Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень
– Калвейт.
– Да.
– В котором часу?
– Примерно без десяти девять.
– И после этого?
– После этого я вернулась в зал. Калвейт тоже. Он там остался, а я пошла дальше.
Не дождавшись продолжения, Гирт спросил:
– В зале был кто–нибудь, когда вы там появились?
– Кажется, только Вилис. Он крутил радио.
– А вы куда направились из зала?
– Я… вышла покурить.
– Покурить? Куда?
– В пустую комнату, напротив, через коридор.
– Почему именно туда? Тут сегодня все курят где попало!
– Да, но мой муж… он терпеть не может, когда я дымлю. Такой скандал подымет, не дай бог. Вы только, пожалуйста, ничего ему не говорите. Я очень прошу!
– Постараюсь… А вы продолжайте, пожалуйста!
– Потом я поднялась в спальню.
– Зачем?
– Мне нужно было к зеркалу. – Заметив, что Рандер бросил взгляд на зеркало, висевшее рядом с книжной полкой, Ирена добавила: – То, наверху, гораздо больше.
– Понимаю.
– После этого я опять спустилась в зал. И больше никуда не отлучалась.
– Хорошо. В котором часу все это происходило?
– Ой, мамочки, откуда же я могу это знать?!
– Ну приблизительно?
– Понятия не имею… Десятый час был наверняка.
– Скажите хотя бы, сколько минут вы отсутствовали?
– Минут пять, может быть.
– Кого вы нашли в зале, когда спустились вниз?
– Своего мужа, Расму… Калвейт тоже там был. Да, и Вилис – он как раз выходил, и мы встретились чуть ли не в дверях. Вскоре после этого пришел Улас.
На лбу у Рандера обозначились прямые складки. Вот и Ирена засвидетельствовала то же самое – Улас присоединился к компании после того, как ушел Зирап. И не только это! Гирт быстро перевернул назад несколько страничек. Так и есть. Появилось новое и еще более кричащее противоречие!
Для полной ясности Гирт поинтересовался:
– И что он делал в спальне, когда вы туда вошли?
– Кто? – Ирена снова вытаращила глаза.
– Улас.
– Улас… в спальне? – От удивления она забыла закрыть рот.
– Разве вы там были не вместе?
– Да нет же! Я была совершенно одна!
– Вот как!
Путаница увеличилась. И, очевидно, путал или сознательно хитрил именно Улас. Его рассказ о том, что он курил в спальне, не подтверждался свидетельствами ни Ирены, ни Зирапа.
– Значит, совершенно одна… Но может быть, кто–нибудь вас видел?
– Не думаю, – ответила Ирена настолько беспечно, что Гирт не вытерпел и сказал:
– Жаль…
– Почему это?
– Выходит, что у вас нет алиби.
– Нет чего?…
По мере того как смысл его слов доходил до ее сознания, Ирену охватывало все более сильное волнение – лицо медленно наливалось кровью, грудь начала вздыматься быстрее, наконец, запинаясь, она выдавила:
– Вы хотите сказать… Думаете… Я – Юриса?…
Уголки ее губ задергались. Гирт испугался, что сейчас последует новый взрыв истерического смеха, и поспешно ответил:
– Я пока ничего не хочу сказать. Но то, что на вас, к сожалению, падает доля подозрения – это все же факт.
Ирена неподвижно смотрела в пол. На детской верхней губе блестели мелкие капельки пота. Затем тихо, как бы про себя, она пробормотала:
– Наверно, они тоже меня не видели…
– Кто? – Гирт подался вперед.
Ирена смешалась, растерянно посмотрела на Рандера и быстро опустила глаза.
– Да нет, я просто так…
– Послушайте, Ирена, – мягко предупредил Гирт, – не забывайте, что все очень серьезно. Ведь речь идет об убийстве.
Глава шестая
Ирена долго молчала, затем решительно выпрямилась.
– Ладно, чего там, в конце концов… Меня могли заметить Расма и Улас. Они были вместе.
– Где и когда?
– Я вошла в пустую комнату очень осторожно: мне показалось, что на кухне кто–то есть. Не успела я закурить, как в соседней комнате, в той, захламленной, вдруг вспыхнул свет: кто–то открыл дверь из кухни в мастерскую. Потом опять стало темно, потому что дверь прикрыли, но я услышала в мастерской шаги и перешептывание. – Ирена пожала плечами. – Это, конечно, были Улас и Расма. – И добавила после паузы: – Потом кто–то прошел по коридору и вошел в зал.
– Что происходило дальше?
– Ничего. Я быстро докурила, бесшумно выскользнула в коридор и поднялась в спальню. Они оба остались там.
– Сколько времени они там пробыли?
– Этого я не знаю. Но не особенно долго, потому что, когда я вернулась в зал, Расма уже была там. Скоро вошел и Улас.
– Откуда у вас такая уверенность, что в мастерской находились именно Инсберга и Улас?
– Я узнала их по голосам!
– Вы слышали, что они говорили?
– Ой нет! Они перешептывались совсем тихо. Да и вообще много слов не тратили… – Ирена хмыкнула, явно чего–то не договаривая, так что Гирту опять пришлось ее подтолкнуть.
– Дальше, дальше что?
– Вполне возможно, что они целовались, однако ручаться не могу – не видела, мне только послышалось. В какой–то момент я даже хотела подсмотреть через дверь мастерской, но потом решила – подальше от греха… Я сильно сомневаюсь, чтобы они могли кого–либо заметить.
Поспешно записав в блокноте нужные сведения, Рандер остановил взгляд на Ирене. Сочинить все это ей, пожалуй, было не под силу. Кроме того, он вспомнил осыпавшийся пепел от сигареты на полу пустой комнаты. И если то, что рассказывала Ирена, – правда, то тут было над чем поломать голову!
– Ладно, – Гирт закрыл блокнот, – спасибо! Те факты, о которых вы только что рассказали, могут оказаться чрезвычайно важными. Только… в этой связи я попрошу вас пока о нашей беседе никому не рассказывать! Понимаете? Это тоже очень важно.
Ирена несмело кивнула, потом спросила:
– Могу я теперь идти?
Получив утвердительный ответ, она прерывисто вздохнула, поднялась и вышла в зал.
Рандер машинально вынул сигарету и не торопясь закурил. Значит, Расма и Улас… Если они вместе находились и на кухне, и в мастерской, то совершенно естественно, что Уласа не могли встретить ни Зирап, ни Ирена, следовательно, это неясность отпала. Целовалась Расма с Уласом или нет, но теперь приходилось принимать во внимание два обстоятельства: во–первых, они во время рокового получаса находились на кухне, и, второе, – оба этот факт скрыли.
Неожиданно Гирт вспомнил разговор, состоявшийся днем после приезда гостей у автобусной станции, где Инсберг ждал их на своем «Москвиче». Улас поздоровался и, намекая на обычай сельских жителей Латвии – величать хозяев по названию хутора, – шутливо сказал Юрису: «Значит, отныне ты стал Межазис!» [1]. Актриса, как–то странно глянув сперва на мужа, потом на юбиляра, не без ехидства заметила: «Смотри, как бы и у тебя не выросли рога!…» Сейчас эта, казалось бы, безобидная шутка Дины приобрела в глазах Рандера совсем иной смысл и вес. Очевидно, Дина знала или, по крайней мере, догадывалась об отношении своего мужа к жене Инсберга. Улас, откровенно говоря, Гирта нисколько не удивил, скорее уж Расма… Хотя – почему, собственно, она? Что он, по сути дела, знал об этой женщине да и вообще о семейной жизни Юриса?
