Тим Саймондс - Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)
Мой друг не смог сдержать смешок, заметив ее смущение.
– Меня всегда интересуют детали, – пояснил сыщик, – существенны они или нет. – Холмс махнул рукой в мою сторону. – В лице доктора Уотсона вы можете найти себе спутника. Он ходит на все представления мюзик-холла.
– Я хотела посетить «Тиволи», – ответила она.
– И когда же наконец все случилось? – спросил Холмс.
– Два года назад.
– В начале апреля?
– Да.
Холмс кивнул:
– Пожалуйста, продолжайте.
– Чтобы выглядеть привлекательно, – она снова покраснела, – мне посоветовали собрать волосы на затылке и обнажить шею, а лицо закрыть вуалью и обязательно накрасить губы красной помадой. Вместо цилиндра я надела на охоту тюрбан, что выглядело очень необычно. Он плотно охватывал голову на тот случай, если вдруг на скаку я задену какую-нибудь ветку. Закончив сборы, я взяла двуколку и отправилась в охотничий домик на Боуден-роуд. Меня сопровождал сэр Пендерел, прекрасный наездник и знаток псовой охоты. Меня представили мистеру Ферни, и моя охота началась.
– И вот там-то вы встретили капитана Бэррингтона, а затем вышли за него замуж, не так ли? – подытожил я.
Она опустила голову.
– Простите, – извинился я, – если мой вопрос покажется вам неделикатным, но не пытались ли вы выяснить, не поступало ли в полицейские морги похожее тело?
Голова нашей хозяйки поникла еще ниже.
– Весь вчерашний день, – еле слышно проговорила она. И слеза покатилась по ее лицу.
Мы с Холмсом поднялись.
– И последнее, – произнес я. – Бэррингтон не слишком редкая фамилия. Насколько мне известно, в Англии проживает по крайней мере дюжина капитанов Бэррингтонов. В каком именно полку он служил?
– Коннаутских рейнджеров.
С большим трудом мне удалось скрыть крайнее удивление. Я пристально посмотрел в ее скорбное лицо.
– Коннаутских рейнджеров? – воскликнул я. – Но…
Холмс резким движением руки остановил меня:
– Уотсон, думаю, мы уже располагаем достаточными сведениями. Миссис Бэррингтон больше не в силах продолжать беседу. – Он повернулся к ней и поклонился: – Мадам, уверяю вас, мы сделаем все возможное, чтобы отыскать вашего мужа.
Она встала. На лице ее проступила тревога. А Холмс продолжил:
– Как вы и советовали, мы заберем с собой свадебную фотографию. Но я должен просить вас о небольшом одолжении.
– Одолжении? Для вас – все что угодно.
– По пути сюда мы с другом побились об заклад. Я абсолютно уверен, что наш великий государственный деятель Уильям Юарт Гладстон родился в тысяча восемьсот десятом году. Уотсон же опрометчиво утверждает, будто это произошло годом раньше. Нельзя ли мне заглянуть в ваш справочник, чтобы определить, кому из нас достанутся пять гиней?
Миссис Бэррингтон вручила Холмсу книгу, а тот, грустно покачав головой, посмотрел на меня:
– Уотсон, вы счастливчик. Он действительно родился в тысяча восемьсот девятом году.
Мы направились к выходу и, когда уже подошли к двери, миссис Бэррингтон призналась:
– Вот я поделилась с вами моим горем, и стало немного легче на душе.
Холмс повернулся, словно хотел еще раз поклониться, но вместо этого спросил:
– Миссис Бэррингтон, поскольку ваш отец по понятным причинам не мог присутствовать на свадьбе, кто стал посаженым отцом?
– Хотя срок оглашения был совсем коротким, к счастью, мы нашли посаженого отца среди офицеров третьего батальона Колдстримского гвардейского полка.
– Как его имя?
– Подполковник Джеймс Грант.
Пока слуга подгонял наш экипаж, мы ждали снаружи. Я схватил друга за руку и решительно сказал, понизив голос:
– Холмс, во имя Неба, что происходит? Человек, за которого она якобы вышла замуж, капитан Бэррингтон из полка Коннаутских рейнджеров, погиб в результате несчастного случая на охоте около четырех лет назад. А что касается посаженого отца, то, если верить «Военной газете», подполковник Джеймс Грант из Колдстримского гвардейского полка был первым британским офицером, павшим в сражении при Краайпанде.
Холмс помрачнел.
– Да, это была странная свадьба. Даже здесь, в Болгарии, вряд ли бывает, чтобы мертвый посаженый отец вручал невесту мертвому жениху. – Брови его сошлись к переносице. – Столько разных ниточек ведет к разгадке случившегося, но я никак не могу ухватиться за главную. Скажите, Уотсон, почему там была коробка с сигаретами, но никакого запираемого на ключ поставца с графинами для виски или бренди?
– Холмс, – ответил я, – вы на ложном пути. Возможно, в этом доме не держат графинов с виски и бренди.
– А как насчет джина, вермута или шерри в хрустальном кувшине?
Я снова покачал головой:
– Мне на глаза попались только лакричный и миндальный ликеры. И еще что-то похожее по цвету на гренадин и горькую настойку Гарнетта.
– Да, и никаких тебе длинногорлых сосудов, наполненных загадочными и грешными напитками, столь популярными в офицерских столовых. Судя по пятнам на вашем парадном мундире, армейские офицеры ведут разгульную жизнь.
– Мой дорогой Холмс, – возразил я, – этот мундир я сторговал у великого исследователя неведомых земель Артура Конолли[31] из Шестого Бенгальского полка легкой кавалерии. А пятна, о которых вы так пренебрежительно отозвались, оставлены превосходным шампанским!
– Вы придаете слишком большое значение моим словам, Уотсон. Скажите, а не приметили вы там какого-нибудь дьявольского зелья?
– Кроме яичного ликера, больше ничего. А что вы имеете в виду, Холмс? – насторожился я.
– Только одно: где есть конура, там есть собака, где держат поставец с крепким спиртным, там бывают полковые товарищи, и наоборот. – Он задумчиво посмотрел на меня: – А что вы думаете по поводу ее интереса к мюзик-холлу?
– Что думаю? – переспросил я. – Она не англичанка и может просто не знать, куда леди позволительно пойти, не нарушая приличий, а куда – нет.
– Мне трудно поверить, что это могло бы ее заинтересовать. Такого рода зрелища вряд ли прижились бы в Софии. Все эти пьяницы, долги, неурядицы, докучливые соседи, просроченная арендная плата и судебные приставы, тещи, мужья-подкаблучники и неверные жены. Это так пошло и примитивно.
Подъехал наш экипаж. Устроившись поудобнее, я спросил:
– А что это за дурацкая история с пари по поводу даты рождения Гладстона, которое мы якобы заключили?
– Маленькая хитрость. Просто мне требовался предлог, чтобы взять в руки справочник Келли и уточнить, каким изданием пользовался ее отец.
– И каким же?
– Тысяча восемьсот девяносто пятого года.
– Значит…
– Значит, руководствуясь этим справочником, и она, и ее отец могли полагать, что Бэррингтон жив.
