Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой
– Вы тоже задавались этим вопросом, Кэтчпул? – Пуаро положил руку мне на локоть, притормаживая меня. Иногда я забываю, что его ноги куда короче моих.
– Вообще-то да. В церковь ходить я не перестал, но вполне понимаю, что с кем-то другим может случиться и такое. – «К примеру, с тем, кто возмутится, а не смолчит, если его мозги назовут подушечкой для булавок», – подумал я. Вслух же сказал: – Полагаю, все зависит от того, кого человек назначает ответственным за свои проблемы – Бога или себя самого.
– Ваше затруднительное положение было связано с женщиной?
– И не одной, а целым отрядом прекраснейших образцов своего пола, и каждый раз мои родители пылали надеждой, что на одной из них я непременно женюсь. Но я твердо стоял на своем и не обрек ни одну из них на такую муку. – И я торопливо зашагал вперед.
Пуаро заспешил, чтобы не отстать.
– Значит, мы должны послушаться вашего жизненного опыта и забыть о трагически погибшем викарии и его жене? Притвориться, что ничего не знаем об этом событии, чтобы оно не навело нас, упаси бог, на ложные подозрения? И по той же причине мы должны забыть о Дженни?
– Ну нет, я бы так не сказал. Я не предлагаю ничего забывать, только…
– Я скажу вам, что надо делать! Вы должны поехать в Грейт-Холлинг. Харриет Сиппель, Ида Грэнсбери и Ричард Негус, они не просто три фрагмента одной головоломки. Они не детали, которые мы двигаем так и эдак, надеясь найти для них правильное место в общей картине. До того как умереть, они были людьми, живыми людьми, каждый со своей жизнью и чувствами: со своими смешными привычками, своими моментами прозрения, своим опытом. Вам надо поехать в деревню, где они жили, и выяснить, кто они такие, Кэтчпул.
– «Вам»? Вы хотите сказать, нам?
– Non, mon ami. Пуаро остается в Лондоне. Для достижения результата мне надо шевелить мозгами, а не ногами. Нет, поедете вы и привезете мне полный отчет о своем визите. Этого будет достаточно. Возьмите с собой два списка: имена постояльцев, останавливавшихся в отеле «Блоксхэм» в среду и четверг, и имена служащих отеля. Выясните, говорят ли кому-либо в проклятой деревне что-либо эти имена. Спрашивайте про Дженни и Пи Ай Джей. И не вздумайте вернуться, пока не узнаете историю викария и его жены, погибших в тысяча девятьсот тринадцатом году.
– Пуаро, вы должны поехать со мной, – с отчаянием в голосе сказал я. – В этом блоксхемском деле я не в своей тарелке. Я рассчитываю на вас.
– Рассчитывайте и дальше, друг мой. Сейчас мы вернемся в дом миссис Бланш Ансворт и приведем в порядок наши мысли, чтобы вы могли отправиться в Грейт-Холлинг во всеоружии.
Он всегда называл его «дом миссис Бланш Ансворт». И каждый раз я вспоминал, что и сам вначале думал о пансионе точно так же, пока не привык называть его просто «дом».
* * *«Приведение мыслей в порядок» свелось к тому, что Пуаро, стоя напротив камина в гостиной, где рюши лавандового цвета занимали все свободное пространство, диктовал, а я, сидя рядом в кресле, записывал каждое его слово. Никогда, ни до ни после того случая, мне не доводилось слышать такой стройной и упорядоченной речи. Когда я попытался возразить, что он заставляет меня записывать вещи, которые мне и без того известны, то услышал длинную и подробную лекцию «о важности метода». По всей видимости, предполагалось, что та подушечка для булавок, которая служила мне вместо мозгов, не в состоянии вместить все необходимые детали.
Перечислив по пунктам все, что было нам известно, Пуаро перешел к тому, чего мы пока не знали, но надеялись узнать. (Я думал привести здесь оба эти списка, но потом решил, что не стоит утомлять читателя и приводить его в такое же раздражение, какое испытал я сам.)
Но, надо отдать Пуаро должное, записав под его диктовку все слово в слово и еще раз проглядев написанное, я ощутил, что и впрямь вижу теперь наш случай куда яснее: хотя из этого не следует, что он стал мне понятнее. Положив ручку, я вздохнул:
– Не очень-то мне хочется таскать с собой бесконечный список вопросов, на которые я не знаю ответов и не надеюсь когда-либо их найти.
– Вам не хватает уверенности в себе, Кэтчпул.
– Да. А что с этим можно поделать?
– Не знаю. Мне эта проблема не знакома. Меня никогда не беспокоит мысль о том, что я могу столкнуться с вопросом, на который не найду ответа.
– Вы считаете, что вы сможете ответить и на эти вопросы?
Пуаро улыбнулся.
– Вы хотите, чтобы я поддержал вашу веру в меня, раз уж в себя вы не верите? Mon ami, а ведь вы сами знаете гораздо больше, чем вам кажется. Помните, тогда, в отеле, вы пошутили насчет того, что все три жертвы прибыли в среду, как раз за день до убийства? Вы сказали: «Как будто приглашение на казнь получили, что-то вроде: «Пожалуйста, приезжайте в среду, чтобы мы могли посвятить весь четверг вашему убийству».
– Ну и что же?
– Ваша шутка основывалась на мысли о том, что убийство – это дело на целый день, что ехать днем на поезде, а вечером того же дня быть убитым – тут, пожалуй, устанешь! Убийца как будто не хочет чрезмерно утруждать своих жертв! Забавно!
Пуаро пригладил свои усы, точно опасался, что они могли потерять форму от смеха.
– Ваши слова, друг мой, навели меня вот на какую мысль: поскольку акт убийства не требует от жертвы никаких усилий и поскольку убийца, вознамерившийся отравить нескольких человек, обычно не заботится об их благополучии, то почему же наш убийца не убил этих троих еще в среду вечером?
– Может быть, в среду вечером он был занят, – ответил я.
– Тогда почему не устроить так, чтобы жертвы приехали в отель утром или днем в четверг, а не утром и днем в среду? Ведь это не помешало бы нашему убийце разделаться с ними тогда, когда он это сделал, n’est-ce pas? В четверг вечером, между семью пятнадцатью и десятью минутами девятого?
Я изо всех сил старался сохранять терпение.
– Пуаро, вы слишком все усложняете. Если все жертвы были знакомы между собой – а мы знаем, что это так, – то у них могли быть причины для того, чтобы находиться в Лондоне две ночи подряд, и эти причины могли не иметь ничего общего с убийцей. Просто он предпочел убить их во второй вечер, потому что ему так было удобнее. Он не приглашал их в «Блоксхэм»; он просто знал, что они будут там, и знал когда. А еще… – Тут я остановился. – Нет, ничего. Это глупость.
– Расскажите мне вашу глупость, – велел Пуаро.
– Ну, если наш убийца привык все планировать подробно, то, может быть, он решил отложить их убийство на четверг из опасения, что в среду поезда могут прийти с опозданием.
– Возможно, ему тоже пришлось ехать в Лондон, из Грейт-Холлинга или откуда-нибудь еще. Возможно, что он – а может быть, она, ведь убийцей могла быть и женщина, – не хотел или не хотела совершать долгое, утомительное путешествие, а потом еще и три убийства в один день.
