Глэдис Митчелл - Убийства в Солтмарше. Убийство в опере (сборник)
– Когда-нибудь, – задумчиво молвила миссис Брэдли, – нужно будет заняться изучением лжи как таковой. Интересно, почему лжет миссис Гэтти? Из страха, ради спокойствия или же просто развлекается?
– А она лжет?
– Несомненно. И кстати, молодой человек, если вы и вправду желаете помочь, не задавайте вопросов людям, с которыми я беседую. Так вы мне все испортите. Расскажите-ка подробнее о происшествии в Бунгало.
– Про Гэтти? – уточнил я.
– Про Гэтти. Приятно знать, что это был не разбойник. И поподробнее, пожалуйста.
Я рассказал ей все от начала до конца.
– Мне нужно вернуться в Моут-Хаус, – заявила она. – Следует уточнить кое-какие детали. А вы, мой мальчик, побудьте здесь.
– Я – с вами.
Миссис Брэдли казалась такой хрупкой, а этот Гэтти с волчьей улыбкой доверия у меня не вызывал.
Теперь супруги поменялись местами: он подстригал газон, а она занималась розами.
– О, крокодил и козлик опять пришли! – сообщила миссис Гэтти мужу. Он оставил газонокосилку и подошел.
Я невольно восхитился манерой миссис Брэдли вести беседу. Она без предисловий спросила:
– Так как, говорите, вы попали в часовню?
– Меня затащили туда Берт и его слуга.
Я едва не поперхнулся. Раньше он говорил, что заключил пари! Видно, уже позабыл. Выходит, перед нами сразу два лжеца!
– А почему? – поинтересовалась миссис Брэдли. – Вы ему чем-то досадили?
– Не думаю. Наверное, у него есть какой-то секрет, и я его случайно чуть не раскрыл. В тот вечер у меня на выезде из Уаймута сломалась машина, и я шел домой мимо бухты и каменоломен. Пробирался в темноте, и тут они на меня набросились и потащили в церковь. Не знаю, почему нас никто не видел. Когда вы меня выпустили, я решил пойти к Берту и устроить что-нибудь в отместку. Ведь – подумать только! – я просидел в этой жуткой часовне почти тридцать шесть часов! Я влез на крышу Бунгало – сначала, конечно, отдохнул и перекусил – и заглянул в окно мансарды, но уже стемнело, и я ничего не разглядел. Пока я там ползал, нечаянно расшатал пару черепиц. Они упали, как раз когда мистер Уэллс и юный Куттс вышли из дому. Я ужасно перепугался – думал, ушиб их. Я прятался от Бертова револьвера за трубой, и плитки выскользнули у меня из рук. У Берта наверняка есть какие-то тайные делишки, и я намерен все выяснить.
– Замечательно! – сердечно сказала миссис Брэдли. – Удачи вам в подстригании газона.
Мистер Гэтти посмотрел на нее как на сумасшедшую, вздохнул и взялся за газонокосилку. Миссис Брэдли повернулась к стоявшей рядом миссис Гэтти.
– Дорогая моя, – начала та, – зачем крокодилу разговаривать с волком?
– Милый мой страус, а кто сообщил вам, что волк заперт в часовне?
– Никто не говорил. – Глаза миссис Гэтти ласково смотрели из-под золотых очков – обычная, нормальная женщина средних лет. – Я сама его там нашла. Ой нет! Мне мистер Берт сказал. Наверное, думал, что мне нужно пойти и выпустить волка. – И она захихикала.
– А вы его не пытались выпустить? – спросил я, и миссис Брэдли ткнула меня в ребро. Я успел позабыть о ее инструкциях и теперь стал лепетать какие-то извинения. Однако сказанного не воротишь. Миссис Гэтти тут же сделалась серьезной.
– Нет, не пыталась. Очень уж хорошо получилось, правильно. Я на него только посмотрела, а он меня не видел и не слышал, и вернулась домой, и все думала, а потом, когда решила, что он уснул, пошла поговорить.
Я многозначительно взглянул на миссис Брэдли. Она со свойственной женщинам проницательностью верно поняла мой взгляд и чуть заметно кивнула. Осмелев, я спросил у миссис Гэтти, что же она говорила мужу, пока он спал в часовне.
– Я сказала: «Бука! Бука идет!» – торжественно ответила она. Я расхохотался. Миссис Брэдли расхохоталась. И миссис Гэтти расхохоталась, и ее муж подошел узнать, в чем дело. Трясущейся рукой я махнул в сторону его жены и едва пробормотал:
– Она сказала: «Бука! Бука идет!» – и опять впал в буйное веселье. Потом овладел собой, вытер глаза.
Лицо у Гэтти сделалось задумчивое.
– До чего же это все интересно, – промолвила миссис Брэдли, когда мы окончательно ушли от дома Гэтти. – Мальчик мой, опять собирается дождь. Вот незадача! Быть может, приютите меня пока в доме викария?
Просьба меня удивила, учитывая, что путь к дому викария лежал мимо ворот Манор-Хауса.
– С удовольствием, – сказал я, хотя сердце у меня упало. Стоит им с супругой викария начать судачить, их не остановить. По-моему, эта дама хочет описать чету Куттс в книге. Когда ей удается навести миссис Куттс на любезную той тему, выражение лица у нее становится хищное – только что губы не облизывает. У меня от такого зрелища кровь стынет. Не женщина, а вампир.
Любимая тема миссис Куттс, нечего и говорить, – распущенность. После страшной гибели Мэг Тосстик и отъезда ненавистной Коры Маккенли эта тема подразумевает меня и Дафни. На следующую ночь после убийства Мэг миссис Куттс увидала меня у племянницы и мгновенно рассвирепела. Я объяснил, что всего лишь спросил у Дафни, все ли в порядке и не страшно ли ей, но дамочке везде мерещилось самое скверное. На следующую ночь она, нечего и говорить, застала меня уже в комнате! Да, я не позволю собой командовать личности с такими жуткими понятиями, пусть она и приходится Дафни тетей.
Увидев меня, присевшего к Дафни на кровать, она решила, что случилось худшее. (Вовсе оно не случилось.)
– Тетя, да ты сама кого угодно до худшего доведешь, – заплакала Дафни, расстроенная ее нападками. – Ноэль, дорогой мой! – И она протянула мне кольцо. Я молча опустил его в карман. Мы демонстративно поцеловались, и я отступил в сторону, давая миссис Куттс дорогу вон из комнаты. Она не двинулась – я тоже. Не мог же я уйти и оставить Дафни ей на растерзание. Наконец миссис Куттс вышла, и я последовал за ней.
Утром я опять отдал кольцо Дафни – она, нечего и говорить, вернула мне его, только чтобы отвязаться от своей ненормальной тетки. Да, после гибели Мэг Тосстик у миссис Куттс сильно испортились и нервы, и характер. Мужа она пилила, а он после той истории с загоном и так стал как разъяренный бык. И неоднократно повторял, что легко отделался. Миссис Куттс несла чушь о развратных пастырях, и то были речи куда более резкие, чем ее всегдашние обличения. Причем нам с преподобным обоим доставалось. Сумасшедшая женщина. Честное слово! Если бы я мог – женился бы на Дафни немедленно, вырвал бы ее из обстановки, которая на нее так скверно действовала. Однако священнослужитель не может просто зарегистрировать брак в мэрии; кроме того, меня связывало обещание, данное старику Куттсу, не спешить со свадьбой.
Итак, пришлось проводить миссис Брэдли в дом викария, потому что дождь усилился, и мы, пока шли от Моут-Хауса, основательно промокли.
