Джеймс Чейз - Что лучше денег?
— Спасибо, мне ничего не хочется.
— Не волнуйтесь. Попозже я принесу вам газету. — Выходя, она задержалась в дверях и кивнула на Римину комнату: — Она уехала.
— Знаю, она мне сказала.
— Скатертью дорога. Не принимайте близко к сердцу. — Она закрыла за собой дверь.
В начале шестого она вошла ко мне в комнату и бросила на кровать вечернюю газету. Лицо у нее было бледное и озабоченное; перед тем, как выйти, она посмотрела на меня долгим тревожным взглядом.
Как только она закрыла за собой дверь, я схватил газету.
Охранник умер, не приходя в сознание.
Эта маленькая заметка, затерявшаяся среди сообщений с войны, ударила меня как обухом по голове.
Полиция все еще разыскивала молодого мужчину со шрамом на лице; арест ожидался с минуты на минуту.
Как только стемнеет, сказал я себе, надо сматываться. Мысль о том, что еще какое-то время придется сидеть в этой конуре, была невыносима, но я знал, что нельзя выходить на улицу, пока не стемнеет.
Я спустился в холл и позвонил Расти. Когда я услышал его грубый резкий голос, у меня отлегло от сердца.
— Я попал в беду, Расти. Не зайдешь ли ко мне, когда стемнеет?
— А кто, по-твоему, останется за меня в баре? — проворчал Расти.
Я об этом не подумал.
— Тогда, может быть, я приду к тебе…
— Как велика беда?
— Хуже не бывает.
Должно быть, он уловил нотки паники в моем голосе, потому что тон его смягчился.
— Успокойся, не горячись. Я оставлю за себя Сэма. Значит, когда стемнеет?
— Не раньше.
— Ладно, я приду. — Он повесил трубку.
Я вернулся в свою комнату и приготовился ждать. Это было долгое ожидание, и к тому времени, когда солнце спряталось за морским горизонтом, а в портовых кабаках и в плавучих игорных домах засветились огни, я места себе не находил. По крайней мере, сгущавшийся за окнами мрак теперь казался спасительным.
В начале десятого, увидев выкативший из-за угла знакомый «олдсмобиль», я спустился вниз и открыл парадную дверь. Расти был уже на ступеньках. Мы молча поднялись в мою комнату. Только заперев дверь, я немного успокоился.
— Спасибо, Расти, что пришел.
Он присел на кровать. Взгляд у него был встревоженный, тяжелый иссиня-бритый подбородок блестел от пота.
— Что случилось? Та девушка?
— Да.
Я протянул ему вечернюю газету и указал дрожащим пальцем на нужное место.
Он прочитал заметку с непроницаемым лицом, затем пристально посмотрел на меня.
— Вот оно что! Но ты ведь не сделал этого, а?
— Я-то нет, а вот она сделала. Должно быть, я просто спятил. Нужно было достать пять тысяч долларов на ее лечение. Она сказала мне, что деньги можно взять в кабинете начальника актерского отдела, и я на это клюнул. Мы взломали дверь, но денег там не оказалось. Меня поймал охранник. Ее он не видел, она спрягалась за столом. Она застрелила его. — Я опустился на стул и спрятал лицо в ладонях. — Я стоял в этот момент лицом к стене, а к нему спиной. Клянусь, Расти, я не делал этого.
Он отложил газету, вытащил из кармана смятую пачку сигарет, вытряхнул одну на свою широкую ладонь и щелкнул зажигалкой.
— Стало быть, ты попал в беду. А ведь я тебя предупреждал, не так ли? Разве я не говорил, что она принесет тебе только горе?
— Говорил.
— Ну и что ты собираешься делать?
— Убраться отсюда. Я хочу уехать домой.
— Это, пожалуй, первые разумные слова, которые я от тебя слышу. — Он вытащил из внутреннего кармана пиджака потрепанный бумажник. — Вот. Как только я почувствовал, в каком ты состоянии, я выгреб всю свою кассу.
Он протянул мне пять двадцатидолларовых бумажек.
— Мне столько не нужно, Расти.
— Бери и помалкивай.
— Нет, я возьму только на билет до дому, а он стоит десять долларов. Это все, что мне нужно.
Он поднялся на ноги и запихнул деньги в бумажник.
— Тебе не следует отправляться из Лос-Анджелеса. Возможно, вокзал под наблюдением. Я отвезу тебя в Сан-Франциско, а там ты сядешь в поезд.
— Если нас остановят и обнаружат меня рядом с тобой…
— Хватит рассуждать! Собирайся, поехали!
Он вышел из комнаты и начал спускаться по лестнице. Подхватив чемодан, я последовал за ним.
Внизу меня ждала Кэрри.
— Я уезжаю домой, Кэрри.
Расти вышел на улицу, оставив нас вдвоем.
— Вот, это вам. — Я протянул ей свои последние деньги — две бумажки по пять долларов. — Возьмите, прошу вас!
Она взяла только одну.
— Этого хватит за комнату, мистер Джефф. Остальное оставьте себе, вам пригодится. Желаю удачи.
— Я не делал этого, Кэрри. Что бы ни говорили, я не делал этого.
Она похлопала меня по руке с усталой улыбкой.
— В добрый час, мистер Джефф!
Я вышел в темноту и нырнул в автомобиль. Не успел я захлопнуть за собой дверцу, как Расти набрал скорость.
IIМинут десять мы ехали в полном молчании, потом я сказал:
— Знаешь, Расти, мне самому странно, но я думаю сейчас только о том, как бы попасть домой. Урок пошел мне на пользу. Если я выпутаюсь из этой передряги, я вновь возьмусь за учебу. Хватит с меня этой жизни, я сыт ею по горло.
— Давно пора. — проворчал Расти.
— Ты слышал, как она поет. Таких голосов один на миллион. Не будь она наркоманкой…
— Не будь она наркоманкой, ты бы никогда с ней не познакомился. Так вот оно и бывает. Если ты еще когда-нибудь встретишь ее, беги без оглядки.
— Я так и сделаю, но я надеюсь никогда ее больше не встретить.
Мы приехали в Сан-Франциско около трех утра. Расти припарковался около вокзала и пошел смотреть расписание. Я ждал в автомобиле.
Когда он вернулся, я увидел на его лице выражение тревоги.
— Есть поезд в Холланд-Сити в восемь десять, — сказал он. — Около кассы два полисмена. Может, ты им и не нужен, но они там есть, и не стоит попадаться им на глаза. Я купил тебе билет.
Я взял билет и положил его в свой бумажник.
— Спасибо, Расти. Теперь иди. Я посижу в буфете. Я верну тебе деньги. Ты всегда был мне настоящим другом.
— Поезжай домой и принимайся за дело. Не надо возвращать мне деньги. Впредь держись подальше от Лос-Анджелеса. Я буду считать, что ты вернул мне долг, если ты остепенишься и займешься настоящим делом.
Мы сидели рядом в его машине — курили, дремали, разговаривали, убивая время до отхода поезда.
В начале восьмого Расти сказал:
— Мы успеем выпить кофе, затем можешь отправляться.
Мы вылезли из машины и пошли в буфет. Пока мы пили кофе с пончиками, подошло время отхода поезда. Я взял Расти за руку и крепко ее пожал.
