Элизабет Джордж - Расплата кровью
Она судорожно сглотнула, лишившись на миг дара речи. «Это всего лишь слово, – сказал бы Рис со своей мягкой улыбкой. – Само по себе слово не имеет силы, Хелен».
– Да.
– Значит, он встал с кровати, а ты не проснулась. Он выкурил пять или шесть сигарет, а ты так и не проснулась.
– Ты еще хочешь добавить, что он отпер дверь, убил Джой Синклер, а я так и не проснулась, верно?
– На ключе есть его отпечатки, Хелен.
– Конечно, есть! Я в этом не сомневаюсь! Он запер дверь, прежде чем лечь со мной в постель. Или, по-твоему, это было частью его плана? Чтобы я наверняка увидела, как он запирает дверь, и, соответственно, потом объяснила, откуда они взялись?
– Но ты же сейчас именно это и делаешь, не так ли?
Она прерывисто вздохнула.
– Что за мерзости ты говоришь!
– Ты спала, пока он выбирался из кровати, ты спала, пока он курил одну сигарету за другой. А теперь ты собираешься доказывать, что ты спишь некрепко, что ты бы знала, если бы Дэвис-Джонс вышел из комнаты?
– Я бы знала!
Линли глянул через плечо.
– Сент-Джеймс? – спросил он ровно. И эта равнодушная реплика стала последней каплей… Леди Хелен резко вскочила – ее стул опрокинулся. Ладонь крепко хлестнула по лицу Линли. Удар был молниеносным, что свидетельствовало о силе ее гнева.
– Ты, грязный ублюдок! – крикнула она и направилась к двери.
– Стоять, – приказал Линли.
Она развернулась к нему:
– Арестуйте меня, инспектор.
И вышла из комнаты, хлопнув дверью. Сент-Джеймс тут же последовал за ней.
4
Барбара Хейверс закрыла блокнот. Это намеренное движение давало ей пару секунд на раздумья. Напротив нее Линли нащупывал нагрудный карман пиджака. Хотя красный след от пощечины леди Хелен все еще пылал на его лице, его руки ничуть не дрожали. Он неспешно вынул портсигар и зажигалку, зажег сигарету и передал их через стол. Барбара проделала то же самое, хотя, затянувшись один раз, скривилась и затушила сигарету.
Барбара была не из тех женщин, которые тратят много времени на копание в своих чувствах, но на этот раз она изменила себе, осознав с некоторым смущением, что ей хотелось вмешаться в то, что только что произошло. Все вопросы Линли, разумеется, были совершенно стандартной полицейской процедурой, но сама манера, в которой он их задавал, и эти гнусные намеки, угадывавшиеся в его тоне, вызвали у Барбары желание броситься на защиту леди Хелен. Почему, она и сама не могла понять. После ухода леди Хелен она задумалась над этим и нашла ответ: молодая женщина была так добра к ней в течение многих месяцев – с тех пор, как Барбара была назначена работать вместе с Линли. Леди Хелен умела найти тысячи способов, чтобы проявить эту доброту.
– Мне кажется, инспектор, – Барбара провела большим пальцем по складке на обложке своего блокнота, – что сейчас вы вели себя довольно-таки грубо.
– Сейчас не время обсуждать издержки процедуры, – ответил Линли. Его голос прозвучал достаточно бесстрастно, но Барбара почувствовала, как тяжко дается ему это спокойствие.
– Ну понятно… Это ведь не имеет никакого отношения к процедуре допроса, не так ли? Это всего-навсего такая малость, как вежливость. Вы обращались с Хелен как со шлюхой, инспектор. Вы можете ответить, что она вела себя как шлюха, но вам бы стоило припомнить один-два эпизода из вашего собственного богатого прошлого и спросить себя, так ли уж безгрешны вы сами… чтобы предъявлять ей претензии.
Линли затянулся сигаретой, но, найдя ее вкус неприятным, затушил в пепельнице. Делая это, он резко дернул рукой, и пепел просыпался на манжету его рубашки. Они оба уставились на черную плюху, особенно яркую на белом.
– Хелен угораздило не вовремя тут оказаться – именно в этом месте, – ответил Линли. – Обойти это обстоятельство не было никакой возможности, Хейверс. Я не могу обращаться с ней по-особому только потому, что она мой друг.
– В самом деле? – спросила Барбара. – Что ж, я с удовольствием полюбуюсь вашей беспристрастностью, когда вы будете беседовать со старым приятелем.
– О чем это вы?
– Лорды Ашертон и Стинхерст, присевшие поразмышлять и поболтать о том о сем. Мне не терпится увидеть, как вы управляете Стюартом Ринтулом с той же железной хваткой, что и Хелен Клайд. Пэр – пэром, приятель – приятелем, итонец – итонцем. Но это ведь не важно? Ведь лорда Стинхерста тоже, к несчастью, угораздило не вовремя тут оказаться. – Она знала его достаточно хорошо, чтобы почувствовать, как в нем закипает гнев.
– И что же вы от меня хотите, сержант? Чтобы я проигнорировал факты? – Линли начал методично их перечислять: – Дверь из комнаты Джой Синклер в коридор заперта. Запасные ключи фактически недоступны. Отпечатки пальцев Дэвис-Джонса на ключе от единственного помещения, дающего доступ в комнату. Плюс его отсутствие – неизвестно сколько времени, когда Хелен спала. Вот уже сколько всего… а мы еще не выясняли, где Дэвис-Джонс был до часу ночи, прежде чем прийти к Хелен, и почему именно Хелен поместили в эту комнату. Очень кстати, не правда ли? Принимая во внимание, что у нас есть человек, якобы случайно заявившийся посреди ночи соблазнять Хелен, и как раз в тот момент, когда в соседней комнате убивали его кузину…
– Вот в чем крамола, не так ли? – заметила Барбара. – Не столько в убийстве, сколько в соблазнении.
Линли убрал в карман портсигар и зажигалку и, ничего не сказав, поднялся. Барбара и не ждала от него ответа. Да он ей и не требовался, так как она очень хорошо знала, что все его изысканное воспитание, призывавшее никогда не падать духом, летит к черту, когда затронуто его личное… Все было ясно как день. Как только Барбара увидела сегодня лицо своего шефа – когда леди Хелен через всю библиотечную комнату шла к нему в этом нелепом пальто, так жалко свисавшем до пят, – ей сразу стало понятно, что для Линли эта ситуация чревата тяжкими переживаниями и даже душевным кризисом…
На пороге появился инспектор Макаскин. Его лицо пылало от гнева, глаза метали молнии.
– Ни единого экземпляра сценария во всем доме, инспектор, – объявил он. – Получается, что наш добрый лорд Стинхерст сжег их все до единого.
– Вот вам и высшее общество, – пробормотала в потолок Барбара.
В нижнем северном коридоре, который составлял одну из сторон прямоугольника, окружавшего внутренний двор (нетронутый снег там доходил почти до середины окон), была дверь, выходящая на угодья за домом. В уголочке рядом с этой дверью Франческа Джеррард складывала ненужные в данный момент вещи, вроде резиновых сапог, рыболовных снастей, ржавого садового инструмента, плащей, шляп, пальто и шарфов. Леди Хелен, стоя на коленях перед этой кучей, отшвыривала один сапог за другим, в лихорадочных поисках пары тому, который она уже натянула. Заслышав звук неуклюжих шагов Сент-Джеймса, спускавшегося по ступенькам, она еще яростней стала копаться в мешанине сапог и рыболовных корзин: ей хотелось успеть улизнуть от него.
