Патриция Вентворт - В тихом омуте
— Я собираюсь устроить классную вечеринку. Мы с Герти уже составили списки.
Глава одиннадцатая
Джанет вышла из комнаты Адрианны Форд и направилась к детской. Она думала, что Адрианна — экстраординарная женщина, и, конечно же, ей не может быть столько лет, сколько сказала Стар. В Адрианне было что-то живое, настоящее, что-то, благодаря чему она всегда будет находиться в центре внимания, особенно если говорит со свойственным ей трагическим взглядом или же задает вам совершенно неожиданный вопрос, будоражащий все в вашей душе и заставляющий думать о вещах, о которых вы хотели бы забыть. Что было на уме у Адрианны, когда она задавала те вопросы о Ниниане, и почему ей захотелось спросить о нем у незнакомой девушки? Ниниан приходился ей близким родственником, и вся его жизнь была у Адрианны как на ладони. О чем таком могла рассказать Джанет, что было бы неизвестно Адрианне? Джанет искренне недоумевала и не понимала, зачем стала отвечать на эти вопросы.
Дверь в ее комнату открылась, и она увидела входящего Ниниана. Он спросил, улыбаясь:
— Ну и как ты?
— Я собираюсь спать и тебе тоже советую.
Ниниан засмеялся:
— О, я не уйду, у меня и в мыслях этого нет. Мы с тобой останемся в этой замечательной комнате для прислуги!
— Мы с тобой не останемся!
— Да нет же, дорогая, мы именно так и сделаем. Не бойся, я не буду запирать дверь на ключ. Я пользуюсь только моральными средствами, например уговорами.
— Ринган, отправляйтесь спать к себе!
Джанет ненароком использовала одно из его прежних имен, которыми она и Стар называли Ниниана, еще будучи детьми. Взрослые запрещали детям называть себя такими странными именами, и, если все же слышали их, дело чаще всего заканчивалось поркой. Это имя было уже почти позабыто ею, но, как ни странно, сорвалось с языка.
Его взгляд смягчился.
— Давно ты меня так не называла, моя Джо Джанет…
— Это не специально. Я не понимаю, почему так назвала тебя.
— Тебя очень тяжело вывести из себя, да? И ты только иногда снимаешь свою маску и становишься обычной девушкой? Ну ладно, хватит теперь говорить только о нас. Поговорим об Адрианне. Скажи мне, что ты о ней думаешь?
Джанет с досадой почувствовала, что краснеет.
— Я и не думала о себе говорить!
— Хорошо, дорогая, думай как хочешь. Но я спросил тебя об Адрианне. Что ты думаешь о ней?
Джанет нахмурилась:
— Она не похожа ни на одного из тех, кого я знаю.
— Это только к счастью! Вообрази себе дом Фордов, весь заполненный Адрианнами! Его придется постоянно тушить. Знаешь, именно в этом и состоит проблема Мэриел — она плохая копия Адрианны, точнее, ее имитация, версия местной портнихи, которая считает себя парижским дизайнером. У нее есть какие-то черты характера, которыми она гордится, однако Мэриел начисто лишена и храбрости Адрианны, и ее работоспособности, не говоря уж об изумительном таланте. Удивительный человек! Что она говорила тебе, когда выслала меня из комнаты?
— Не спрашивай.
— Разве ты мне не скажешь?
Джанет отрицательно покачала головой.
Ниниан тихо спросил:
— Это что-то тайное?..
Она снова покачала головой.
— Это означает, что это не секрет или что ты отказываешься говорить?
— Ты можешь уговорить любого. В том числе и себя самого.
Ниниан не переставал смеяться.
— Ты ужасная женщина. А что ты сделаешь, если я подойду к тебе — вот так? И начну приставать? Будешь звать на помощь?
— Я, скорее всего, именно так и сделаю.
— Зови. А знаешь, кто придет к тебе на помощь? Мэриел. Она где-то здесь поблизости околачивается. Вот была бы потеха! Она сыграла бы свою часть спектакля на славу, держась за разбитое сердце. Опасный соблазнитель! Ангел-хранитель, спасающий неопытные сердца!
— Ринган, иди спать к себе в комнату.
Джанет очень хотела произнести это рассерженным, по-настоящему сердитым голосом, но это ей не очень удалось. Голос ее по-прежнему оставался тихим и твердым.
Она не могла не заметить, что это вызывало у него чувство снисходительности. Он прислонился к каминной доске и смотрел на нее улыбаясь, и глаза его улыбались тоже.
— Интересно, и как же ты заставишь меня пойти спать? Наверное, тебе придется вытолкать меня вон.
— Я и не подумаю сделать ничего подобного.
Он кивнул.
— Я тоже так думаю. Так что я смогу спокойно поцеловать тебя. Но знаешь, ты совершенно напрасно пытаешься воззвать к моим самым лучшим чувствам. Ты, наверное, должна знать, что у меня уже давно никого не было.
Джанет никак не ответила. Он пытается играть с ней, и она не будет ему подыгрывать.
Ниниан робко протянул руку и легонько прикоснулся к ее запястью.
— Ты знаешь об этом? Знаешь?
— Думаю, что ты себя не обидишь.
— Это не очень много. Мне требуется гораздо больше. Думаю, ты понимаешь, в чем дело.
Джанет отступила на шаг, щеки ее горели.
— Ты можешь выбрать кого угодно. Например, Энн Форест.
Он печально покачал головой:
— Нет, она мне не нужна. — Затем, внимательно всмотревшись в нее, изменившимся голосом сказал. — Джанет, ты же знаешь, что она ничего для меня не значит.
— Нет, мне это не известно.
— Это потому, что, работая на Хьюго, ты думала только о своей работе. Ты же великолепно разбираешься в людях, и если бы использовала хотя бы грамм здравого смысла и подумала обо мне, то поняла бы, что Энн была для меня забавой.
Джанет оскорбленно выпрямилась. Ей очень хотелось немедленно вырасти на десяток сантиметров, чтобы это помогло скрыть ту боль, которую причинили его слова. Джанет возразила:
— Наверно, ей это понравилось.
— О, не переживай за нее. Она тоже играла. Если посмотреть правде в глаза, любви не испытывала ни одна сторона. Это была только одна из банальных штук, которые случаются практически со всеми.
— Как то, например, что произошло у тебя с Энн Ньютон и Энн Хардинг?
Ниниан разразился смехом:
— Конечно! И во всяком случае, они все носили имя Энн. Никогда не было у меня другой Джанет! Ты знаешь, дорогая, что с тобой так легко не получается. Начать с того, что у тебя слишком много родственников-пасторов, которые довольно долго читали тебе свои знаменитые шотландские проповеди. Мужчина вполне может поцеловать женщину и не связывать затем с нею оставшуюся часть своей жизни, уверяю тебя. Говорю тебе, ни одна из этих Энн даже и не мечтала об этом. Они слишком благоразумны и знают жизнь. Кроме того, я для них значу столько же, сколько и они для меня, то есть практически ничего.
Джанет улыбнулась:
