Колин Декстер - Убийство на канале
Но с тех пор прошло много времени. Плавающей часовни давно уже нет, и никто сегодня не сможет уверенно указать окаянную землю в окрестностях оксфордской темницы, где были погребены известные преступники, убийцы и другие люди, чьи души обречены на гибель.
Глава девятнадцатая
Хорошую книгу не понимаешь по-настоящему, пока не пройдешь тот же путь, что и автор.
Джон Китс, в письме Джону РейнольдсуМорс был доволен тем, что полковник проигнорировал совет доктора Джонсона[21] ко всем авторам, который гласит, что, написав однажды нечто особенно превосходное, необходимо это безжалостно вычеркнуть. «Четвертая часть» была самым лучшим из всего написанного и, как оказалось, одним из самых ценных материалов в достаточно удовлетворительном воссоздании событий Морсом. Он перелистал назад страницы, чтобы снова насладиться несколькими чудесными фразами. Воистину великолепны были такие словосочетания, как «удовлетворение садистских желаний», а еще лучше – «сардоническое безразличие». Но они означали много больше. Они показывали, что пристрастия полковника, пожалуй, слегка сместились. Если в начале его предубежденность против лодочников была сильно выражена, похоже, чем дальше продвигался рассказ, тем сильнее нарастало у него сострадание к злосчастному экипажу. То же самое происходило и с Морсом.
А как хороша была история! Так что не было ничего неожиданного в том, что среди сотен других могил XIX века полковник раскопал именно эти голые кости. Налицо имелись все составляющие, чтобы история понравилась широкой читательской публике, если бы только сумела пробиться сквозь врата популярности. «Красавица и чудовища» – вот что она представляла собой по существу.
По крайней мере, так ее видел полковник.
Морс давно отбросил слащавые, безвредные утешения общепринятой религии, но даже для него удобство, предлагавшее блудным душам принять святое причастие, прежде чем их варварски повесят одного за другим, странно не соответствовало запрету этим же самым душам быть похороненными на так называемом «святом месте». И это напомнило ему один отрывок, который когда-то составлял часть его умственного багажа, и слова которого теперь он медленно вспоминал. В «Тэсс из рода д’Эрбервиллей»[22] сама Тэсс хоронит своего незаконного ребенка там, где «растет крапива и где хоронят всех некрещеных младенцев, известных пьяниц, самоубийц и других людей…». Как заканчивалось? Не так ли было – да! – «и других людей, чьи души обречены на гибель». Смотри-ка, смотри-ка! Небольшой плагиат со стороны полковника. По правде, надо бы поставить в кавычки эту памятную фразу. Единственный мелкий обман? Не было ли и других мест, в которых он использовал обман? Невольно, может быть? Самую малость?
Заслуживало ли это того, чтобы проверить?
Плавучая часовня также заинтересовала Морса, так как недавно он прочитал кое-что о ней в одном из номеров «Оксфорд Таймс». Он смутно помнил, что компания «Оксфордский канал» регулярно давала деньги на поддержание кораблика, на котором помещалась часовня, но он все же потонул (подобно надеждам лодочников) и был поднят со дна, как было сказано в статье, во второй половине нашего века. Часовня была установлена на Хайт-Бридж-Стрит. А теперь, после метаморфоз с последним ремонтом, она превратилась в фирму по поставкам стекла.
Не перечитав начало текста, Морс не мог сходу вспомнить, кто из остальных членов экипажа был женат. Но ему стало приятно, когда он узнал, что жена Олдфилда поддерживала супруга и до конца делила с ним радость и горе. А «горе» оказалось потрясающим. Также интересно было бы узнать что-нибудь о ее судьбе. Как ему хотелось иметь возможность поговорить с ней еще тогда. Получив (как можно предположить) ту ужасную записку, адресованную ей и переданную священнику под самой виселицей, она, вероятно, посчитала абсолютно невозможным поверить, что ее супруг мог совершить такое злодеяние. Но ее роль в той драме было невелика. Всего два появления, первое из которых закончилось потерей сознания, а второе – получением мучительно короткой записки из могилы.
Морс грустно кивнул головой.
В наши дни толпы репортеров из «Таймс», «Санди Миррор» и остальных, разобрали бы жизнь бедной женщины по косточкам в попытках раскопать жизненно важную информацию, такую как например, храпел ли ее супруг, имел ли татуировки на верхних или нижних конечностях, как часто они имели сексуальные контакты, или каким было обычно приветствие любящего супруга, когда он возвращался после своих предыдущих кровожадных миссий.
Мы живем в уродливое время, решил Морс. Все же глубоко в душе он сознавал, как глупо так думать. Он и сам был не лучше некоторых из этих охотников за сенсациями для скандальной хроники. Только что он себе признался, не так ли? – как сильно ему хотелось бы взять интервью у миссис Олдфилд, чтобы поговорить о том, что она, вероятно, знала. А что если бы она (отрезвляющая мысль!) приглашала каждого из них в свой кабинет, одного за другим, по отдельности, и требовала по 20 000 фунтов?
Однако, сейчас нет никакой возможности для интервью или беседы ни с одним из них… Но внезапно Морсу пришло в голову, что может быть есть: книга «Путешествия и разговоры на обратной стороне Земли» Самюэля Картера. Она, вероятно, могла бы оказаться очень интересным документом, не правда ли? И (Морс отметил это с особенным удовольствием) он наверняка смог бы ее найти где-нибудь на полках трех или четырех самых крупных библиотек Соединенного Королевства, самой знаменитой из которых всегда оставалась библиотека «Бодли».
Льюис уже получил свое научно-исследовательское задание; а для его второго научного сотрудника в этой области увеличился объем работы (при наличии «Оксфордского дневника» Джексона) – теперь еще книга Картера… Не использовал ли полковник ее для справок? Вероятно, предположил Морс – и это его слегка разочаровало.
В этот пятничный вечер Морса посетили как сержант Льюис, так и Кристин Гринэвей, при этом последняя внезапно изменила свое решение и зашла к нему вместо коктейля на Веллингтон-Сквер. Для нее это не представляло особую трудность. Как раз наоборот.
Морс был очень счастлив.
Глава двадцатая
…эти зловредные люди, именуемые самостоятельными исследователями…
Джеймс Барри, «Аркадия, любовь моя»Как обычно, когда она приезжала в Оксфорд по субботам, Кристин Гринэвей оставила машину на парковке и пересела на городской автобус. Она сошла у Кронмаркета, и, пройдя по оживленной пешеходной зоне, вошла в здание Центральной библиотеки «Вестгейт». Среди ошибочных предположений, сделанных накануне вечером главным инспектором Морсом, был и тот факт, что для нее будет просто детской игрой добыть микрофильмы какой бы то ни было газеты, когда бы то ни было напечатанной. А после того как она проникнет без какого бы то ни было усилия в прошлое, обладая необходимыми техническими навыками и средствами, немедленно проведет для него кое-какие изыскания.
