Найо Марш - Увертюра к смерти
Ответа не последовало.
“Задняя дверь! — подумала она. — Может, она открыта”.
Она обошла вокруг здания. Задняя дверь также была закрыта, и, несмотря на то, что мисс Кампанула громко и долго стучала, испортив при этом чёрные лайковые перчатки, ей никто не открыл. С покрасневшим от напряжения и подступающей ярости лицом она ещё раз обошла вокруг здания. Белые от изморози окна были расположены выше уровня её глаз. Но на одном из них, последнем, рама была приподнята. Мисс Кампанула вернулась обратно и увидела, что её шофёр следовал за ней от церкви на машине.
— Гибсон! — крикнула она. — Гибсон, иди сюда! Шофёр вышел из машины и подошёл к ней. У него были грубые черты лица, но хорошее телосложение. Он прекрасно смотрелся в модной темно-коричневой ливрее и блестящих гамашах. Он прошёл вслед за своей хозяйкой мимо входной двери и обогнул здание.
— Я хочу, чтобы ты заглянул в это окно, — сказала мисс Кампанула. — Там внутри кто-то есть и при этом ведёт себя очень подозрительно.
— Хорошо, мисс, — ответил Гибсон.
Он схватился за подоконник. Мускулы под тонкой тканью напряглись, когда он пытался подтянуться, чтобы глаза оказались на уровне окна.
Мисс Кампанула громко чихнула, высморкалась в огромный носовой платок, пропитанный эвкалиптом, и прогнусавила:
— Ты видишь что-нибудь?
— Нет, мисс, там никого нет.
— Но там должен кто-то быть, — настаивала она.
— Я никого не вижу, мисс. Все кругом убрано, как для завтрашнего мероприятия.
— Где рояль?
— На полу, мисс, перед сценой. Гибсон спустился вниз.
— Должно быть, они ушли в одну из задних комнат, — пробормотала мисс Кампанула.
— Мог ли этот человек выйти через переднюю дверь, пока мы с вами огибали здание?
— Ты видел кого-нибудь?
— Не могу сказать, мисс. Я разворачивал машину. Но те, кто был внутри, могли свернуть с тропинки в сторону прежде, чем я их заметил.
— Мне кажется это все более странным и подозрительным.
— Да, мисс. Смотрите, мисс Прентайс выходит из церкви.
— Да?
Мисс Кампанула принялась близоруко вглядываться в дорогу, ведущую от церкви. Она разглядела южные ворота церкви и фигуру в дверном проёме.
“Я не должна была опаздывать, — подумала она. — Элеонора, как всегда, опередила меня”.
Она приказала Гибсону ждать её около церкви, пересекла дорогу и широким шагом направилась к калитке. Элеонора все ещё стояла на крыльце. Мисс Кампанула кивнула своей подруге и с удивлением заметила, что та выглядела ужасно.
“С ней что-то случилось”, — подумала мисс Кампанула, и где-то в глубине её души, на границе сознательного и бессознательного, зародилась горячая надежда, что ректор был недоволен Элеонорой на исповеди.
С радостью в сердце мисс Кампанула вошла в церковь.
* * *В тот самый момент, когда мисс Прентайс и мисс Кампанула встретились у южных ворот церкви, Генри, который находился в это время в Пен Куко, осознал, что не может больше оставаться дома. Он был полон беспокойства и нетерпения. Они с Диной выполнили договор и после того утра на холме больше не встречались наедине. Генри сразу же объявил об их намерении отцу — за завтраком, в присутствии Элеоноры.
— Это идея Дины, — сказал он. — Она называет это перемирием. Так как наши с ней отношения развиваются на глазах у всех и так как её отец очень расстроен разговором, который был у тебя с ним, кузина Элеонора, вчера вечером, Дина считает, что будет хорошо, если мы пообещаем ему, что отложим то, что ты назвала подпольными встречами, на три недели.
Он посмотрел Элеоноре прямо в глаза и добавил:
— Я был бы тебе очень благодарен, если бы в этот период ты не разговаривала с ним на эту тему. В конце концов, это в первую очередь касается только нас с Диной.
— Я буду делать то, что посчитаю своим долгом. Генри, — сказала мисс Прентайс.
— Боюсь, что да, — ответил тот и вышел из комнаты.
Они с Диной писали друг другу. Генри увидел, как однажды за завтраком мисс Прентайс внимательно вглядывалась в первое письмо Дины, лежавшее рядом с его тарелкой. Он переложил письмо в нагрудный карман своего пиджака, но при этом был шокирован выражением лица кузины. После этого случая он стал спускаться на завтрак пораньше.
В течение этой трехнедельной передышки Джоуслин ни разу не заводил с ним разговор о Дине, но Генри очень хорошо знал, что мисс Прентайс продолжала изводить эсквайра при любом удобном случае. Несколько раз, входя в кабинет отца, Генри заставал их вдвоём с Элеонорой. Молчание, которым неизменно сопровождалось его появление, неловкие попытки отца скрыть это и неловкая улыбка сразу же куда-то ускользавшей мисс Прентайс не оставляли у Генри никаких сомнений о предмете их беседы.
Сегодня утром Джоуслин был на охоте. Мисс Прентайс должна вернуться из церкви часам к трём, и перспектива оказаться за чаем один на один с кузиной казалась ему просто невозможной. Она отказалась взять машину и вернётся уставшая и измученная. Хотя сам Джоуслин учил её водить, она оставалась верна своей привычке обходиться без машины, — привычке, приводившей в ярость обоих мужчин из Пен Куко. Она ходила вечерами в церковь пешком, даже под проливным дождём, и после этого простужалась и страдала от сводивших с ума мигреней. Однако сегодня погода была хорошая, время от времени даже выглядывало солнце. Генри взял трость и вышел из дому.
Он пошёл по обсаженной деревьями дороге, пролегавшей мимо церкви. Может, понадобится какая-нибудь помощь в ратуше. Если Дина там, то она окружена помощниками, поэтому все будет нормально.
Но примерно на полпути к клубу, на изгибе дороги, он неожиданно прямо перед собой увидел Дину.
В первый момент они застыли на месте, с удивлением глядя друг на друга. Затем Генри произнёс:
— Я подумал, что смогу чем-нибудь помочь в ратуше.
— Сегодня мы все закончили в два часа.
— Куда ты идёшь?
— Просто прогуляться. Я не знала, что ты… Я думала, что ты…
— Я тоже не знал. Это непременно должно было случиться рано или поздно.
— Да, наверное.
— Ты бледная, — сказал Генри дрогнувшим голосом. — У тебя все в порядке?
— Да. Это просто усталость. Ты тоже бледнее обычного.
— Дина!
— Нет, нет. Не раньше чем завтра. Мы договорились.
И как под воздействием какой-то неведомой силы, они автоматически оказались в объятиях друг друга.
Когда мисс Прентайс, с высохшими слезами, но с неутихающей бурей внутри, вышла из-за поворота, она наткнулась на счастливую целующуюся пару.
* * *— Я не понимаю, — говорила Селия Росс, — какое значение имеет то, что говорит пара скандальных, мерзких, старых церковных мышей.
— Очень большое, — отвечал доктор Темплетт, подбрасывая полено в камин. — Моя работа является одной из немногих, в которой личная жизнь влияет на профессиональную репутацию. Почему это так — одному Богу известно. А я не могу позволить себе потерять здесь практику, Селия. Мой брат сохранил большую часть того, что осталось после смерти отца. Я не хочу продавать Чиппингвуд, но я трачу все свои деньги, чтобы содержать его в порядке. Отвратительная ситуация, я знаю. При прочих равных условиях я не могу просить Фриду о разводе. Ведь она уже целый год лежит без движения. Паралич — штука неприятная, и.., она все ещё привязана ко мне.
