «Дорогой мистер Сюрбонадье! Я жалею о том, что было между нами, и папаша на меня сердится. Он все знает, а Берт добрый, я ему все рассказала, и он меня простил. Но говорит, ежели вы еще глянете в мою сторону, он вас уделает, поэтому, пожалуйста, даже на меня не глядите. Трикси. P. S. Я ничего не сказала про подарки, только больше их мне не посылайте».
— Кто такой Берт? — спросил Найджел.
— Это бутафор — Альберт Хиксон, — пояснил Аллейн.
— Да, обрадуется наш славный Фокс. Ох уж эта Трикси! Необходимо снова с ней побеседовать.
Аллейн пододвинул стул к платяному шкафу, залез на него, встал на цыпочки и пошарил рукой по верхней полке.
— Внимание! — внезапно выкликнул он.
Найджел подскочил к нему. Отодвинув в сторону кожаную шляпную коробку, старший инспектор вытащил из шкафа кованую шкатулку.
— Вот то, что мы искали! — засиял от радости Аллейн.
ГЛАВА 13
СОДЕРЖИМОЕ ШКАТУЛКИ
— Черт возьми, откуда вы могли знать, что она у него есть? — выкрикнул Найджел.
Аллейн слез со стула, порылся в кармане и извлек оттуда ключик на тонкой стальной цепочке.
— Этот вот ключик он носил на шее, это и навело меня на мысль о шкатулке. Такие ящички производит одна-единственная фирма, и ключи у всех разные.
Он вставил ключик в скважину, дважды повернул его, замок громко щелкнул, и Аллейн откинул крышку.
— Снова бумаги, — разочарованно вздохнул Найджел.
— Бумаги бумагам рознь, — назидательно сказал Аллейн.
Он поставил шкатулку на стеклянную поверхность туалетного столика, и, ловко орудуя пинцетом, извлек из нее голубой листок. Развернув его, старший инспектор склонился над ним, затаив дыхание.
— Взгляните, — подозвал он журналиста, — только не дотрагивайтесь.
Найджел увидел, что на листке написано всего два слова, повторяющиеся множество раз: «Эдвард Уэйкфорд, Эдвард Уэйкфорд, Эдвард Уэйкфорд».
Аллейн молча вышел из спальни и вернулся с газетой, хранившейся в сундуке, сличил факсимиле с упражнениями на голубом листке. Подписи оказались совершенно идентичны.
— Господи, чего ради он хранил такую улику? — шепнул Найджел.
— Остается только гадать, — пожал плечами Фокс, — Чужая душа — потемки. Может, им двигало тщеславие.
— Это все ерунда, — пробормотал скороговоркой Аллейн. Нет, Фокс, тут причина в другом.
В конверте, извлеченном затем из шкатулки, оказалось письмо. Оно начиналось обращением: «Дорогой мистер Сэйнт!» и вместо подписи в конце стояли инициалы: «Г.Д.М.»
— Ура! — воскликнул Аллейн. — Бывший лакей осеняет себя ореолом сомнительной славы. Теперь мы убеждаемся в его правдивости. Это письмо от Мортлейка!
«Дорогой мистер Сэйнт! Посылаю Вам чек на пятьсот фунтов в погашение своего должка. Все товары удалось сбыть, как мы уславливались. Особенно бойко расходится шантунгский шелк, однако еще большие надежды я возлагаю на цейлонский чай, который должен привезти в июне наш мистер Чарльз. Искренне Вам преданный, Г. Д. М».
— Вот это удача! Фокс, мой дорогой, ведь это рука самого Мортлейка! Ценнейшая реликвия, намять о былых сражениях. Надеюсь, вы не забыли, Фокс?
— Как можно, сэр! «Шантунгский шелк» — это героин, а «цейлонский чай» — кокаин. Мы схватили тогда всю шайку, только Мортлейк вышел сухим из воды.
— А Чарльз — не кто иной, как Вонючка Кварлз, отхвативший на суде пять лет, спаси Бог его грешную душу! Будь у нас тогда это письмецо, несдобровать бы мистеру Мортлейку. Вот чем пугал племянник дядюшку!
— Похоже, сэр, Джекоб Сэйнт и есть тот, кто нам нужен. Хотя, согласитесь, записка Трикси подтверждает мою версию с бутафором.
— Вы оба, должно быть, сильно взволнованы новым оборотом дела? — лукаво прищурясь, спросил Аллейн.
— А какие еще у нас в жизни удовольствия? В шкатулке-го больше ничего нет.
Аллейн сложил листки, стараясь не оставлять на них отпечатков пальцев, сунул в лакированный футляр, который ему подал Фокс, потом запер шкатулку, поставил ее назад в шкаф и закурил сигарету.
— Бейли поищет на бумагах следы. Здесь нам больше нечего делать. Я, пожалуй, отправлюсь с визитом к мисс Воэн. Нет, лучше позвонить.
Он сел на кровать, сомкнул пальцы обеих рук на колене, задумчиво покачиваясь взад-вперед. Выражение брезгливости скользнуло по его лицу. Потом он взял с тумбочки телефонный справочник, нашел нужный номер и, обреченно пожав плечами, покрутил диск телефонного аппарата. Остальные молча ждали.
— Это квартира мисс Стефани Воэн? Могу ли я поговорить с ней? Скажите, что звонит мистер Родерик Аллейн. Благодарю вас.
Наступила пауза. Аллейн медленно водил пальцем по краям аппарата.
— Мисс Воэн? Извините ради всего святого, что потревожил вас. Я звоню из квартиры Сюрбонадье. Мы собирались просмотреть его бумаги, их тут очень много, в том числе и писем. — Аллейн помолчал, — О да, я понимаю, насколько это неприятно. Пожалуй, лучше всего нам встретиться здесь, и я смогу задать вам вопросы, если таковые возникнут. Вы чрезвычайно любезны. Я сейчас запру квартиру и уйду по делам, но думаю вернуться сюда часам к девяти. Вам это время удобно? Хотите, я за вами заеду? Ну, как угодно. Тогда до девяти. Прощайте! — И он повесил трубку. — Который теперь час?
— Ровно пять, — ответил Найджел.
— Фокс, отвезите бумаги в Скотланд-Ярд, пусть Бейли ими займется. И отпустите констебля, который дежурит у дома — он больше не понадобится.
— Слушаюсь!
— Заменять констебля не нужно. Я останусь здесь сам.
— До девяти?
— До девяти, а может, пораньше освобожусь. Вы, Найджел, сходили бы снова к Гарденеру, скажите ему, что полиция уверена: статью в «Морнинг экспресс» написал Сюрбонадье. Пусть расскажет подробнее об образе жизни Сюрбонадье в Кембридже. Все, что помнит. Может статься, он что-то утаивает. Сами говорите: он как на иголках. Если он боится, что мы его в чем-то подозреваем, то логичнее было бы отрицать прежнее знакомство с Сюрбонадье.
Найджел снова надулся, обидевшись за друга.
— Не могу устраивать Феликсу допрос с пристрастием — не по душе мне ваше задание…
— Тогда я в вас больше не нуждаюсь и побываю у Гарденера сам. Все любители таковы. Вам и хочется быть в курсе расследования, но в то же время брезгуете замарать руки. Батгейт, я вас отпускаю. Незачем было напрашиваться ко мне в помощники.
