Жорж Сименон - Мегрэ и труп молодой женщины
— Ты отдал ей письмо?
— Отдал.
— Хочешь сказать, конверт?
— Да.
— А в нем был лист чистой бумаги?
— Да.
— Когда ты открыл письмо?
— Когда убедился, что Джимми сел в самолет, улетающий в Штаты.
— Ты ездил за ним в аэропорт?
— Да.
— Зачем? Ты еще не был в курсе дела?
— Если выпущенный из тюрьмы человек путешествует через океан только для того, чтобы сообщить девчонке какое-то известие, там должно быть что-то важное.
— Письмо у тебя?
— Я его уничтожил.
Мегрэ верил, что Альберт уже не лжет.
— Что было в письме?
— Что-то в этом роде: «Может быть, до сих пор я мало о тебе заботился, но когда-нибудь ты поймешь, что это только ради тебя. Что бы ни говорили, не суди меня сурово. Каждый сам выбирает себе дорогу, часто тогда, когда еще не может понять, что хорошо, а что плохо, а потом бывает уже поздно.
Можешь доверять тому, кто отдаст тебе это письмо. Когда ты получишь его, меня уже не будет в живых. Пусть это тебя не огорчает, я уже в том возрасте, когда пора умирать.
Успокойся, так как с этого времени ты забудешь, что такое нищета. Как только сможешь, получи заграничный паспорт и поезжай в США Бруклин — одно из предместий Нью-Йорка, ты, наверное, проходила это в школе. Там, по адресу, указанному ниже, найдешь маленькую швейную мастерскую. Хозяин ее — поляк по фамилии…
Альберт замолчал Мегрэ жестом приказал ему продолжать
— Не помню…
— Нет, помнишь.
— Ладно! …по фамилии Лукашек. Пойдешь к нему. Покажешь ему свой паспорт, и он даст тебе значительную сумму наличными…»
— Это все?
— Там было еще что-то сентиментальное, но я не запомнил.
— Помнишь адрес?
— Да. Тридцать седьмая улица, № 1214.
— Кого ты втянул в это дело?
Альберт снова замолчал, но Мегрэ не спускал с него сурового взгляда.
— Я показал письмо приятелю.
— Кому?
— Бьянки.
— Он все еще живет с Большой Жанной?
Полиция подозревала, что Бьянки встал во главе корсиканской мафии. Мегрэ арестовывал его добрых десять раз, но только один раз удалось довести дело до суда. Тогда ему дали пять лет.
Комиссар встал и открыл дверь в соседнюю комнату.
— Там есть Торранс?
Через минуту молодой инспектор появился на пороге.
— Возьми с собой двоих или троих. Но сначала узнай, живет ли еще Большая Жанна на улице Лепик. Есть шанс, что у нее ты найдешь Бьянки. Если там его нет, постарайся как-нибудь узнать, где его найти. Будь осторожнее — он вооружен.
Альберт слушал это с равнодушным видом.
— Давай дальше.
— Что вы еще от меня хотите?
— Бьянки не мог послать в Штаты кого попало, чтобы пойти к Лукашеку и взять деньги. Он понимал, что поляк имеет четкие указания и потребует паспорт.
Это было так очевидно, что Мегрэ не требовались подтверждения.
— Вы ждали, когда она появится в баре.
— Мы не собирались ее убивать.
Альберт удивился, услышав ответ комиссара.
— Я в этом уверен.
Они были профессионалами и не любили лишнего риска. Им нужно было только ее удостоверение личности. Если бы его добыли, нашли бы исполнительницу, которая выступила бы под именем Луизы Лабуан.
— Бьянки был у тебя в баре?
— Да.
— Она ушла, не вскрывая письма?
— Да.
— Твой шеф оставил машину у входа?
— За рулем был Татуированный.
— Вы поехали за ней?
— Меня с ними не было. О том, что было дальше, знаю только с их слов. Татуированного не нужно искать в Париже. После того, что случилось, он наложил в штаны и дал ходу.
— В Марсель?
— Не исключено.
— Они хотели украсть ее сумочку?
— Да. Догнали ее. В тот момент, когда поравнялись, Бьянки выскочил из машины. Улица была пуста. Он схватил сумочку, не подозревая, что она была пристегнута цепочкой к запястью. Девушка упала на колени. Видя, что она собирается кричать, Бьянки ударил ее по лицу. Она схватилась за него, пыталась звать на помощь. Тогда Бьянки достал дубинку и прикончил ее.
— Историю со вторым американцем ты придумал, чтобы отделаться от Лоньона?
— А что бы вы сделали на моем месте?
Растяпа проглотил эту информацию.
Большую часть следствия инспектор шел намного впереди всей уголовной полиции. И если бы он очень внимательно и чутко проникся особенностями психики этой двадцатилетней девушки, его ждал бы успех, которого он ждал так долго, что начал уже сомневаться в его достижимости.
О чем он сейчас думал, сидя в поезде, везущем его обратно в Париж? Конечно, он проклинал свою судьбу, уверенный больше, чем когда-либо, что весь мир против него. С точки зрения техники следствия, он не сделал ни одной ошибки. Но ведь ни на одних курсах для полицейских не учили, как влезть в душу девушки, которую воспитывала в Ницце полусумасшедшая мамаша.
Всю свою недолгую жизнь Луиза упорно и безуспешно искала теплое место под солнцем. Она не могла понять этого сложного мира и отчаянно привязалась к первой попавшейся девушке, которая оставила ее с носом. Она в одиночестве пыталась противостоять обществу, правила игры которого пыталась безуспешно выучить. Неужели она ничего не знала о своем отце? Когда была маленькая, наверное, спрашивала себя, почему ее мать не такая, как у других, почему они живут не как все?
Она пробовала приспособиться. Убежала из дома. Читала объявления о найме. Но Жанна Арменье без труда нашла себе работу, а ее выгоняли отовсюду. Неужели, она, как Лоньон, в конце концов дошла до мысли, что все против нее?
Почему Мегрэ казалось, что она была не такая, как все? Почему эта история должна была случиться именно с ней? Даже ее смерть была иронией судьбы. Если бы цепочка вышитой серебром сумочки не закреплялась вокруг запястья, Бьянки вырвал бы сумочку, и машина отъехала бы на полном ходу. Если бы она рассказала эту историю в полиции, ей бы не поверили.
— Зачем труп привезли на площадь Вэнтимиль?
— Во-первых, его нельзя было оставлять около моего бара. Во-вторых, судя по одежде, она жила на Монмартре. А так — выбрали первое попавшееся безлюдное место.
— Они уже послали кого-то в американское посольство?
— Думаю, нет. Ждут.
— Патрон! Инспектор Кларк у телефона.
— Переключи сюда.
Речь шла только об уточнении некоторых фактов, и скорее из интереса Мегрэ хотел задать своему коллеге из ФБР несколько вопросов.
Как всегда, когда он общался с Кларком, разговор велся на плохом английском языке Мегрэ и на таком же скверном французском американца. Причем каждый старался говорить на языке своего собеседника. Чтобы Кларк понял, о чем речь, Мегрэ должен был перечислить все имена Юлиуса Ван Крама: Лемке, Стиб, Зеглер, Марк, Шпенглер, Донлей…
Как Донлея его похоронили месяц назад на внутреннем кладбище Синг Синга, где он отбывал восьмилетний срок за мошенничество.
— Деньги нашли?
— Только небольшую часть.
— А сколько их было?
— Около ста тысяч долларов.
— Его сообщника звали Джимми?
— Джимми О'Малли. Отсидел три года, освобожден два месяца тому назад.
— Он совершил недавно маленькую экскурсию во Францию.
— А я был уверен, что его дочь на днях выходит замуж.
— Он вернулся на свадьбу. Деньги в Бруклине, у портного, поляка по фамилии Лукашек.
Наконец, в голосе Мегрэ зазвучали торжественные нотки.
— Лукашек, который скорее всего не знает, что хранит, должен отдать деньги девушке, которая представится как Луиза Лабуан.
— Она приедет?
— К сожалению, нет.
Мегрэ не хватало слов. Он добавил:
— Умерла на этой неделе в Париже.
Они обменялись еще несколькими ничего не значащими словами и даже остротами. Они не виделись несколько лет. Когда комиссар положил трубку, его немало удивил вид Альберта, который застыл на месте с сигаретой во рту.
Было ясно, что агенты ФБР без труда найдут деньги и вернут их пострадавшему банкиру или страховой компании, если состояние было застраховано. Польский портной сядет в тюрьму. За соучастие Джимми О'Малли, вместо того, чтобы развлекаться на свадьбе дочки в Балтиморе, вернется, видимо, в свою камеру в Синг Синге.
Судьба Луизы зависела от пустяка, от цепочки вокруг запястья. Если бы мадемуазель Ирэн с улицы Дуэ нашла для нее сумочку другого фасона…
А если бы она пришла на улицу Понтье, чтобы лично забрать письмо?
Поехала бы Луиза Лабуан в Америку?
И что бы сделала потом, имея сто тысяч долларов?
Мегрэ допил пиво. Было жарко. Он выбил трубку. Но не в пепельницу, а в ведро с углем, постукивая о каблук.
— Можно тебя на минутку, Жанвье?
Комиссар показал на бармена, который сразу понял, в чем дело. Он уже смирился со своей ролью.
— Бери его с собой, запиши показания, дай подписать и отправь в тюрьму. Позвони судье Комельо.
Дело перестало его интересовать. Когда Альберт переступил порог, Мегрэ вернул его.
— Я забыл заплатить за три аперитива.
— Пойдет за счет заведения.
— Ни в коем случае.
Комиссар дал ему несколько купюр и, как если бы это было в баре на улице Этуаль, сказал:
