Агата Кристи - Убийства по алфавиту
Обзор книги Агата Кристи - Убийства по алфавиту
Агата Кристи
Убийства по алфавиту
Предисловие,
написанное капитаном Артуром Гастингсом, офицером Британской империи
На этот раз я нарушил свое обычное правило – рассказывать только те истории и случаи, свидетелем которых был сам. Поэтому некоторые главы написаны от третьего лица.
Ручаюсь за достоверность описанных мною событий. Я лишь допустил некоторую вольность в описании мыслей и чувств героев. Могу добавить, что все записки были просмотрены моим другом Эркюлем Пуаро.
В заключение скажу, что я так подробно описал некоторые второстепенные отношения между персонажами этой странной серии преступлений потому, что никогда нельзя недооценивать человеческий фактор. Эркюль Пуаро как-то втолковывал мне, что преступление может стать причиной любовной истории.
Что касается убийств по алфавиту, то я считаю, что Пуаро нашел гениальный способ разрешения этой загадки.
Глава 1
Письмо
Это случилось в июне 1935 года, когда я вернулся месяцев на шесть домой со своего ранчо в Южной Америке. То было трудное для нас время. Как и все, мы переживали мировую депрессию. У меня были различные дела в Англии, которые требовали моего непосредственного участия. Моя жена осталась управлять ранчо.
Первое, что я сделал, прибыв в Англию, – это разыскал своего старого друга Эркюля Пуаро в современной квартире в Лондоне. Я высказал свое недовольство геометрическими пропорциями его жилища. Я сказал, что комната слишком квадратная, и, намекая на старую шутку, спросил, не удалось ли в этом суперсовременном доме заставить кур нести квадратные яйца?
Пуаро рассмеялся:
– О, вы помните? Но наука еще не может заставить кур соответствовать современным вкусам. Они откладывают яйца различных размеров и цвета!
Я был рад видеть своего друга. Он выглядел очень хорошо – ну, может быть, на день старше, чем в последний раз.
– Вы в отличной форме, Пуаро, – сказал я. – Если бы это было возможно, я бы сказал, что у вас стало меньше седины…
– Почему же невозможно? – улыбнулся Пуаро.
– Вы хотите сказать, что ваши волосы не седеют, а чернеют?
– Точно.
– Но это же с научной точки зрения невозможно!
– Вы в своем репертуаре, Гастингс, с вашим ясным и неискушенным умом. Вы воспринимаете факт и, не раздумывая, даете ему объяснение.
Я озадаченно посмотрел на Пуаро.
Не говоря ни слова, он прошел в спальню и вернулся с бутылью.
Ничего не понимая, я взял ее и прочитал следующее: «Оживитель – восстанавливает естественный цвет волос. Оживитель – не краска. Пять оттенков – пепельный, каштановый, тициановый, коричневый, черный».
– Пуаро! – воскликнул я. – Вы покрасили волосы?
– Поняли наконец-то.
– Так вот почему ваши волосы почернели!
– Верно.
– Ну, мой дорогой, – сказал я, приходя в себя, – думаю, в мой следующий приезд вы будете носить фальшивые усы… или, может быть, уже?
Пуаро вздрогнул. Он необыкновенно гордился своими усами. Мои слова задели его за живое.
– Нет, нет, дорогой. Сегодня, слава богу, до этого далеко. Фальшивые усы! Ужас какой!
Он сильно подергал их, чтобы доказать мне, что они настоящие.
– У вас роскошные усы, – сказал я.
– Не правда ли? Обойдите весь Лондон – вторых таких не найдете.
«Хорошенькое занятие», – подумал я, но промолчал, чтобы не обидеть его.
Вместо этого я сказал:
– Я знаю, что вы несколько лет назад ушли в отставку.
– …И занялся выращиванием кабачков. И сразу же произошло убийство, и я послал кабачки к черту. Я хорошо знаю, что вы на это скажете: я как примадонна, которая дает прощальный спектакль. Дает неопределенное количество раз.
Я рассмеялся.
– Честное слово, примерно так и было. Каждый раз я говорю: все, в последний раз. Но нет, что-нибудь еще происходит! Признаюсь, мне совсем не по душе отставка. Если не тренировать серое вещество, оно покроется ржавчиной.
– Я вижу, вы проявляете свои способности умеренно.
– Да, я разборчив. Сейчас для Эркюля Пуаро интересны только «сливки».
– Ну и как, много ли сняли сливок?
– О, немало, и недавно я еле спасся.
– От провала?
– Нет, нет. – Пуаро выглядел подавленным. – Но я, я, Эркюль Пуаро, чуть было не поплатился жизнью.
Я присвистнул:
– Предприимчивый убийца?
– Не столько предприимчивый, сколько легкомысленный, именно так – легкомысленный. Но давайте не будем об этом. Знаете, Гастингс, ведь я считаю вас своим талисманом…
– Да? – удивился я. – И часто?
Пуаро не ответил и продолжил:
– Как только я узнал, что вы приезжаете, я сказал себе: опять что-нибудь произойдет. И мы будем рядом. И дело будет необычным. Это должно быть… – он в возбуждении взмахнул руками, – чем-то изящным…
– Слушайте, Пуаро, можно подумать, что вы заказываете ужин в «Ритце».[11]
– А почему бы и в самом деле не заказать преступление? – Он вздохнул. – Ведь я верю в удачу и в судьбу, если хотите. А ваша судьба – быть рядом со мной и ограждать меня от непростительных ошибок.
– Что вы называете непростительными ошибками?
– Просмотреть очевидное.
Я не вполне уловил суть сказанного.
– Ладно, – сказал я, улыбаясь, – а это суперпреступление уже состоялось или еще нет?
На его лбу образовалась задумчивая складка, а руки принялись машинально расставлять на столе предметы в одну линию.
– Я не уверен, – медленно произнес он.
Что-то странное было в его интонации, я с удивлением посмотрел на него. Внезапно он направился к письменному столу. Достал письмо. Прочитал его про себя, а затем передал мне:
– Скажите, мой друг, что вы можете из этого заключить?
Я взял письмо. Оно было написано на белой бумаге печатными буквами.
«Мистер Эркюль Пуаро, не правда ли, вы воображаете себе, будто разгадываете тайны, слишком сложные для нашей тупорылой британской полиции? Что ж, поглядим, мистер Умник Пуаро, какой вы умный.
Возможно, этот орешек окажется вам не по зубам. 21-го числа этого месяца обратите внимание на Андовер.
Ваш и т. д.
АВС».
Я взглянул на конверт. На нем тоже были печатные буквы.
– Стоит штемпель WCI, – сказал Пуаро, когда я перевел взгляд на штемпель. – Что скажете?
Я пожал плечами:
– Какой-нибудь сумасшедший?
– И это все, что вы можете сказать?
Его голос был мрачен. Я с удивлением посмотрел на него:
– Вы слишком уж всерьез все это воспринимаете, Пуаро.
– Сумасшедших, мой друг, и надо воспринимать всерьез. Сумасшедший – это очень опасно!
– Да, разумеется, но все это похоже на дурацкий розыгрыш какого-нибудь идиота, который перебрал.
– Как? Что?
– Ничего – просто выражение такое. Я имел в виду: парень был навеселе, то есть выпил больше чем надо.
– Мерси, Гастингс, я знаком с выражением «навеселе». Так вы говорите, что ничего тут такого нет, кроме как…
– А вы считаете, что есть? – спросил я, удивленный неудовлетворенностью его тона.
Пуаро неопределенно покачал головой и не ответил.
– Что вы предприняли? – спросил я.
– Показал Джеппу. Он того же мнения, что и вы. Каждый день они получают такие штучки в Скотленд-Ярде. Мне вот тоже досталось. И все же есть нечто в этом письме, Гастингс, что мне не нравится…
Его тон снова удивил меня. Я спросил:
– Если вы действительно воспринимаете это серьезно, то можете ли что-нибудь предпринять?
– В полиции графства тоже видели письмо и тоже не восприняли его серьезно. На нем нет отпечатков пальцев. Нет ключа к поискам возможного автора.
– Да, да, есть только ваша интуиция?
– Не интуиция, Гастингс! Интуиция – это плохое слово. Мои знания, мой опыт говорят мне: что-то с этим письмом не так… – Пуаро начал жестикулировать, так как не мог подобрать слов, затем снова покачал головой: – Может быть, я делаю из мухи слона. Но в любом случае остается лишь ждать.
– Так, 21-е – это пятница. Если в районе Андовера произойдет безумно большое ограбление, тогда…
– О, это будет таким утешением!..
– Утешением?! – Я остолбенел. – Ничего себе: «утешение»…
– Ограбление освободило бы от страха перед кое-чем еще!
– Перед чем же?
– Убийством! – коротко ответил Пуаро.
Глава 2
(написана не от лица капитана Гастингса)
Мистер Александр Бонапарт Каст[12] поднялся и близоруко осмотрел грязную спальню. У него затекла спина от сидения в стесненном положении, и когда он стал распрямляться во весь рост, то наблюдатель мог бы заметить, что на самом деле это довольно высокий мужчина. Сутулость производила обманчивое впечатление.
Подойдя к поношенному пальто, висящему на двери, он достал пачку дешевых сигарет, закурил и вернулся к своему столу, взял железнодорожный справочник и вновь принялся изучать листок бумаги. Это был список имен. Наконец против одного имени он поставил «галочку». Это было в четверг, 20 июня.
