Эрл Гарднер - Отведи удар
– Да, вы правы.
– Вспомни, милый, как ты начал работать у меня. Коротышка, который понятия не имел о нашей работе. Я подобрала тебя, когда у тебя уже не оставалось ни цента. Ты два дня не ел, когда пришел к нам в офис. Я дала тебе работу и научила ремеслу. Мозги у тебя хорошие. Но беда в том, что ты забываешь, кто здесь босс. Ты начинаешь думать, что это твой бизнес. Это тот случай, когда хвост пытается вертеть собакой.
– Что еще? – спросил я.
– А разве этого мало?
– Более чем достаточно, – ответил я. – Может быть, теперь вы захотите узнать, в какую историю влезли?
Она улыбнулась:
– Да, это было бы неплохо. Ты не обиделся, Дональд?
– Не обиделся, – ответил я.
– Я только борюсь за свои права, – сказала Берта. – Но если я вступила в борьбу, то должна победить. Я совсем не злюсь. Я только хочу достичь своей цели. Больше мне и не надо ничего.
– Она приедет прямо сюда? – спросил я.
– Да, и очень скоро. Она сказала, что ты ей срочно нужен. Ты явно соврал насчет любовной истории, милый. Это больше похоже на бизнес.
– Это и есть бизнес.
– Ну хорошо, Дональд. Надеюсь, теперь ты все расскажешь Берте. Раз уж я влезла в это дело, я должна знать, какие у меня карты и каковы ставки в этой игре. Только не забывай, что козыри у меня.
– Хорошо, – сказал я. – Вы влезли в убийство.
– Это я уже знаю.
– Девушка, с которой вы говорили, это Мариан Дантон. Она живет в провинциальном городишке в предгорьях и хочет оттуда выбраться. Она заподозрила, что в деле Линтиг кроется больше, чем кажется с первого взгляда. Она пошла по моему следу, и ей показалось, что здесь можно раскопать что-то интересное.
– Ты имеешь в виду эту Эвелин?
– Да.
– Обо всем этом я уже догадалась. Теперь расскажи мне то, чего я не знаю.
– Я пока не знаю заключения экспертизы о времени смерти Эвелин Харрис. Но это, должно быть, примерно то время, когда Мариан Дантон в первый раз вошла к ней в квартиру.
– В первый раз? – переспросила Берта.
– Да. Она открыла дверь, увидела Эвелин лежащей в кровати и подумала, что она спит. Из ее комнаты только что вышел мужчина. Мариан решила, что это не самое подходящее время для получения информации, тихо закрыла дверь и снова села в машину. Там она просидела полчаса, наблюдая за дверью дома. После этого Мариан снова зашла. На этот раз она была смелее и любопытнее. Она увидела, что шея Эвелин Харрис перетянута шнуром и она мертва. Мариан потеряла голову, но вспомнила обо мне и примчалась в мою комнату. Я послал ее в полицию, предупредив, чтобы она ничего не рассказывала о том, что была у меня, об агентстве и о миссис Линтиг. Она должна сказать, что зашла к Эвелин, чтобы попытаться найти работу в городе. В первый раз она подумала, что Эвелин спит, и вышла посидеть в машине.
– Сомневаюсь, что они ей поверят, – сказала Берта Кул.
– А я думаю, получится.
– Почему?
– Она из деревни. Это простая симпатичная девушка. И она будет стоять на своем до конца. Это не испорченная влиянием города, хорошая, простодушная девчонка.
– Милый, это большой недостаток для сыщика, – вздохнула Берта Кул. – Женщины тебя погубят. Ты совсем теряешь из-за них голову. То, что ты не умеешь драться, конечно, плохо. Но твоя влюбчивость гораздо хуже. Ты должен научиться держать себя в руках. Когда это у тебя получится, ты сможешь хладнокровно все обдумать.
– Что еще? – спросил я.
– Не надо обижаться, Дональд, – улыбнулась Берта. – Ты должен понимать, что это работа.
– Ну хорошо, – сказал я, – теперь я доскажу вам остальное. Мариан смогла хорошо рассмотреть человека, который выходил из той квартиры. Его описание ничего не подскажет полиции – по крайней мере, я на это надеюсь, – но оно кое-что значит для меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Человек, который выходил из квартиры, – сказал я, – это доктор Чарльз Лоринг Альфмонт, известный также как доктор Джеймс К. Линтиг. Он предпочитает, чтобы мы называли его мистер Смит.
Берта Кул уставилась на меня. Ее ресницы медленно ползли вверх, пока глаза не стали совсем круглыми и испуганными. Она сказала мягко, почти не дыша:
– Ну и влезла же я в историю!
– Но пока, – сказал я, – полиции ничего не известно об истории с Линтигом. Они ничего не знают и о делах Альфмонта. У них нет никаких оснований подозревать человека, которого мы с этой минуты будем называть Смитом. Но если Мариан Дантон увидит его или его фотографию, она его моментально опознает.
Берта Кул тихо присвистнула.
– Следовательно, – сказал я, – вы стоите перед выбором. Можно предоставить девушку самой себе. В этом случае полиция рано или поздно доберется до Смита, поставит его рядом с еще несколькими мужчинами и предложит Мариан опознать его – в этом случае он погорит, а вы останетесь без клиента. Второй путь – это вывести Мариан из игры, насколько это возможно, рассказать Смиту о том, что нам известно, заставить его дать свою версию событий, объяснить, что только мы можем спасти его от обвинения в убийстве, получить неограниченные средства для работы и попытаться все выяснить.
– Милый, а не будет ли это принуждением к даче показаний?
– Будет.
– Ты же знаешь, что это очень серьезное дело для частного сыскного агентства. За это меня могут лишить лицензии.
– Если бы вы об этом ничего не знали, вас не за что было бы привлечь к ответственности.
– Ну, теперь я, кажется, все знаю, – вздохнула она.
– Да, – ответил я. – Вы сами влезли в это дело. Мариан уже едет сюда. Начинается ваша игра, и карты вы уже знаете.
– Извини меня, Дональд. – Берта Кул откинулась в кресле. – Я предпочла бы смыться отсюда.
– Ну уж нет, – сказал я. – Вы говорили с ней по телефону и пригласили сюда. Я бы не стал этого делать. Я позвал бы ее в ресторан. Она, скорее всего, под наблюдением.
Берта Кул нервно забарабанила толстыми пальцами по крышке стола.
– Ну и дела!
– Это вы заварили кашу, – безжалостно сказал я.
– Извини, Дональд. Может быть, тебе лучше выйти и…
– Ничего я не сделаю, – сказал я. – Если бы вы ничего об этом не знали, я бы продолжал действовать так, как считаю необходимым, сам оставаясь в стороне. Если бы меня стали допрашивать, они бы ничего не могли доказать, кроме того, что я тут ни при чем. Теперь, как вы понимаете, все изменилось. То, что вам известно, может всплыть.
– Ты можешь доверять мне, милый, – сказала она.
– Могу, но не доверяю.
– Не доверяешь?
– Нет. – Ее глаза сузились, и я добавил: – Не больше, чем вы доверяли мне несколько минут назад.
Раздался осторожный стук в наружную дверь.
– Войдите! – сказала Берта Кул.
Никто не входил. Я прошел через приемную и открыл дверь. На пороге стояла Мариан Дантон.
