Анри Магог - Тайна красного чемодана
Вместо того, чтобы подойти к дому с переднего фасада, я обошел стороной и приблизился к нему сзади.
Владения покойного Титэна состояли из двух отдельных строений, стоявших перпендикулярно одно к другому, окруженных грудами утоптанной земли, наподобие площадки, с которой шла вниз к дороге узкая тропинка. Одно из этих строений имело вид дома с двумя дверями и тремя окнами, другое, насколько я мог разглядеть, служило сараем, в котором стояли тележка и шарабан, и конюшней, над которой находился чердак.
Я решил пройти со стороны конюшни, откуда, за отсутствием окон, меня никто не мог увидеть. Пробравшись к ограде, я стал осторожно двигаться вперед между домом и конюшней. Вокруг царила безмолвная тишина жаркого, почти летнего дня. Только слышно было, как жужжали мухи, да где-то близко, среди камней, трещали кузнечики. Собравшись с духом, я повернул за угол дома; передо мной был залитый солнцем фасад дома. Двери были раскрыты и занавешены сшитыми вместе полотняными мешками, ставни были заперты. Внутри дома было все тихо и вокруг не было видно ни души.
При первом взгляде на окружавшую меня местность я понял, что здесь ничего не могло быть спрятано. Земля была настолько суха, что мало отличалась от камней, и закопать в ней что бы то ни было не представлялось никакой возможности.
Это сразу бросилось бы в глаза. Оставались конюшня и дом, так как половина сарая была тоже земляной и по окаменелости видно было, что до него не дотрагивались месяцами. Кроме того, стоявшие в углу земледельческие принадлежности были покрыты ржавчиной и, видимо, давно уже не прикасались к земле. Я решил заняться домом. Но был ли там кто-нибудь? Или, может быть, все спали? Благодаря закрытым ставням я не мог заглянуть внутрь дома, и меня томило желание отдернуть одну из дверных занавесок. Стоя около нее, на пороге двери, я внимательно прислушивался к малейшему шороху, не решаясь удовлетворить свое любопытство. Чего же я, наконец, боюсь? Разве я сам не жаждал встречи с Саргассом? Решительным, чересчур нервным для сыщика, жестом я отдернул занавеску и заглянул в комнату. Никого не было видно. Передо мной была большая комната, с неровным земляным полом, какие обыкновенно служат крестьянам одновременно и столовой и кухней и даже иногда спальней. На полу виднелись лужи воды и валялись объедки. Посреди комнаты стоял почерневший от времени деревянный стол, по обеим сторонам его деревянные скамьи, в очаге тлели остатки углей. На всем лежал отпечаток бедности и неряшливости.
Увидя, что в комнате никого нет, я решился войти. У одной из стен стоял покосившийся на бок шкаф, очевидно, служащий буфетом. Я подошел к нему и раскрыл дверцу. Ничего подозрительного, он был наполовину пуст.
Тогда я решился подойти к двери в соседнюю комнату и, несмотря на царившую в ней темноту, сразу увидел, что и там никого не было. Вся меблировка этой комнаты состояла из кровати, двух соломенных стульев и развешанных по стенам столярных инструментов: клещей, пилы, молотка, отвертки и целого ассортимента гвоздей. За этой комнатой находилась еще одна, в которой не было уже ничего, кроме кровати.
Я был окончательно разочарован. Саргасс прав, говоря, что не боится обыска. Сколько бы ни искали вокруг и около дома, как бы ни шарили по стенам и буфету, он мог быть спокоен, никто ничего не найдет.
Меня начинало раздражать отсутствие самого Саргасса, и, снова выйдя на воздух, на этот раз уже без всяких предосторожностей, я стал пробираться к сараю, намереваясь пройти в деревню. Вдруг я остановился. Прямо передо мной на камне сидела женщина, вся в черном, с покрасневшими от слез глазами и усталым бледным лицом. Проследив за направлением ее взгляда, я понял, что она глядела в сторону видневшегося кладбища. Горе этой женщины тронуло меня, и я не решался прервать ее раздумье.
Но она сама заметила меня и взглянула на меня полными слез глазами.
– Я хотел бы видеть господина Саргасса, – сказал я.
– Он в деревне! – ответила она слабым голосом.
– Вы, вероятно, его дочь? – спросил я, чтобы завязать разговор.
Она утвердительно кивнула головой.
– Не можете ли вы дать мне напиться. Само собой разумеется, я заплачу.
– Отец не позволил! – сказала она, качая головой.
– То есть как? не позволил утолить жажду утомившегося туриста, который честно заплатит вам за эту услугу?
– Не в этом дело, – объяснила она. – Он не хочет, чтобы кто-нибудь входил в дом. Он теперь такой странный!
Что за история? Во мне проснулись все прежние подозрения. Вероятно, я не все осмотрел. Во всяком случае, значит, я находился вблизи заповедного места. Значит, я во что бы то ни стало должен остаться здесь.
– Я не думал, что господин Саргасс так нелюдим, – заметил я.
– Он всегда сторонился людей, – ответила молодая женщина. – Но никогда не был таким, как теперь. Не понимаю, что с ним. За малейшее слово он готов вас растерзать.
– Это, вероятно, от огорчения. – Я сделал сочувственное лицо. – Ведь у вас такое несчастье.
Она разрыдалась.
Несмотря на то, что это было с моей стороны жестоко, я продолжал говорить на эту тему, надеясь снова навести разговор на Саргасса.
– Вы, кажется, потеряли мужа? – спросил я. Фин Саргасс указала рукой на кладбище.
– Его унесли туда! – продолжала она рыдать. – Он умер в субботу. Бедный Титэн! Боже мой! Боже мой!
– Эта смерть, вероятно, очень огорчила господина Саргасса?
– Вы думаете? – в голосе ее послышались злобные нотки! – Какое ему было дело до несчастного Титэна! В день его смерти мой отец не нашел ничего лучшего, как привезти сюда одного приезжего. Надо было накормить его, отвести комнату и скрыть от него, что в доме покойник, чтобы он не отнес своих денег кому-нибудь другому. Мне было стыдно от соседей.
– Этот проезжий был, вероятно, господин Монпарно?
– Да, сударь, – вздохнула она, вытирая глаза.
– Он не дурной человек.
Я понял по этим словам, что Саргасс скрыл от нее убийство.
– Он не знал, что у нас такое горе. Но отец! Разве он должен был так поступать в день смерти своего зятя?
Что касается меня, то поведение Саргасса меня нисколько не удивило. Он остался верен самому себе, тем более, что в то время у него уже, вероятно, мелькала мысль заняться чемоданом.
– Господин Монпарно был у вас в воскресенье? – спросил я.
– Да, он приехал в воскресенье утром, около одиннадцати часов, а Титэн умер в субботу утром. Я посылала сказать об этом отцу, но он приехал только в воскресенье, когда мой бедный муж лежал уже в гробу. И тогда он и заставил меня угощать господина Монпарно. Я была совсем одна, соседки, пользуясь присутствием отца, разошлись по домам. И он заставил меня бегать в деревню за провизией, как будто мне было тогда до этого.
