Стэн Ривертон - Железная коляска
– Отлив? – удивленно спросил я.
– Да, именно отлив, – ответил детектив. – Железная коляска уже не существует. Она утонула.
Асбьёрн Краг говорил совершенно серьезно, было ясно, что он не шутит.
– Когда мы найдем железную коляску, вам станет понятно многое из тех вещей, которые сейчас кажутся невероятно таинственными. Я начинаю верить, что это дело от начала до конца являлось очень простым, но странным образом оно распалось на целый ряд загадочных обстоятельств, которые попутно появлялись и уводили следствие в сторону, при этом не имея с ним ничего общего. Мне показалось, что когда-то нечто подобное уже было в моей практике. Вы не поймете, как трудно расследовать два не связанных друг с другом происшествия, которые накладываются одно на другое. В нашем конкретном деле я имею следующие факты. Прежде всего подозрительную скрытность молодого Гарнеса, что указывает вроде бы на его участие в убийстве лесничего. Дальше – убийство и железная коляска, которая имеет со всем этим связь. Пока я делал выводы, что все эти три дела составляют одно целое, до тех пор все находилось в хаосе, одно смешивалось с другим. Когда же я начал отделять одно от другого, загадка начала распутываться, все события стали вырисовываться отчетливее. Дорогой друг, тут нет единого цельного дела, мы занимаемся сразу тремя. Итак, старый и молодой Гарнесы – одно дело. Железная коляска – это отдельное дело.
– И убийства, – заметил я.
– Убийство, – поправил меня детектив. – Старый Гарнес не был убит. Убит был только лесничий.
– Но разве вы не знаете, кто убил лесничего? – спросил я.
– Знаю, – ответил Асбьёрн Краг. – Уже сегодня я могу на него показать. Но сейчас нам пора идти.
Детектив торопливо оставил мой домик.
– Я посижу снаружи и подожду вас! – воскликнул он, выходя. – Поторопитесь, потому что в шесть начнется отлив.
– Обещаете мне, что я увижу железную коляску? – нахально спросил я.
– Сделаю все, что могу, – ответил детектив.
– Кажется, вы замечаете то, чего не замечают другие. Вы – настоящий волшебник.
– Я только человек, – ответил Асбьёрн Краг. – Но я редко ошибаюсь. Поторопитесь!
Я быстро оделся. Кровь пульсировала во мне, как при лихорадке. Чем это было вызвано? Рассказом детектива? Или это была реакция на то, что я терял сознание? Наверно, одно и другое. Но отчетливо ощущал я только одну вещь: радость от предстоящей прогулки. Непрерывно крутившиеся в моей голове мысли об умершем человеке, об убийстве, о железной коляске вызывали у меня состояние крайней подавленности. В моей комнате пахло камфорой, а за окном соблазняло голубое море.
Наконец я был готов. Асбьёрн Краг сидел на придорожном камне и ждал…
…Однако я не увидел железной коляски и не разгадал загадку, которая окутывала тот приносящий несчастье экипаж. Утешало меня лишь то, что Асбьёрн Краг был разочарован точно так же, как и я.
Детектив привел меня на то место на плато, где прошедшей ночью слышал грохот железной коляски, катящейся к морю. Вокруг стояла тишина, тут и там плавали маленькие лодки, которые чертили длинные линии и ставили точки на поверхности моря.
– Это что – ищут железную коляску? – спросил я. Асбьёрн Краг кивнул.
– В том месте коляска въехала в воду.
Какое-то время детектив руководил поисковыми работами. Но вскоре он потерял терпение, потому что ничего не удавалось обнаружить. А потом поднялась вода, и он вынужден был на сегодняшний день прекратить работы.
– Нехорошо, – сердито бормотал он. – Надо будет послать телеграмму в Христианию.
Асбьёрн Краг написал телеграмму и послал курьера на телеграф.
Потом мы вернулись в отель. Начали медленно опускаться сумерки. Все время после полудня Асбьёрн Краг был необычно разговорчив, сейчас он, напротив, будто берег каждое слово. Кроме того, мы узнали, что тело старого Гарнеса доставили в усадьбу и что его сын собирается назавтра выехать в столицу, чтобы уладить дело со страховкой.
Когда мы оказались на веранде отеля, которая была полна гостей, я шепнул на ухо детективу:
– Вы не хотели бы объявить, кто убийца?
Но Асбьёрн Краг отрицательно покачал головой.
– Еще рано, – оказал он.
Он в самом деле был странным человеком. Порой он взрывался и выливал на окружающих поток слов, а потом вдруг, казалось бы, без всякой причины, замолкал и замыкался в себе. У меня сложилось мнение, что так проявлялась его естественная скрытность и что обычно при этом он преследует какую-то непонятную окружающим цель.
Независимо, правда, от того, говорил ли он или молчал, рот у него складывался в насмешливую гримасу, а взгляд был испытующим, пронизывающим насквозь.
Он привык быстро ставить вопросы, довольно странные, непонятные и вроде бы бессмысленные. Как в тот вечер. Была уже половина одиннадцатого. Мы сидели в кругу сдружившихся гостей и разговаривали. Домой не спешили. Кто-то предложил партию в карты, и я согласился сыграть. Надо было пойти в одну из комнат и принести карты. Открыв дверь, я лицом к лицу столкнулся с Асбьёрном Крагом, которого не видел уже в течение часа. Это было неожиданно, в таком случае человек невольно вздрогнет, когда обнаружит другого человека в помещении, которое считал пустым.
– Я считал, что вы ушли домой, – сказал он.
– Как видите, не ушел, – ответил я. – И посижу еще немного.
Асбьёрн Краг сделал гримасу, в темноте блеснули его крупные белые зубы.
– Видимо, вы не любите своего одинокого домика, – сказал он.
Я не нашелся, что ответить. Просто удивился. Детектив уже не раз подчеркивал – даже с какой-то угрозой, – что мой домик расположен на отшибе.
Асбьёрн Краг ухватил меня за лацкан пиджака.
– Прошу меня выслушать, – сказал он. – Хочу вас спросить. У вас в комнате только одно окно, правда?
– Да. Но оно очень большое. А в связи с чем вы спрашиваете?
– На окне есть штора?
– Да.
– Бывает так, что вы опускаете штору?
Детектив засмеялся.
– Не понимаю этой остроты, – ответил я.
– Я не шучу.
– Ну, уж если вас это интересует, то сообщу, что опускаю штору, когда светит солнце.
– А вечером? – продолжал расспрашивать Асбьёрн Краг. – Когда зажигаете лампу. Что тогда?
– Что тогда? Соседей напротив у меня нет. Перед домиком море. Так что опускаю штору, когда зажигаю лампу, не каждый раз.
Асбьёрн Краг снова ухмыльнулся, показывая белый зубы.
– Если не закрывать окно шторой, – сказал он, – комната становится как бы открытой. Кто-нибудь может стоять снаружи в темноте и заглядывать внутрь.
Детектив ослабил хватку лацкана моего пиджака. Я отступил на шаг.
– Благодарю вас за необычный способ нагнетания на меня страха, – сказал я. – Вы думаете, что я дикарь? Я не боюсь темноты.
