Эрл Гарднер - Дело о ленивом любовнике
Вы, девушки, едете на Седьмую улицу, ставите машину достаточно далеко, чтобы мой «хвост» не мог взять такси. Следите за автобусами. Я буду наблюдать за вами. Когда мой автобус отойдет, я вам просигналю, и вы поедете за ним. Я доеду до достаточно пустынного места и выйду. Мой «хвост», разумеется, от меня не отстанет. Но вы с машиной будете тут как тут. Я сяду в машину – и тогда точно скажу вам, сколько минут я добирался от конечной станции до того места, где вышел. «Хвост» будет думать, что я проделываю эксперимент, проверяя версию свидетеля, и он останется там, крутя пальцами, надеясь поймать такси, а может быть, попытается остановить какую-нибудь машину и предложит водителю пять долларов, чтобы не отставал от меня.
Все будет зависеть от долей секунды. Уехать оттуда нужно будет быстро, до того, как «хвост» поймает какой-то транспорт.
– А потом? – спросила Делла Стрит.
– Потом, – объяснил Мейсон, – вы свернете на первом же повороте с шоссе, и я вам скажу, куда оттуда ехать. Навестим Герти. Герти, вы нас приглашаете провести у себя день и пообедать. Мы закупим какой-нибудь еды в деликатесной лавке и подождем в вашей квартире.
– Ух ты, как здорово! – обрадовалась Герти. – Я как раз начала соблюдать одну из этих диет и считаю каждую калорию, пока не почувствую, что пряжка от пояса упирается мне в позвоночник. Я как раз искала предлог, чтобы все это прекратить, и вот оно! Вы всегда любили бифштексы, мистер Мейсон, а мясник обещал приберечь несколько для меня. В конце концов, когда девушка из статуса недотроги переходит на положение краснеющей новобрачной, это всяко нужно отпраздновать!
Глава 12
Было семь тридцать. В кухне Герти девушки готовили еду. Целый день они отсиживались в квартире, играли в карты, слушали радио, звонили Полу Дрейку, урывками дремали. Перри Мейсон, сидя в одном из мягких кресел, имевшихся в квартире, курил, пуская дым колечками, и мрачно созерцал выцветший ковер. Если верить тому, что сказал Пол Дрейк, целая неделя может пройти, пока они найдут след Боба Флитвуда.
Открытое окно создавало некоторую вентиляцию, впуская немного свежего воздуха, но этого было недостаточно, чтобы выветрить запахи кухни: аромат бифштексов и кофе.
В третий раз за десять минут Мейсон нетерпеливо взглянул на свои наручные часы.
Внезапно зазвонил телефон.
Мейсон подскочил к аппарату, схватил трубку:
– Алло!
Голос Пола Дрейка, звонкий от волнения, ответил:
– Мы его засекли, Перри!
– Засекли Флитвуда?
– Именно!
– Где?
– Он окопался на маленькой ферме – небольшое горное ранчо в пяти милях от того места, где машина съехала с дороги.
– Минутку! Делла, бери блокнот и записывай за мной – я буду повторять. Давай, Пол.
Дрейк стал объяснять дорогу:
– Возле заграждения есть указатель направо от дороги, там сказано: «Впереди – пятьдесят миль подъем в гору. Проверьте, чтобы у вас было достаточно бензина, воды и масла». Увидишь указатель – установи спидометр на ноль.
– У подножия подъема? – уточил Мейсон.
– Так. Как раз перед тем, как начнешь подниматься, за тридцать ярдов или около того.
– О’кей, понял. Потом?
– Проедешь точно тридцать одну и две десятых мили от этого знака, – сказал Дрейк. – Окажешься довольно высоко в горах, за первой грядой попадешь в долину. Через нее протекает ручей, но он узкий и неглубокий. Посмотришь по сторонам, и кажется, что на сотню миль в округе нет никаких ферм. Однако там есть боковая дорога. Свернешь на нее, она приведет к небольшому магазинчику и к почтовому отделению, ровно через одну и четыре десятых мили после поворота. Потом поедешь прямо, мимо почты, сворачиваешь на первую же дорогу налево. Это скверная дорога среди скал, выглядит она так, будто на первых ста ярдах кончится тупиком. Но ничуть не бывало. Она идет дальше, постепенно поднимается и приводит к красивому горному плато с хорошей землей, там десять или пятнадцать акров прекрасного горного луга. Там стоят два ранчо. Тебе нужно первое. Увидишь имя на почтовом ящике – П.Э. Овербрук. Не думаю, что он в курсе происходящего. Электростанции на его земле не видать. Нет и радио.
– Он что, знакомый Флитвуда? Это убежище?
– Не могу этого утверждать, – сказал Дрейк. – Все, что мне известно, – это когда один из моих людей остановился возле ранчо, он увидел, что Флитвуд ходит вокруг дома. У него было только описание внешности Флитвуда, но он уверен.
Мейсон повторил названия, расстояния и направления.
– Правильно, Пол?
– Правильно.
– О’кей, – сказал Мейсон. – Выезжаем. Ты в контакте с тем парнем, который там?
– В магазинчике есть телефон, но я не знаю, сколько он еще там пробудет. И помни, что в этой местности линия прослушивается. Много людей могут услышать ваш разговор.
– Знаю, – сказал Мейсон. – Если будут какие-то изменения и ты захочешь меня остановить, пошли туда, в магазин, кого-нибудь, чтобы предупредить. Время будет.
– О’кей.
Мейсон повесил трубку и повернулся к Делле Стрит:
– Записала, Делла? Названия, расстояния?
– Записала, шеф.
– Поехали.
Через пятнадцать секунд после того, как адвокат повесил трубку, они уже выходили из квартиры. Герти втирала себе косметический крем.
Мейсон заранее позаботился, чтобы заправить машину, и она, способная выжать девяносто миль в час, как только адвокат взялся за руль, помчалась, точно скаковая лошадь, по проспекту, подбираясь к самой высокой скорости, но все-таки удерживаясь перед опасной чертой, за которой могло последовать тюремное заключение. Оставив позади городские окраины, Мейсон нажал газ и оставил Спрингфилд со скоростью девяносто пять, начав карабкаться в горы.
Через двадцать минут Делла Стрит, которая наблюдала за спидометром, заметила:
– Что-то вы слишком разогнались, шеф.
Мейсон снизил скорость, а Делла Стрит следила за поворотами.
Через несколько минут они свернули, выехали на грязную дорогу, проехали мимо почты, нашли левый поворот и начали взбираться по узкой скалистой дороге, которая петляла и кружила, постепенно ведя вверх, а затем выбралась на ровное плато.
Сбоку от дороги они увидели ограду из колючей проволоки. Фары осветили богатую зелень пастбища. Еще сотня ярдов – и свет фар отразился от алюминиевой поверхности почтового ящика. На металле было начерчено имя: П.Э.Овербрук, и Мейсон свернул на короткую въездную дорожку.
Дом был темным, а за ним силуэтом на фоне звезд выделялся сарай. Хрипло залаяла собака, и лучи автомобильных фар отразились в глазах животного.
Мейсон выключил мотор.
Не слышалось никакого шума, кроме лая собаки, а через минуту что-то затрещало в радиаторе, когда холодный ночной воздух гор подействовал на разгоряченный автомобильный двигатель.
