Фергюс Хьюм - Безмолвный дом
Вначале следовало сделать дело, и лишь потом предаваться мечтаниям. Однако, выполняя желание Дианы и раскрывая тайну смерти ее отца, Люциан надеялся получить в награду не только ее улыбку, но и более существенную награду – ее руку и сердце.
Прежде чем навестить госпожу Бенсусан, адвокат задумался, а не стоит ли посетить Гордона Линка и сообщить о новых найденных им свидетельствах с тем, чтобы тот возобновил официальное расследование. Но при последней встрече детектив столь пессимистично отнесся к возможности раскрытия убийства, что Люциан предположил: инспектор лишь посмеется над ним, тем более что доводы адвоката и в самом деле были довольно слабыми.
Дензил же, как истинный рыцарь Дианы, беспокоился о том, чтобы получить в награду ее улыбку. Естественно, он не имел никаких юридических полномочий, чтобы вести расследование, и госпожа Бенсусан могла просто отказаться отвечать на вопросы относительно своих личных дел, если ее расспрашивают об этом неофициально. Однако, судя по описанию госпожи Гриб, госпожа Бенсусан как полная женщина могла оказаться робкой и добродушной.
Поэтому он решил пока ничего не сообщать Линку и самому попытаться найти арендатора дома на улице Джерси. А к детективу он обратится только в том случае, если госпожа Бенсусан окажется совсем не такой, как он ее себе представил, а упрямой и несговорчивой и не станет отвечать на его вопросы.
Однако госпожа Бенсусан оказалась точно такой толстушкой, как ее описала госпожа Гриб; огромная, толстая женщина, она была, как говорят, что вдоль, что поперек. Кроме того, она показалась молодому адвокату слишком суетливой – сама открыла дверь Люциану, который в первый момент поразился, созерцая ее чудовищно большое тело, перегородившее весь дверной проем. Ее белое лицо напоминало полную луну с фарфоровыми глазами куклы. В целом же госпожа Бенсусан выглядела робкой, вялой женщиной и, вероятно, готова была ответить на любые вопросы, если только задавать их безапелляционным тоном. Люциан решил, что с этой горой плоти у него вряд ли возникнут какие-то проблемы.
– Что вам угодно? – смиренно спросила хозяйка у Люциана. – Вы хотите снять жилье?
– Да, – смело ответил адвокат, поскольку решил, что если сразу возьмет быка за рога, толстушка нырнет в дом, словно кролик в свою норку. – И… Я хотел бы узнать кое-что о моем друге.
– Он квартировал здесь?
– Да. Господин Рент.
– Ох, дорогуша! – пробормотала полная женщина без всякого удовольствия и энтузиазма. Судя по всему, она не ожидала подобного вопроса. – Господин Рент оставил меня вскоре после Рождества. Добрый джентльмен, но робкий. Он…
– Извините меня, – перебил ее Люциан, который хотел войти в дом. – Может, вы расскажете о моем друге в более спокойной обстановке?
– Да… конечно… – прохрипела госпожа Бенсусан, «откатываясь» назад по узкому коридору. – Прошу прощения за мою забывчивость, я тут немного растерялась. Я одинокая вдова и не очень здорова.
Дензил готов был рассмеяться, поскольку вид дамы полностью противоречил ее словам. Однако, собрав всю силу воли, он загнал смех поглубже и проследовал за могучей домохозяйкой в гостиную, такую маленькую, что госпожа Бенсусан заняла ее почти всю.
Проходя по коридору, Люциан заметил, как кто-то рыжий нырнул по лестнице, ведущей в подвал, но не успел разглядеть, кто это был: мужчина или женщина. Однако, судя по рассказам госпожи Гриб о домашнем хозяйстве госпожи Бенсусан, адвокат решил, что это Рода – та самая грубая служанка. Судя по всему, она пыталась услышать то, что не предназначалось для ее ушей, а теперь быстро ретировалась…
Оказавшись в гостиной, госпожа Бенсусан села на диван, заняв большую его часть, и обвела непонимающим взглядом гостиную, которая была обставлена тем особым образом, который характерен только для пансионов. Стены и ковер покрывал узор из красных роз. Мебель отделана красным бархатом. Комнату украшали орнаменты из ракушек, восковые фрукты, спрятанные за стеклом, коврики из берлинской шерсти, вазы со стеклянными подвесками и всякие элегантные безделушки викторианской эпохи. Отвратительная гостиная, под стать самой госпоже Бенсусан, которая обвела взглядом свое жилище с явным удовольствием.
Пока же хозяйка оглядывалась, Люциан уселся на неудобном стуле, покрытом салфеткой, вязанной крючком.
– Мои комнаты очень удобные, тут многим нравится, – вздохнув, объявила госпожа Бенсусан. – Но в последнее время у меня не много квартирантов. Рода думает, что все это из-за того ужасного убийства.
– Убийство Врэйна в доме номер тринадцать на Женевской площади?
– Ах! – простонала полная женщина, слезливо дернув двойным подбородком. – Вижу, вы слышали об этом.
– Все об этом слышали, – пробормотал Люциан. – И я был одним из первых, кто узнал об этом кошмаре, так как живу в доме госпожи Гриб, а ее дом как раз напротив дома тринадцать, на другой стороне Женевской площади.
– Действительно! – проворчала госпожа Бенсусан, немного напрягшись, когда прозвучало имя хозяйки конкурирующих меблированных комнат. – Тогда выходит, вы – Люциан Дензил… господин, который снимает первый этаж дома госпожи Гриб.
– Да, и я зашел, чтобы задать вам несколько вопросов.
– О чем? – удивилась госпожа Бенсусан, явно встревожившись.
– Относительно господина Рента.
– Вы – его друг?
– Можно сказать и так, госпожа Бенсусан, хотя дружбой наши отношения назвать сложно.
Госпожа Бенсусан задыхалась, подобно рыбе, выброшенной из воды. Она погладила свою объемистую грудь жирной рукой, словно призывая себя ничего не бояться.
– Это нехорошо, когда джентльмен называется другом другого джентльмена, хотя он ему вовсе и не друг, – сказала она, пытаясь держаться достойно.
– Точно, – согласился Люциан с большим самообладанием. – Знаете, говорят: «Дурак любит красное, а солдат – ясное». Буду с вами откровенен, госпожа Бенсусан… – А потом, набрав полные легкие, выпалил: – Я пришел, чтобы отыскать факты, связанные с убийством господина Врэйна, которое произошло в доме номер тринадцать на Женевской площади в этот Сочельник.
Госпожа Бенсусан хрипло взвизгнула, испуганно уставившись на Люциана.
– Убийство! – повторила она. – Бог мой! Уб… убийство! Господин Врэйн… Господин Врэйн-то… Убийство! – Она повторила это много раз, перед тем как начала успокаиваться.
– Да, убийство господина Врэйна в доме номер тринадцать на Женевской площади в Сочельник… Теперь вы понимаете, о чем идет речь?
Задохнувшись, госпожа Бенсусан вскинула к потолку жирные руки и закатила глаза к потолку.
