Морис Леблан - Канатная плясунья
Конечно, он так и поступит. Заберет и медаль и Доротею. Клад тогда сам дастся ему в руки.
Доротея вдруг поняла ошибку в своем плане: в нем все слишком точно распределено по секундам и не учтены случайности, могущие ускорить или замедлить ход событий.
Она встала со стула, вошла в дом и бросила диск под груду грязного белья в ванной комнате. Пусть пороются и поищут. Это хоть немного задержит. Когда она хотела вернуться на террасу и подошла к выходной двери, там уже стоял Эстрейхер. Под густой бородой и под темными очками он прятал ироническую улыбку.
В эту страшную минуту, стоя лицом к лицу с убийцей отца, Доротея пожалела первый раз в жизни, что не носила с собой револьвера, полагаясь всегда на свою находчивость и изворотливость. Будь у нее оружие, она, не задумываясь, размозжила бы негодяю голову.
Он, не дав Доротее двинуться с места, схватил ее за руку и повернул так, что затрещали кости.
— Отвечай сразу… Куда ты ее дела?
Боль была так мучительна, что Доротея и не подумала упорствовать. Она провела Эстрейхера к дверям в ванную и показала на кучу белья. Вытащив диск, он любовно и удовлетворенно взвесил его на руке.
— Вот это победа… Двадцать лет упорного труда увенчались успехом… И в придачу великолепная премия — ты, Доротея.
Он поднял Доротею, взвалил себе на плечи и понес.
— Это на тебя не похоже, Доротея. Что-то неладно. Сдалась без сопротивления. Видно, подстроены какие-то козни. Надо будет держать ухо востро.
Они вышли наружу. Эстрейхер отдал приказание двум мужчинам, стоявшим настороже у главного входа во двор. Одного из них Доротея узнала: он был с Эстрейхером у Жюльетты Азир.
— Следите внимательней за дорогой, друзья. Когда я свистну, бросайте все и мчитесь к холмам.
От костюма Эстрейхера несло сыростью и затхлостью подземелий. Доротея не знала, что противнее: этот запах или то, что Эстрейхер обнял ее за шею.
Они взошли на мост. Метрах в ста отсюда должен быть вход в пещеру. Эстрейхер уже вынул свисток, готовясь дать сигнал товарищам. Доротея, случайно увидев торчащий из кармана Эстрейхера диск, порывистым движением вытащила его и бросила с моста в воду. Диск упал в воду недалеко от берега.
— Дрянь! Мерзавка! — рассвирепел Эстрейхер, сбрасывая Доротею с плеч. — Лежи тут. Если двинешься, я проломлю тебе череп.
Не спуская глаз с Доротеи, бешено ругаясь, он сошел с моста и зашлепал в вязкой болотной грязи.
Доротея не собиралась бежать. Она вглядывалась в то место высокого забора, где должны показаться полицейские, слуги и Рауль. После назначенного срока прошло уже пять минут, а их еще не было. Она надеялась, что потерявший хладнокровие Эстрейхер сделает какую-нибудь ошибку. Он же словно разгадал ее мысли.
— Понимаю, понимаю. Ты хочешь выиграть время. А потом? Ты думаешь, я тебя выпущу из рук! Ни в каком случае, моя милая. Не такому простофиле, как твой Рауль, тягаться со мной. Не жди лучше своего дружка. Он не обрадуется, когда придет: моим людям сказано, что делать. Дубиной по голове, и дело в шляпе.
Он пошарил в иле и, найдя диск, поднял его и показал Доротее.
— Вот, моя дорогая. Решительно, счастье отвернулось от тебя и перешло ко мне. Твоя карта бита. Ну-с, в путь-дорогу, милая кузина.
А ее друзья все не являлись. Когда Эстрейхер приблизился к ней, она встрепенулась и сделала жест отвращения. Эстрейхер только усмехнулся, ибо всякое сопротивление было бессмысленно. Он опять взвалил ее себе на плечи.
— Простись со своим возлюбленным, Доротея. Кричи: «Прощай, Рауль».
Он перешел мост, поднялся на холм и вошел в кустарники. Кончено! Доротея проиграла сражение.
— Ты не можешь себе представить, — нашептывал Эстрейхер, и в его словах слышалось и издевательство, и ласка, — ты не можешь себе представить, как приятно держать тебя, всю трепещущую, в своих руках, как приятно касаться твоего тела и нести тебя, зная, что неизбежного не избежать… Но что с тобой? Ты плачешь? Брось, моя милая. К чему? Рано или поздно ты все равно замерла бы от ласк на груди твоего Рауля… Я тебе не так приятен, как он? Из-за этого не стоит огорчаться… Перестань же, — он начал раздражаться. — Перестань, тебе говорят!
Он повернул к себе лицо Доротеи и опешил: она тряслась не от рыданий, а от смеха.
— Что это значит? Почему ты смеешься?
Этот смех звучал для него угрозой. Значит, она не считала свое положение безнадежным. Значит, впереди еще есть ловушка. Сбросив Доротею наземь, он насильно усадил ее, прислонив к стволу дерева. Она все смеялась. «А? Так? Смеешься?» Охваченный яростью, он ударил ее кулаком по голове. Острый камень его перстня распорол кожу на лбу. Брызнула кровь. И все-таки она смеялась.
— Если не перестанешь смеяться, я раскровеню тебе всю морду! — кричал он, зажимая рот рукой. — Почему смеешься?
— Я смеюсь по поводу тарелок, из которых сделан футляр для медали.
— Так что?
— А то, что это две мои чугунные тарелки, которыми я жонглировала в цирке.
— Ты мне морочишь голову?
— Нисколько, мы с Кентэном запаяли их, выгравировали сами начало таинственно-волшебной фразы и прошлой ночью спустили в воду.
— Ты рехнулась… Не понимаю… Зачем это было делать?
— Так как старая Азир, когда вы ее пытали, сказала что-то о реке, то я не сомневалась, что вы поддадитесь на эту приманку.
— Ты знала, что я здесь?
— Знала. И кроме того, я знала, что вы видели, как Кен-тэн извлек из воды эту штуку. Я была уверена, что вы придете. И вот вы пришли.
— Следовательно, в этом футляре медали нет?
— Конечно, нет. Он пустой.
— А Рауль? Ты ждешь Рауля? Одного?
— Нет, с полицией… У них назначена встреча. Он сжал кулаки.
— Значит, ты меня выдала?
— Да, я вас выдала.
У Эстрейхера не появилось и тени сомнения в правдивости ее слов. Он понял, какую хитрую комедию разыграла Доротея сегодня утром на пруду. Он вспомнил, что еще тогда недоумевал по поводу такого необыкновенно удачного и стройного сцепления обстоятельств. И все-таки он попался на удочку, все-таки пришел, сам бросился очертя голову в приготовленную ловушку. Хитрая девчонка! Все тоньше и тоньше плетет свои кружева.
Надо было уходить отсюда и забрать с собой свою жертву. Но Эстрейхера, обескураженного неудачей с диском, мучило любопытство.
— Хорошо, диск пустой. Так. Но где медаль, ты знаешь?
— Разумеется, — ответила Доротея, которая думала только о том, как выиграть время.
— А, ты знаешь… Ну, раз ты знаешь, так скажешь мне. А если нет…
Он поиграл револьвером.
— То вы поступите со мной, как е Жюльеттой Азир? Будете считать до двадцати? Не стоит труда. Не верю.
