Эрл Гарднер - Спальни имеют окна
И наконец, я увидел пару, которая интересовала Люсиль.
Мужчине было лет тридцать — тридцать три. У него был вид очень серьезного и ответственного человека.
Решительно сжатый рот говорил о том, что он привык принимать самостоятельные решения. В его поведении была та самая вежливая настойчивость, которая отличает коммивояжеров. Однако он был явно чем-то встревожен и походил больше на подстрекателя, чем на соблазнителя.
Женщина была моложе лет на пять-шесть. Она была не такая уж красавица, рыжеволосая, сероглазая. Однако в лице ее читался характер, а в манере держаться было что-то от человека, решившегося на опасную операцию. Она смотрела на мужчину преданными глазами. Но это была преданность, смешанная с уважением. В ней не было страсти.
Я сделал еще пару глотков и отодвинул бокал. Коктейль был таким слабым, что в нем даже привкуса джина не чувствовалось. Я решил, что именно эта рыжеволосая задумчивая женщина интересует Люсиль.
— Я не могу пить это отвратительное пойло, — сказала она.
Официант порхал вокруг нас и многозначительно покашливал.
— Еще два мартини, — сказал я официанту. — Мы увлеклись разговором, и, пока мы беседовали, коктейль согрелся. А я, видите ли, теплых коктейлей терпеть не могу.
— Да, сэр, — сказал он, убирая бокалы. — Понял, сэр.
— Зачем ты это делаешь, Дональд? — спросила она.
— Что?
— Даешь им еще один шанс посыпать соль на наши раны.
— Не знаю. Так уж я устроен.
— Скажи, а ты пытался бы меня подцепить, если бы я не сделала это первой? — неожиданно спросила она.
— Не знаю. Наверное, нет.
— Тебе хочется знать, что мне здесь нужно, верно?
— Нет.
— Что?! — изумилась она. — Конечно же да.
Я сказал:
— Ты рвалась сюда из-за вон той рыжей с серыми глазами, так ведь?
Глаза ее округлились от удивления.
— Послушай, кто ты такой? — спросила она, бросив на меня подозрительный и хмурый взгляд.
— Забудь, — сказал я, — зря я это сказал.
— Что ты мне шьешь? — Она была настроена весьма решительно.
— Забудь, — сказал я.
Официант принес еще два мартини и счет. Я дал ему два доллара. Он дал мне сдачи — две монеты по двадцать пять центов. Я взял их и положил на стол десятицентовик и еще два цента.
Пока он сердито разглядывал мелочь, я сказал громко:
— Съешь оливку, Люсиль, пока в нее не просочилась вода.
Официант сгреб деньги, потом подошел к хозяину и что-то сказал ему.
— Все в порядке? — спросил хозяин бара, подойдя к нашему столику.
— Все прекрасно, — ответил я. — Ты за рулем, Люсиль?
— Да, — сказала она.
— Тогда тебе больше десяти — пятнадцати таких коктейлей нельзя.
Она улыбнулась, и мы выпили.
Хозяин ждал у стола, пока я распробую коктейль и выскажу свое мнение.
— Отменный вкус у этого коктейля! — воскликнул я.
Он неохотно удалился.
— Валяй, выкладывай всю подноготную, — потребовала Люсиль.
— Боюсь, что ты мне не поверишь.
— Давай, давай! Не стесняйся. Выкладывай.
Я вынул из бумажника визитную карточку и протянул ей.
Она прочла вслух: «Кул и Лэм. Конфиденциальные расследования».
— Успокойся, — сказал я, когда она сделала попытку встать из-за стола. — Все произошло совершенно случайно.
— Что все?
— Все с самого начала. Сегодня ведь суббота, выходной день. А я не женат, поэтому и зашел сюда пообедать. А перед обедом решил почитать газету, меня интересуют скачки. А работа у меня обыкновенная. В ней нет ничего романтического. И тебя я никогда раньше не видел. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из наших клиентов был с тобой знаком. Поэтому не бойся. Никто мне не платит, чтоб я следил за тобой. Тебе нужен был кавалер, и ты его подцепила. А им оказался сыщик.
Здесь уж моей вины нет. Я на тебя даже не смотрел.
— Смотрел. На мои ноги.
— Ну а кто не стал бы?
— Кул, это кто?
— Берта Кул, — сказал я.
— Женщина? — спросила она.
— Совершенно верно.
— О! — воскликнула она, удивленно приподняв брови. — Вы… между вами…
— Нет, — объяснил я. — Берта Кул — женщина средних лет, весит 165 фунтов, у нее широкая улыбка, бульдожья челюсть, крошечные, блестящие жадные глазки, и с ней так же трудно и опасно иметь дело, как с мотком колючей проволоки.
К тому времени, когда я появился на горизонте, она владела сыскной конторой вот уже несколько лет.
Я получил юридическое образование и был готов на любую работу, поэтому она и наняла меня и просто замучила этой работой. Ну а потом я стал совладельцем фирмы.
— А какую работу вам приходится делать?
— Берта Кул, — ответил я, — занимается разводами, автокатастрофами и еще кучей мелких дел, которыми большинство агентств не станет заниматься. Я даже не могу точно описать, чем мы занимаемся. Вообще-то я часто жертвую принципами ради дела, и поэтому нам везет.
— Ты хочешь сказать, что просто делаешь деньги?
— Да. Но это только часть дела. Мы еще и отлично стреляем.
— А в каких случаях?
— В разных.
— Гнусный сыщик, — сказала она.
— Жаль, что ты не знакома с Бертой Кул. У вас много общего.
— Много общего?! — Она возмутилась. — Широкая улыбка, бульдожья челюсть.
— Я имею в виду образ мыслей, особенно когда дело касается суждений о моей профессиональной пригодности.
Ты считаешь, что меня интересует эта рыжая с серыми глазами?
— Да.
Она презрительно засмеялась.
— Ну тогда давай уйдем из этого притона. Я и войти сюда хотела только потому, что меня не пускали. Если хочешь знать, у меня сердечная рана. Я хотела залить ее вином. Человек, в которого я влюбилась, оказался подонком. Конечно, у меня есть другой парень, я могла бы прийти с ним сюда и нагрузиться как следует. Но я его держу про запас и не хочу, чтобы он знал об этом. Через несколько недель, когда я отойду от всего этого, я хочу дать ему шанс… Я говорю глупости, да?.. И вкус их так же горек, как вкус куриной печенки, приготовленной плохим поваром, неосторожно разрезавшим желчный пузырь. Беда с вами, сыщиками, в том, что вам чудится покойник за каждым фонарным столбом. Когда я поняла, что мне придется искать кавалера, я подумала, что ты подойдешь для этой роли — у тебя вполне приличный вид. Теперь же ты меня раздражаешь.
— Итак, ты решила надрызгаться в гордом одиночестве?
— Чертовски верно сказано. Что же до тебя, то я…
Нет, погоди-ка. Я передумала… Пожалуй, мне придется соблазнить тебя, чтобы загладить свою грубость. Да и вряд ли мне удастся нализаться без кавалера. Я… Ну ладно… Давай сматываться отсюда.
Мы встали из-за стола и направились к двери.
— Все в порядке? — спросил хозяин бара учтиво.
— Замечательно, — заверил я его. — Никогда в жизни я не ел таких вкусных оливок.
