Найо Марш - Смерть в белом галстуке
В трубке послышался голос Фокса:
— Хэлло, сэр"?
— Хэлло, Фокс. Видели ли вы комнату, откуда он звонил мне?
— Да. Она расположена на самом верху здания. Один из официантов Димитрия видел, как он входил туда. В этой комнате ничего не трогали.
— Хорошо. Еще что-нибудь?
— Ничего особенного. Дом в порядке, каким он и был, когда гости ушли. Да вы и сами это видели, сэр.
— Димитрий там?
— Нет.
— Фокс, последите за ним. Я увижу его в Ярде в двенадцать. На время это его займет. Скажите Бэйли, чтобы обыскал всю телефонную комнату на предмет отпечатков. Нам надо определить, кто именно прервал тот телефонный звонок в Скотленд-Ярд. Да, и, Фокс…
— Сэр?
— Не могли бы вы приехать ко мне? Мне надо вам кое-что сказать.
— Еду, сэр.
— Благодарю вас, — сказал Аллейн и положил трубку. Он еще раз просмотрел бумагу, которую обнаружил в столе лорда Роберта, в его центральном ящике. Это было его завещание. Завещание очень простое и короткое. После одного или двух завещательных отказов он оставлял своей сестре, леди Милдред Поттер, все свое имущество и право на пожизненное пользование капиталом в 40 тысяч фунтов, переходящее в случае ее смерти ее сыну; свое поместье (стоимостью в 20 тысяч фунтов) он завещал ее сыну, то есть все тому же его племяннику Доналду Поттеру. Датировано завещание было 1 января этого же года.
«Благородное деяние под Новый год», — подумал Аллейн.
Он взглянул на две фотографии, что в деревянных рамках стояли на столе лорда Роберта. На одной была изображена леди Милдред Поттер в праздничном платье на ее совершеннолетие. В те дни Милдред выглядела весьма соблазнительно. Другая была снимком молодого человека лет двадцати. Аллейн отметил короткий нос и широко открытые глаза Госпела. Безвольный рот приятного абриса, выдающийся подбородок — такие подбородки, хоть и кажутся решительными, чересчур часто свидетельствуют только об упрямстве. Лицо было довольно привлекательным. Поперек угла Доналд написал свою фамилию и поставил число — 1 января.
«Остается уповать на Господа, — подумал Аллейн, — что он сможет употребить это во благо».
— Доброе утро, — произнес чей-то голос от двери. Аллейн повернулся вместе со стулом и увидел Агату Трой.
Она была во всем зеленом, на темных волосах зеленел бархатный беретик, руки одеты в зеленые перчатки.
— Трой!
— Пришла посмотреть, нельзя ли чем-нибудь помочь Милдред.
— Вы не знали, что здесь я?
— Нет, пока она не сказала мне. Она попросила меня узнать, нашли ли вы то, что хотели.
— То, что хотел, — повторил Аллейн.
— Если нашли, — продолжала Трой, — стало быть, все в порядке. Я не буду мешать.
— Прошу вас, — сказал Аллейн, — не могли бы вы не уходить одно мгновение?
— То есть?
— Просто так. Я хочу сказать, что у меня нет права просить вас остаться, если, конечно, не считать желания хоть короткий миг видеть вас и слышать ваш голос. Надеюсь, вы простите меня за это? — он развел руками. — Больше ничего. Вы любили Банчи, и я тоже. Последний раз, когда я видел его, он говорил о вас.
— Несколько часов назад, — сказала Трой, — я танцевала с ним.
Аллейн подошел к высокому окну… Они выглянули в окно: перед ними раскинулся очаровательный садик, а за ним, над Темзой — кварталы Челси.
— Несколько часов назад, — медленно повторил он ее слова. — Несколько часов назад река выдыхала туман. Воздух был насыщен туманом и холоден, как в могиле. Это было перед тем, как наступил рассвет. Свет начал еле пробиваться, когда я увидел его. А посмотрите теперь. Ни единого облачка. Эта чертова речка прямо таки искрится солнечными лучами. Трой, пойдите сюда.
Она встала рядом.
— Посмотрите вон туда, вниз, на улицу. Сбоку от окна. Половина четвертого утра, и речной туман, точно одеяло, покрывает всю Чейен-Уок. Если кто-то вдруг проснулся в этот смутный час или оказался на пустынной улице, он должен был слышать, как по Чейен-Уок проезжает такси и останавливается у этих ворот. Если кто-то в этом доме был достаточно любопытен, чтобы выглянуть в одно из верхних окон, он наверняка видел, как открылась дверца такси, и из него вылез чудной человечек в плаще и широкополой шляпе.
— Что вы хотите сказать? Он вылез-таки?
— Наблюдатель наверняка видел его фигуру, видел, как он помахал рукой в перчатке, слышал его пронзительный голос, говоривший шоферу «Куинс-Гейт, Джобберс-роу, шестьдесят три». Он наверняка видел, как такси скрылось в тумане, а затем… Что? Что сделал человек? Побежал в своем гротескном, развевающемся плаще по направлению к реке, чтобы исчезнуть в тумане? Или спокойно отправился в Челси? Помедлил ли он, глядя вслед уехавшему такси? Снял ли с себя убийца Банчи его плащ и не пошел ли, свернув его и перекинув через руку? Не прятал ли он под плащом собственный цилиндр прежде, чем вылезти из такси, чтобы после надеть его? И где же теперь плащ Банчи и его шляпа? А, Трой! Где они?
— Что сказал шофер такси? — спросила Трой. — В газетах нет ничего вразумительного. Я не понимаю.
— Я вам объясню. Скоро приедет Фокс. Пока его нет, у меня есть несколько минут, и я могу позволить себе разгрузить мозг, с вашего разрешения. Я ведь уже делал это когда-то, правда?
— Правда, — пробормотала Трой. — Когда-то.
— Никто на свете не слышал того, что слышите вы. Хотел бы я сообщить вам что-нибудь гораздо лучшее. Так вот. Шофер такси привез Банчи в Скотленд-Ярд в четыре часа утра, сказав при этом, что Банчи убит. Это его версия. Он нагнал Банчи в половине четвертого, примерно в двухстах ярдах от Марздон-хаус. Такси в это время не было, и мы можем предположить, что так далеко Банчи ушел в надежде поймать машину в каком-нибудь переулке. И тут появился этот парень. Необычно густой туман, окутавший Лондон прошлой ночью, был плотным и на Белгрэйв-сквер. Подъехав к Банчи, таксист заметил, что в тумане, позади него стоит еще кто-то в пальто и цилиндре. Они, по-видимому, разговаривали. Банчи поднял трость. Таксист узнал его и спросил: «Доброе утро, господин лорд. Чейен-Уок, двести?» — «Да, пожалуйста», — сказал Банчи. Оба пассажира сели в такси. Второго таксист так и не сумел как следует рассмотреть. Когда такси подъехало к ним, он стоял спиной, а когда машина остановилась, он встал сзади в тени. Прежде чем дверь захлопнулась, таксист слышал слова Банчи: «Вы можете его нанять». Такси поехало на Чейен-Уок через Чешэм-Плэйс, Кливден-Плэйс, Лоуэр-Слоун-стрит и Челси-Хоспитэл, пересекло Тайт-стрит. Он утверждает, что это заняло примерно двенадцать минут. Остановился он здесь, у ворот Банчи, и через несколько секунд лорд Роберт (шофер полагал, что это был он) вылез из машины и захлопнул дверцу. Голос прокричал через шарф: «Куинс-Гейт, Джобберс-роу, шестьдесят три», и такси уехало. Спустя десять минут он приехал на Джобберс-роу, стал дожидаться, пока пассажир выйдет, не дождавшись, вышел сам и открыл дверцу. Так он нашел Банчи.
