Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал
Уодделл всё сидел, поджав губы. Осгуд вдруг яростно рявкнул:
— Ну, что вы скажете теперь?
Уодделл встал, отпихнув ногой стул, сунул руки в карманы и с минуту молча пялился на Вульфа. Затем отступил на шаг и снова уселся.
— Чёрт побери, — сказал он сдавленным голосом. — Придётся срочно заняться этим… Боже, какой кошмар! На земле Тома Пратта… Клайд Осгуд… Ваш сын, Фред. И вы знаете, с кем мне придётся работать рука об руку… Знаете, чего стоит Сэм Лейк… Сейчас же поеду к Пратту.
Он потянулся к телефону.
— Теперь видите, что меня ждёт? — с горечью заметил Осгуд.
Вульф со вздохом кивнул.
— Ситуация и впрямь чрезвычайно сложная, мистер Осгуд.
— Ещё бы, чёрт побери! С бычьей мордой я, конечно, дал маху, но я не дурак. Убийца всё рассчитал, к тому же ему повезло… И вот ещё что… Во-первых, приношу свои извинения за то, что нагрубил вам сегодня. Теперь я убедился, что вы и в самом деле заслужили свою репутацию в отличие от некоторых… Во-вторых, сами видите, теперь вам ничего не остаётся, как взяться за расследование. Вы должны завершить его.
Вульф покачал головой:
— Я рассчитываю уехать в Нью-Йорк в четверг утром. Послезавтра.
— Чёрт возьми! Но ведь это же ваша работа! Какая разница, где вы будете работать — здесь или в Нью-Йорке?
— Огромная! В Нью-Йорке у меня дом, рабочий кабинет, повар, привычная обстановка…
— Вы хотите сказать… — Осгуд захлебнулся от негодования, — и у вас хватает бесстыдства жаловаться на отсутствие привычного комфорта человеку в моём положении!
— Хватит! — Вульф был невозмутим. — Я не несу ответственности за то положение, в котором вы оказались. Мистер Гудвин подтвердит вам — я терпеть не могу покидать свой дом, а тем более надолго. Кроме того, знай вы, в каком шумном и грязном номере гостиницы мне придётся спать ещё две ночи, вы не сочли бы мои претензии столь мелкими. И бог знает, что мне ещё предстоит, если я вдруг приму ваше предложение.
— А что там такого страшного?
— Всё!
— Так переезжайте ко мне. Мой дом всего в шестнадцати милях от города, и я предоставлю вам свою машину, пока не починят вашу. Править будет ваш помощник.
— Не знаю… — Вульф с сомнением воззрился на него. — Разумеется, если я возьмусь за расследование, мне немедленно потребуются многие сведения от вас и от вашей дочери, а для этого ваш дом и впрямь очень подходит…
Я вскочил, щёлкнул каблуками и отдал ему честь. Вульф зыркнул на меня глазом. Ясное дело, он знал, что я его насквозь вижу. По сравнению с ним Макиавелли был невинным пастушком. Я его вовсе не осуждал, благо теперь тоже мог рассчитывать на вполне приличную постель, зато получил лишнее подтверждение тому, что ни при каких обстоятельствах Вульфу нельзя по-настоящему доверять.
Глава 9
Нэнси отвезла нас в гостиницу за багажом, а затем на ярмарку, где мы ещё раз полюбовались на орхидеи и окропили их водой. Шенкса в павильоне не было, и Вульф договорился с худосочной женщиной, сидевшей на перевёрнутом ящике у стенда с георгинами, чтобы та присмотрела за нашими цветами.
Утром по дороге в Кроуфилд Каролина Пратт показала нам поместье Осгудов. Оно находилось всего лишь в миле от фермы Пратта. Амбары и другие хозяйственные постройки были хорошо видны с шоссе, но сам дом скрывался за деревьями. Когда мы подъехали, нашим взорам открылось величественное, хотя и несколько аляповатое белое здание в старинном стиле, с портиком и колоннадой посередине фасада. В таком доме не стыдно было разместить штаб Джорджа Вашингтона, доберись он так далеко на север.
Тут произошла неожиданная встреча. Когда мы входили в дом, к нам приблизился запылённый и потный субъект, вытиравший носовым платком лоб. Костюм на Бронсоне был уже другой, так же, как рубашка и галстук, сам же он выглядел столь же инородным телом, как и ранее, когда я впервые увидел его на террасе в доме Пратта. Осгуд небрежно кивнул ему, но, заметив, что столичный щёголь собирается заговорить, остановился. Вчера, когда моё внимание было занято другими, я не особенно разглядел Бронсона. Теперь же я отметил, что ему около тридцати, что он довольно высокого роста и недурного сложения, что у него чувственные губы, мясистый нос и умные серые глаза. Он обвёл нас взглядом, который мне не понравился.
— Извините за беспокойство, мистер Осгуд… — почтительно произнёс Бронсон. — Я просто был там…
— Где?
— У Пратта. Прошёл лугом. Знаю, что обидел вас, не согласившись утром с вами по поводу… случившегося… Я хотел сам удостовериться… Я видел Пратта-младшего, а также Мак-Миллана…
— Зачем вам это понадобилось?
— Сам не знаю. Извините, если я снова обидел вас. Но я не хотел… Видимо, мне не следовало оставаться здесь, надо было уехать сегодня утром, но когда это случилось… Клайда нет в живых, и я здесь единственный из его нью-йоркских друзей… и мне показалось…
— Неважно, — грубо прервал Осгуд. — Оставайтесь, я же разрешил.
— Знаю, но честно говоря… я чувствую себя неловко… я сейчас же уеду, если вы…
— Прошу прощения, — вмешался Вульф. — Лучше вам остаться, мистер Бронсон. Вы можете мне понадобиться.
Умные глаза остановились на лице Вульфа.
— Ну, если сам Ниро Вульф говорит, чтобы я остался… — Бронсон развёл руками. — Но я могу переехать в гостиницу…
— Ерунда. — Осгуд нахмурился. — Вы же гость Клайда. Оставайтесь здесь. Но если вам захочется подышать свежим воздухом, старайтесь всё же выбирать не ту дорогу, что ведёт к владениям Пратта.
Он двинулся вперёд, и мы последовали за ним, Бронсон же снова поднёс носовой платок к увлажнившемуся лбу.
Несколько минут спустя мы сидели в большой уютной комнате с застеклёнными окнами до пола и книжными стеллажами вдоль стен. Прислуживала нам курносая девица, которая столь же превосходила манерами праттовского Бёрта, сколь уступала ему в расторопности. Нэнси исчезла, дав понять, что по первому зову появится. Осгуд хмуро глядел на свой бокал. Вульф потягивал пиво, слишком тёплое, судя по выражению его лица, а я довольствовался чистой водой.
— Я признаю только собственные методы, — вещал Вульф. — Образно говоря, мне приходится перелопачивать горы мусора в надежде, что блеснёт жемчужина. Вчера вечером в присутствии мистера Гудвина вы, сэр, вели себя неподобающим образом по отношению к нему и мистеру Пратту. Вы проявили грубость, заносчивость и безрассудство. Я хочу знать, было ли это вызвано эмоциональным потрясением, которое вы перенесли, либо вы считали, что Пратт замешан в смерти вашего сына, или же это ваше обычное поведение?
