Тайна постоялого двора «Нью-Инн» - Фримен Р. Остин

Я зажег лампу, и когда мы детально рассмотрели пятно, то определили, что это масса мелких кристаллов, Торндайк спросил:

– А что вы думаете об этих сгибах на ткани? Видите, по одному на каждой ноге.

– Это выглядит так, как будто брюки были подвернуты. Но в таком случае, они должны быть подвёрнуты на целых семь дюймов. Бедный Джеффри не мог особо заботиться о внешнем виде. Но, возможно, складки появились когда одежду сняли с тела.

– Это возможно, – сказал Торндайк, – хотя я не совсем понимаю, как это могло произойти. Я заметил, что его карманы пусты. Нет, подождите. Вот что-то в жилетном кармане.

Он достал потертый футляр для визитных карточек из свиной кожи и огрызок грифельного карандаша, который он рассматривал с гораздо большим интересом, чем того заслуживал столь заурядный предмет.

– Карточки, как вы заметили, напечатаны на машинке, а не в типографии. Запомним. Скажите, что вы думаете по этому поводу?

Он протянул мне карандаш, который я придирчиво рассмотрел, воспользовавшись лупой и фонариком. Даже с помощью этих средств я не смог обнаружить ничего необычного. Торндайк с лукавой улыбкой наблюдал за мной.

– Ну и что это такое? – поинтересовался он, когда я закончил осмотр.

– Проклятье! – воскликнул я. – Это карандаш. Любой глупец может это увидеть, и этот конкретный глупец не увидит ничего, кроме того, что это жалкий огрызок карандаша, отвратительно заточенный. Снаружи он окрашен в темно-красный цвет и на нем было напечатано какое-то название, начинающееся с «Ко…», возможно «Кооперативные магазины».

– Так, мой дорогой Джервис, – запротестовал Торндайк, – не надо путать домыслы с фактами. Буквы, которые остались, это «К» и «О». Запомните это и выясните, на каких карандашах есть надписи, начинающиеся с этих букв. Я не буду вам помогать, потому что вы легко можете сделать это сами. И это будет хорошей тренировкой, даже если окажется ничего не значащим.

В этот момент он резко отступил назад.

– Дайте мне лампу, Джервис, – произнес он, глядя на пол, – я наступил на что-то, похожее на стекло.

Я поднес лампу к месту рядом с кроватью, мы оба встали на колени, осветив голые и пыльные доски. Под кроватью, как раз в пределах досягаемости ног стоящего рядом человека, находилось несколько осколков стекла. Торндайк достал из кармана листок бумаги, аккуратно смахнув их на него.

– Судя по всему, я не первый, кто наступил на этот предмет, чем бы он ни был, – заметил он. – Не могли бы вы посветить мне, пока я осмотрю что это?

Я выполнил его просьбу, держа лампу над бумагой, пока он разглядывал маленькую кучку стекла через лупу.

– Ну, – спросил я, – что вы нашли?

– Этот вопрос я и себе задаю. Насколько я могу судить по внешнему виду этих фрагментов, скорее всего, это части маленького стекла от часов. Жаль, что нет больших осколков.

– Возможно, они есть, – произнес я, – давайте тщательнее поищем под кроватью.

Мы продолжили рыскать по грязному полу, освещая лампой один участок за другим. Вскоре мне удалось найти маленькую стеклянную бусинку, которую я тут же поднял и показал моему другу.

– Это представляет какой-нибудь интерес? – спросил я.

Торндайк взял бусину и с любопытством осмотрел ее.

– Конечно, – сказал он, – это очень необычная вещь для спальни такого старого холостяка, как Джеффри. К тому же мы знаем, что для уборки своих комнат он не нанимал женщин. Конечно, это может быть реликвией, оставшейся от предыдущего жильца. Давайте посмотрим, есть ли еще подобные бусины.

Мы возобновили поиски, забравшись под кровать и освещая лампой пол. В результате были найдены еще одна бусина и нить с раздавленным стеклярусом. На него, видимо, кто-то наступил. Все найденное, включая осколки раздавленного бисера, Торндайк аккуратно высыпал на бумагу, разложенную на туалетном столике, чтобы удобнее было рассмотреть наши находки.

– Жаль, что нам не удалось найти осколков часового стекла. Очевидно, разбитые осколки были подобраны, за исключением того, на который я наступил. Что касается бусин, то, судя по их количеству и по тому, в каком положении мы нашли некоторые из них, например, раздавленные, должно быть они упали во время проживания Джеффри и, вероятно, совсем недавно.

– Как вы полагаете, с какого предмета одежды они могли отпасть?

– Они могли быть частью вуали или отделки платья, но скорее всего они от бисерной бахромы. Цвет довольно необычный.

– Похоже, они черные.

– При таком освещении бусины и стеклярус кажутся черными, но я думаю, что при дневном свете мы увидим, что они красновато-коричневые. Вы можете увидеть цвет, если присмотритесь к мелким частям раздавленного бисера.

Он протянул мне лупу и, когда я удостоверился в его правоте, достал из кармана маленькую жестяную коробочку с плотно прилегающей крышкой, в которую положил бумагу с нашими находками, предварительно свернув ее конвертиком.

– Карандаш положим туда же, – добавил Торндайк, убирая коробку в карман. – Вам надо будет взять подобную коробочку у Полтона. Полезно иметь под рукой надежное хранилище для маленьких и хрупких предметов.

Он сложил одежду покойного так, как мы ее и нашли. Затем, заметив пару туфель, стоящих у стены, он поднял их и внимательно осмотрел, обращая особое внимание на задники подошв и передние части каблуков.

– Полагаю, мы можем считать, – резюмировал Торндайк, – что именно эти туфли были на бедном Джеффри в ночь его смерти. Во всяком случае, похоже, что других не было. Он был довольно чистоплотным человеком. Я хорошо помню что улицы в тот день были ужасно грязными. Вы видели где-нибудь тапочки? Я не заметил.

Мой друг открыл шкаф и заглянул в него. На крюке висело пальто, увенчанное фетровой шляпой, производя впечатление тощего висельника. Мы заглянули во все углы и в гостиную, но тапочек не было видно.

– Похоже, наш друг удивительно мало заботился о комфорте, – заметил Торндайк, – подумать только, как можно проводить зимние вечера в сырых ботинках у газового камина!

– Возможно, опиумная трубка это компенсировала, – предположил я, – или он мог лечь спать раньше.

– Но он не ложился. Ночной портье обычно видел свет в его комнатах до часа ночи. В гостиной тоже, вы помните. Может быть, он имел привычку читать в постели, или, возможно, курить, потому что здесь стоит подсвечник с остатками целой династии свечей. Он использовал стеариновые свечи, а не обычные парафиновые. Интересно, почему он пошел на такие расходы?

– Возможно, запах парафиновой свечи мешал насладиться ароматом опиума? – предположил я.

Торндайк ничего не ответил, но продолжил осмотр комнаты, выдвинув ящик умывальника, где лежала одна-единственная старая щетка для ногтей, и даже поднял и осмотрел сухой и потрескавшийся кусок мыла в тарелке.

– Похоже, у него было довольно много одежды, – сказал мой друг, который теперь рылся в комоде, – хотя, менял он ее нечасто, а рубашки выглядят пожелтевшими и выцвевшими. Интересно, как он умудрялся их стирать? А вот и пара сапог в ящике с одеждой! И запас свечей. Довольно большая упаковка стеариновых свечей, по шесть штук за фунт, хотя и почти пустая.

Он закрыл ящик и еще раз окинул комнату пытливым взглядом.

– Думаю, мы уже все увидели, Джервис, – сказал Торндайк, – хотите осмотреть еще что-нибудь?

– Нет, – ответил я, – думаю, что уже увидел все, что хотел, и даже больше, чем могу осознать. Так что мы можем идти.

Я задул маленькую лампу и положил ее в карман пальто, погасил газовое освещение в обеих комнатах и мы отправились в путь.

Подойдя к домику привратника, мы увидели, что наш тучный знакомый уже передает свои полномочия ночному портье. Торндайк вручил ему ключ от квартиры, а после нескольких дежурных фраз спросил:

– Позвольте узнать, – продолжил он, – вы, кажется, были одним из засвидетельствовавших завещание мистера Блэкмора?

– Да, сэр, – ответил портье.

– И я полагаю, вы прочитали документ до конца, прежде чем засвидетельствовать подпись?