Сергей Сидорский - Осознание ненависти
Шердаков понимающе кивнул.
— Но даже это не поможет нам ответить на главный вопрос: почему его убили? И кто это сделал? Может быть, к легенде следует отнестись более серьезно?
Холмов не ответил. Его задумчивый взгляд был устремлен на женщину, и капитан заметил это.
— А каково ваше мнение, Марта?
— Вы его уже знаете: я не верю в легенду. — Она откинулась на подушку и закрыла глаза. Лицо ее порозовело, веки чуть вздрагивали. — Оставьте меня, пожалуйста.
Шердаков помедлил, затем сделал Холмову знак, и они вышли из комнаты.
— Не нравится мне все это. Старый уединенный дом, люди, едва знакомые между собой, и чрезвычайно жестокое убийство, — хмуро сказал Шердаков. — А вокруг постоянные разговоры о привидении. Есть в этом что-то продуманное и зловещее. Вы не находите?
Холмов безразлично пожал плечами. Он не особенно прислушивался к словам капитана, поскольку снова думал о себе и о Жене.
Глава XII
Неожиданное предложение
Вечером Шердаков уехал. Накануне он весь день провел на ногах: рыскал по дому, стараясь проникнуть в каждый его закуток и ничего не упустить из виду; неоднократно и очень тщательно обследовал пустой этаж, но ничего заслуживающего внимания не обнаружил; лично убедился в том, что ни черного хода, ни потайной лестницы в доме нет; затем спустился в комнату Можаева и несколько часов провел там.
Постояльцы следили за его передвижениями с любопытством, иногда пытались заговорить, но он не обращал на них никакого внимания. Стремительно проходя по коридорам, он что-то бурчал себе под нос и всюду оставлял запах крепкого табака.
Когда Шердаков все же сошел вниз, его уже ждала присланная за ним машина. Он попросил водителя подождать еще немного и направился к Надежде Кличевой. Но переговорить с ней ему не удалось. Она приняла снотворное и крепко спала. Шердаков лишь взглянул на не находившего себе места Олега Кличева и многозначительно улыбнулся. А уже через несколько минут он уехал, напоследок прокричав что-то из салона автомобиля провожавшему его Дворскому.
К отъезду Шердакова в доме отнеслись по-разному. Одни тут же высказали опасение, что их оставили без защиты, другие, напротив, вздохнули с облегчением. Но все без исключения с тревогой ожидали наступления ночи.
После ужина Эмма Блиссова попросила Холмова уделить ей несколько минут. Он согласился, но без видимой охоты, и она не преминула указать на это. Его извинения тем не менее были приняты, и они уединились в библиотеке.
— Вы не заметили, что за ужином очень мало говорили о несчастном Можаеве, — сказала она, устраиваясь в кресле возле окна. — А ведь его смерть была так ужасна! Мне кажется, это характерно для современных людей. Мы разучились сопереживать и уже не реагируем так, как раньше, на чужую боль.
— Вы, безусловно, правы, — Холмов сел на стул напротив нее и сложил руки на коленях. — И убийство полковника — лишнее тому доказательство.
Эмма Блиссова в некотором смятении заглянула в глаза собеседнику.
— Александр, ради Бога, давайте говорить серьезно!
— Я весь к вашим услугам.
— Меня тревожит, что милиция оставила нас здесь совсем одних. И думаю, что они сделали это намеренно!
— К сожалению, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть ваших слов.
— Понимаю, но в сложившейся ситуации вы, разумеется, должны взять инициативу в свои руки.
— Есть ли в этом необходимость?
— Ну конечно! Ведь убийца по-прежнему находится в доме!
— Почему вы так решили?
— Мне сказал об этом капитан. Ведь он не стал бы меня обманывать?
— Он сказал вам, что убийцу следует искать среди нас?
— Не совсем, но я поняла именно так.
Холмов задумчиво посмотрел на свою собеседницу. Она с нетерпением и беспокойством ожидала ответа, видимо, надеясь убедиться в справедливости своих предположений.
— Мне кажется, капитан не покинул бы нас, если бы оценивал ситуацию таким образом, — медленно произнес Холмов, прилагая немалые усилия, чтобы слова его звучали убедительно. Очевидно, Эмма Блиссова поверила ему, поскольку лицо ее стало менее напряженным.
— И вы полагаете, что опасности в данный момент никакой нет? — спросила она.
— Я думаю, что некоторые меры предосторожности все же следует принять. Например, не стоит без необходимости выходить ночью из своей комнаты.
— Но… вы ведь частный сыщик. И могли бы… Ваше имя сейчас так известно…
— Догадываюсь, что вы хотите сказать. Но я, видите ли, никем не уполномочен и так же, как и вы, нахожусь здесь на отдыхе. Я, конечно, постараюсь во всем разобраться, но…
— Вы говорите так, словно собираетесь сделать мне одолжение!
— Не я был инициатором этого разговора!
— Хорошо, — она вдруг стремительно встала. — Вы вольны поступать так, как считаете нужным. Я же, как только вернется капитан, намерена уехать отсюда.
— Прошу вас, сядьте, — Холмов побледнел и тоже встал. — Я ни в коей мере не отказываюсь от вашего предложения. Просто хочу быть уверенным, что оно будет с пониманием встречено и остальными.
Они обменялись взглядами и снова сели.
— Можете на это рассчитывать! Я уже разговаривала с Олегом Кличевым и доктором Энским. Они обещали всяческую поддержку. Думаю, не будут возражать и другие.
— Вы удивительно предусмотрительны, только…
— Нельзя забывать, что среди нас, возможно, находится убийца! Уж он-то точно не станет возражать!
— Да, конечно. — Холмов нахмурился. — Если бы знать мотив преступления! Не можем же мы в самом деле предположить, что Можаева убило привидение! За каждым конкретным действием всегда скрывается человек. И если возникают подобные разговоры — нужно искать того, кому они выгодны.
— Я слышала эту легенду, — призналась Эмма Блиссова. — И много о ней думала. Должна сказать, она не кажется мне слишком невероятной. При определенных обстоятельствах такое вполне могло бы произойти.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво пробормотал Холмов.
— Да, вот еще что, — Эмма Блиссова внезапно вспыхнула и замялась. — Я не решилась рассказать об этом капитану. Право, сама не знаю почему. Но, может быть, это важно?..
— Не беспокойтесь, если понадобится, я сам с ним поговорю.
— Очень любезно с вашей стороны. Видите ли, минувшей ночью я кое-что слышала… Примерно в два часа или около того меня разбудил какой-то странный шум. Сначала я не поняла, что это было, а потом догадалась, что в смежной комнате, где проживал полковник, хлопнула дверь и послышались чьи-то осторожные шаги. Я встала с кровати и выглянула в коридор. Только не спрашивайте, ради Бога, зачем я это сделала! Полковник шел в сторону лестничной площадки. На нем был длинный полосатый халат, а в руках он держал зажженную свечу. Но самое интересное, что шагов его я не слышала! Наконец Можаев достиг конца коридора, постоял там минуту-другую, глядя куда-то вверх, затем стал подниматься по лестнице. Тогда я вернулась в свою постель и вскоре уснула.
