Патриция Вентворт - В тихом омуте
— М-м-м, нет, не знаю.
Адрианна продолжала улыбаться:
— Вот мы и добрались до самой сути вопроса. Ну, на сегодня тогда все. Теперь ваша очередь коротать время в раздевалке. Позовите сюда Ниниана. Можете не читать, если вам не хочется, отзывы прессы о моем творчестве.
Адрианна считала, что Ниниан все это время был буквально поглощен газетными вырезками и с трудом смог от них оторваться. Именно с такими словами Ниниан вошел в гостиную, говоря, что теперь он примкнул к почитателям великой актрисы и не понимает, как он мог не замечать самых простых вещей.
В этот момент он закрывал дверь в комнату и все еще продолжал говорить. Адрианну такое положение вещей совсем не устраивало: она не очень любила, когда кто-то стоял у нее за спиной. Поэтому мисс Форд резко произнесла:
— Хватит бормотать! Что такое тебя поразило в этих записях, скажи на милость?
— Только то, что я не мог не отдать должное вашему таланту. Хотя и критики, надо признать, считали вас великой актрисой.
— Да, в свое время я была не только хорошей актрисой — я была великой. У меня был прекрасный голос, манеры, жесты, взгляды, меня слышали все, даже если спектакль проходил на стадионе. О да, я была хороша до чрезвычайности. И что же дальше? Теперь я просто бывшая актриса, и никому до меня нет дела, и никто не помнит, какой актрисой я была.
Ниниан подошел и сел около нее.
— Дорогая, хватит причитать. Я знаю, вы ощущаете себя так, словно вас выбросили из театральной жизни, как какую-то ненужную вещь, но ведь я-то так вовсе не считаю. Вы достигли многого и приносили людям радость. Я, признаться, и не понимаю, почему вы теперь переживаете.
Адрианна улыбнулась и поднесла ему руку для поцелуя королевским жестом. Улыбнувшись, Ниниан сделал то, что от него требовалось в данной ситуации.
— Адрианна, чего вы хотите от меня?
— О, только задать вам парочку вопросов, не более того.
Молодой человек удивленно приподнял брови:
— Интересно, о чем же?
— О той девочке, о Джанет.
— И что же вам о ней надо знать? — Глаза его по-прежнему улыбались, однако Адрианна своим опытным взглядом приметила в них некую настороженность. — Дорогая, ее жизнь напоминает собой открытую книгу, в ней нет ничего того, о чем стоило бы говорить. Таких людей, как она, не очень много. Джанет заботится только о других и почти ничего не делает для себя.
— Фу, как это неинтересно.
— Джанет слишком интеллигентна, чтобы казаться неинтересной.
— Ты так ее расписал, что она кажется очень скучным человеком.
— Да, наверное, так можно понять из моих слов. Тем не менее она совсем не скучна. Если вы узнаете ее, то никогда не скажете так о ней.
— А как ты думаешь, Джанет надежна?
— Ну это же очевидно. Стар доверила ей Стеллу. Если бы она не доверяла ей, то никогда не попросила бы помочь.
— Знаешь ли, это не ответ. Стар, между нами говоря, никогда не казалась мне образцом здравого смысла.
— Вы правы, однако она знает, чего следует ждать от других людей. Стар хорошо знает Джанет. Если вы дружили с кем-то в детстве, то знаете, чего от него ожидать.
— Ты мог бы сказать, что она справедлива? Я имею в виду Джанет, не Стар, конечно.
— Да.
Большие темные глаза Адрианны смотрели на него не отрываясь. Она спросила его со всей откровенностью, на которую была способна:
— А почему ты на ней не женился, дружок?
— Спросите об этом ее.
— Даже не буду спрашивать, это бесполезно. Она все равно мне не ответит.
— А почему вы думаете, что я отвечу?
— А ты собираешься это сделать?
— Нет, дорогая.
Не изменившись в лице, Адрианна тихо сказала:
— Ты просто невозможен. Ладно, сходи позови ее. А потом сообщи Меесон, что мы уже можем пить кофе.
Когда Меесон вошла с подносом, на котором были установлены приборы для кофе, она просто сияла. Было очевидно, что Меесон думала сейчас только о Ниниане. Он выпрыгнул из кресла, обнял ее, затем внимательно и серьезно посмотрел и сказал, что она выглядит с каждым годом все лучше и лучше. На это Меесон, смеясь, ответила:
— Так оно и есть. Я ведь двигаюсь вперед вместе с вами, утята. А для пожилой женщины нет ничего лучше, как услышать хвалебную оду своей неувядающей красоте.
— Герти, ты чересчур много говоришь, — сделала ей замечание Адрианна.
— Только когда у меня выпадает такая возможность. Уж конечно, я не буду стоять как истукан и просто смотреть, когда можно выговориться всласть! Ну ладно-ладно, уже ухожу.
— Подожди минутку. Где ты готовила кофе?
— У себя, на своей собственной газовой конфорке.
— А где ты взяла молоко?
— В холодильнике. Налила из большого кувшина. А сахар все тот же, помнишь, я покупала его в магазине в Лэдбери, когда делала кое-какие покупки для миссис Симмонс? Я тебе еще нужна?
Адрианна отослала ее, и Меесон вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Ниниан, слушая весь этот интересный, с его точки зрения, разговор, удивленно приподнял бровь.
— О чем это вы тут говорили, Адрианна?
— Ни о чем. Тебя это не касается, во всяком случае.
— Значит, если я не буду спрашивать, мне тоже не будут задавать ненужные вопросы?
— Если ты хочешь, так и будет. Клади себе еще сахар, ты ведь пьешь очень сладкий кофе?
— Да, мне нравится как раз такой. Особенно если сахар ячменный. Если кому-то не хватит, я могу сходить еще. А, Джанет? Тебе принести?
— Нет, мне хватит.
— Но ведь Адрианна совершенно бескорыстно разрешила класть столько, сколько влезет?
— Зато я не бескорыстна.
Адрианна молча наблюдала за ними. Она обдумала все, что каждый сказал, и решила теперь, сколько сказано не было. Эти двое были молоды, но они уже многое испытали: неприятности, страдания, минуты счастья, восполняющие все это. Сейчас она участвовала в их жизни и ощущала себя так, словно шла среди звезд. Если бы ей предложили начать жизнь заново, согласилась бы она? Скорее всего, да. Именно мысль о неотвратимости конца иссушала сердце и заставляла страдать. Неизвестно, что ждет человека впереди, и это что-то всегда омрачает будущее, заслоняя прошлое и не давая спокойно жить в настоящем. Конечно, глупо думать об этом, когда начинаешь понимать, что все это только в твоем сознании и что на самом деле никакой угрозы может и не быть. Да и к прошлому, конечно же, следовало относиться легче. Были взлеты, но были и падения, и тогда они казались чем-то ужасным. Не то что теперь, когда она, Адрианна, с усмешкой смотрит на все с высоты прожитых ею лет.
Это был ее путь, очень трудный, но взлетов все же было намного больше, чем падений, чем неудач, и никто тогда не мог заставить ее переживать или бояться чего-то. Да и теперь, несмотря на некоторую определенность, никто не знал, чем закончится все дело, а значит, не стоило переживать заранее. Поэтому Адрианна поправила подушки, покрывало и сказала:
