Энтони Беркли - Убийство на Пикадилли
— Вниманию всех, это мистер Читтервик, — жизнерадостно прощебетала дочь. — Теперь вы все друг друга знаете, — что было неправда.
Однако сдержанное поддакивание всех четверых подтвердило факт знакомства с мистером Читтервиком.
Из этого вовсе не следует, что мистер Читтервик, оказавшийся под взглядом пяти пар глаз, с хладнокровием бесстрастного профессионального сыщика сразу же постиг характернейшие черты пяти персон, с которыми он оказался в контакте и даже запомнил цвет их глаз. Для него они сейчас были только пятью пятнами. Невысокое розовое пятно — дочь семейства. Высокое, седое и черное — хозяин. Высокое, черно-серебристое, пожилое, женское несомненно хозяйка дома. А рядом оказалось еще одно пятно, еще выше, чем хозяйка, и огненного цвета, незнакомое и устрашающего вида. Постепенно, когда волнение уляжется, он конечно сможет разглядеть эти пятна получше, а сейчас он принял от розового пятна бокал с янтарной жидкостью и с готовностью утопил в ее глубинах чувство неловкости. Почти сразу, к его облегчению, объявили, что обед подан. Отнюдь не попарно, а всей гурьбой они поднялись по четырем ступенькам в конце холла в большую, отделанную деревянными панелями столовую, и розовое пятно усадило мистера Читтервика на его место. К тайному огорчению, его соседкой оказалось огненное пятно. Во время паузы, когда все разворачивали салфетки, мистер Читтервик попытался распределить присутствующих по порядку. Высокий серо-черный мужчина должно быть лорд Милборн, потому что он сел во главе стола. Однако серебристо-черная дама с белоснежными сединами не хозяйка, она не сидела напротив него за другим концом стола. Там по левую руку от мистера Читтервика поместилось розовое пятно, что опять его очень смутило.
Лорд Милборн обращался к розовому пятну как к «Агате». Но сидевшее напротив мистера Читтервика пятно, представляющее молодого человека, тоже к ней так обращалось. Значит, это все-таки леди Милборн, которая училась вместе с его матерью в школе. Пусть так, но на шестьдесят лет она не выглядит.
Он немного сбивчиво ответил на вопросы леди Милборн, как доехал. Однако превосходный шерри (напиток, к которому мистер Читтервик был особенно расположен) вдобавок к коктейлю уже начал оказывать свое воздействие, и мистер Читтервик уже мог воплотить расплывчатые пятна в более четкие и твердые очертания и даже определить их имена. Лорд Милборн, например, был Джордж; молодого человека звали Маус, пламенную соседку мистера Читтервика Джуди, а черно-серебристая леди была миссис Релф для всех и тетя Мэри для пламенной молодой женщины-соседки (опять тетушка — с сочувствием подумал мистер Читтервик. Мир, честное слово, просто кишит тетушками). Но фамилии большинства присутствующих ему оставались неизвестны.
К его радости, пока шел обед, пламенная девица не проявляла намерений завязать с ним разговор и, короче говоря, простирала свою отчужденность в отношении мистера Читтервика почти до пределов невежливости, но он был слишком благодарен ей за это, чтобы считать подобную отстраненность невежливой. На несколько замечаний, выжатых им из себя в угоду политесу, она отвечала любезно, однако кратко. Никак, разумеется, не выразив на словах, что мистер Читтервик просто червь под ее каблуком, тем не менее она успешно внушила ему такое представление о себе. На осторожное замечание мистера Читтервика, что, ему кажется, они где-то встречались, пламенная девица-соседка совершенно безразличным тоном выразила уверенность, что такого никогда не было. Отдав дань требуемым условностям, мистер Читтервик почувствовал себя вправе обратить свое внимание к оживленной и удивительно моложавой хозяйке.
— Для меня большой сюрприз, леди Милборн, — сказал он, желая сделать тонкий комплимент, — что вы учились в школе с моей матушкой.
— Неужели, мистер Читтервик? — осведомилась она осторожно, что очень удивило его, так как в ее глазах по-прежнему сверкал лукавый огонек. — Почему же? Многие могли учиться в той же школе, что ваша матушка.
— О да, — слегка сбитый с толку, согласился мистер Читтервик. Совершенно верно. Разумеется. Позвольте узнать, а какая это была школа? Если я правильно припоминаю, матушка училась в двух или трех.
Леди Милборн хотела было ответить, но вдруг повернулась к другому своему соседу:
— Что ты сказал, Маус?
— Ничего. Я просто слушаю, вот и все.
— Ой, а я подумала, это ты говоришь.
— Нет, говорит мистер Читтервик. Он тебя спросил, в какой школе ты познакомилась с его матушкой.
— Знаю. И как раз хотела…
— Мистер Читтервик! — к его удивлению, к нему обратилась пламенная соседка. Совсем не отстраненно она спросила: — Когда вы уезжали из Лондона, дождь шел?
Ввиду такой феноменальной перемены он смирил свою неприязнь и поспешно заверил ее, что, когда он уезжал, дождя не было.
По-видимому, она восприняла это известие с облегчением.
Мистер Читтервик снова обернулся к хозяйке.
— А моя тетя вас очень хорошо помнит. Вы ее, конечно, тоже?
— О да, — с жаром подтвердила леди Милборн. — Конечно помню. Такая милая старая дама.
— Но тогда она не была уж настолько старой, наверное, — предположил не совсем уверенно мистер Читтервик, прикинув в уме, что, очевидно, прошло уже лет сорок пять со времени их встречи.
— Да, конечно, не такая старая, как сейчас, но… понимаете, она уже тогда была старовата. Ну мне так казалось, даже тогда. Но разумеется…
— Мистер Читтервик!
Это опять была пламенная девушка, и заговорила она еще более заинтересованно, чем в первый раз. Мистер Читтервик со своей стороны был готов приветствовать симптомы дружелюбия в человеке, показавшемся ему сначала лишенным всех человеческих интересов.
— Да? — разулыбался он.
— Вы в этом году были на выставке цветов в Челси?
Как преданный член Королевского садоводческого общества, мистер Читтервик, разумеется, посетил выставку цветов. И подтвердил это с большим энтузиазмом. Пламенная девушка там еще не бывала, но, оказалось, была тоже рьяной любительницей цветов. Осталось правда не совсем ясно, какие именно цветы ее интересовали особенно, но мистер Читтервик понял так, что ее садоводческие интересы всеобъемлющи. Более того, он счел своим долгом описать ей текущую выставку и не только что было под каждым навесом или на каждой стойке, но чуть ли не каждый цветок. Пламенная девица несомненно была тоже одной из самых больших поклонниц садоводческого искусства. В восторге от того, что он нашел общую почву для разговора с этой внушающей тревогу молодой женщиной, по-видимому, не испытывающей страха ни перед чем, мистер Читтервик приступил к ученому монологу со всем жаром любителя, чье любительство и составляет для него суть жизни. Когда его пыл несколько ослабевал, его собеседница-энтузиастка снова оживляла его садоводческую страсть такими, например, замечаниями: «А что вы можете сказать о цинерариях?» или «Но вы еще ничего не рассказали мне о coboea scandens». И, как следствие, его диссертация еще была далеко не закончена, когда леди Милборн поднялась из-за стола и все дамы перешли в гостиную.
