А. Шантарский - Не проси
— Ты? — все, что смог он произнести.
— Я! — И девушка залилась заразительным смехом.
Смех действительно заразил бы кого угодно, но только не Виктора.
— Ты зачем сюда пришла? — поинтересовался он не совсем дружелюбно, если не сказать — враждебно.
Смех перешел в очаровательную улыбку, но и она померкла.
— Я пришла узнать: будешь ли ты дома на Новый год?
— Как видишь — буду, — буркнул Виктор, явно не настроенный на разговор.
Глаза девушки приоткрылись чуть шире обычного, а на лбу собрались недовольные морщинки.
— Ты не рад нашей встрече?
— Рад — не рад, сам не знаю.
Морщины на лбу девушки грозно изогнулись, при этом глаза заметно прищурились, такое выражение уже выдавало совершенно другое настроение.
— Что ты этим хочешь сказать?
Скорчив кислую физиономию, парень поежился.
— Ничего.
Теперь морщины у Леночки сдвинулись в кучку, а зрачки с трудом просматривались сквозь узкие щелки, через коротенькие ресницы. Располневшая фигура, некрасивое лицо, да еще чрезмерный гонор вызывали у Колесникова отвращение.
— Только не закатывай истерик, — предупредил он ее на всякий случай.
Черты лица у Лены резко разгладились, и она произнесла на удивление спокойно:
— Тебе известно, что у нас будет ребенок?
— Естественно, — отозвался он как-то буднично.
— Значит, ты нас отвергаешь? — сообразила собеседница.
— Разложу все по полочкам: о том, что ты беременна от меня, знаем только мы с тобой, а…
— Моя мама в курсе, — оборвала его девушка.
— Я могу сказать, что это твои личные домыслы, — закончил Виктор.
Беременная женщина просто растерялась от такого наглого заявления со стороны будущего отца.
— Как это?
— А так это, — передразнил ее Колесников. — Я предупреждал тебя, что до окончания института жениться не намерен, но ты не послушала.
— Тут не моя вина, — резонно заметила она. — Нечего тогда было со мной любовь крутить.
— Не маленькая и должна была подумать о последствиях, — свалил он с больной головы на здоровую.
— Красиво излагаешь. А кто обещал мне, что все будет хорошо, когда на сеновале приспичило? — напомнила Лена.
— В такие минуты мужчина теряет над собой контроль.
— Понятно — не признаешь родню.
— Наконец-то дошло.
— Но я еще поставлю перед фактом твоих родителей, и неизвестно, как они отнесутся к твоей невинной шалости.
— Разве ты еще не свершила столь значительное действие?
Она изумленно взглянула на него.
— Нет.
— Странно. Впрочем, это не так уж и важно, откуда они узнали столь приятную новость. Возможно, твоя мамочка позаботилась об этом гораздо раньше доченьки, — иронизировал студент. — Только мои родители мне пока доверяют больше.
— Ну и свинья же ты! Что я плохого тебе сделала?
— Ничего, к счастью, — вынужден был признать Виктор. — Даю бесплатный совет: не пытайся меня заарканить, все равно не получится.
— Витенька, — на глазах Мироновой выступили крупные слезы, — не бросай меня. Жить без тебя не могу. И рожать-то собралась, чтобы сделать тебе приятное.
— Знакомая песня. — Он позволил себе улыбнуться. — Не приятное ты мне намеревалась сделать, а заарканить, как какого-нибудь барана безмозглого.
— Миленький, прошу, не бросай. Мы не станем тебе в тягость, — продолжала унижаться разочарованная Лена. — Когда — никогда, а семью заводить придется.
— Верно, только не с такой красавицей, как ты, — злорадствовал он, почувствовав себя полновластным хозяином положения. И немалую роль в этом сыграла сама девушка, унижаясь перед ним.
— Ты же говорил, что нравлюсь тебе.
— Нравилась, — поправил ее Виктор. — Я бы с удовольствием женился на всех, кто мне нравился или нравится, но, к сожалению, у нас в стране разводить гаремы запрещено законом. Даже уголовная статья за многоженство предусмотрена, — разговорился он. — Да и не султан я, не бай, накладно содержать такую ораву.
Его издевательские реплики, словно удары молотком, отдавались в голове Леночки. Слезы у нее высохли, и она с ненавистью смотрела на разглагольствующего парня.
— Замолчи, — попросила она чуть ли не шепотом, но было в ее голосе что-то такое, что подействовало на собеседника. Несмотря на то, что он почти не расслышал ее, рот у него замкнулся сам по себе.
— У нас гости? — долетел до обоих жизнерадостный голос Варвары Степановны. — Приглашай, сынок, одноклассницу в дом.
— Проходи, — произнес он, растерявшись.
— Мне пора, Варвара Степановна, — ответила Миронова не Виктору, а его матери. — Шла вот мимо и случайно встретились с вашим сыном.
Лена улыбнулась женщине, подмигнула вконец растерявшемуся парню и зашагала своей дорогой.
Вероника Федотовна вошла в дом и окликнула дочку, но та не отозвалась. Это ее насторожило, потому что она позвала громко и твердо была уверена, что Лена дома. Женщина заглянула на кухню, в комнату, в спальню и в недоумении пожала плечами. Тихий скрип привлек ее внимание, она остановилась и прислушалась. Скрип повторился, и она определила, что он исходит из платяного шкафа, к тому же обращала на себя внимание приоткрытая створка. Вероника Федотовна распахнула дверцу, и на лице ее отразился неподдельный ужас.
— Доченька! — заголосила она.
Лена с петлей на шее висела внутри шкафа. Непонятно, откуда в такие минуты берутся силы, но женщина умудрилась выломать перекладину для одежды, и ее дочь вместе с кучей одежды упала ей на руки. Вероника Федотовна ослабила петлю, сделала искусственное дыхание и пощупала пульс.
И только теперь на ее лице появилась вымученная гримаса, отдаленно напоминающая улыбку.
Лена приподняла отяжелевшие веки, но мать не признала.
— Где я?
— Ты дома, девочка моя, дома, — ласково говорила мать.
Взор у девушки прояснился.
— Мама?
— Узнала, узнала, — обрадовалась Вероника Федотовна. — Как ты меня напугала!
— Зачем ты… меня? — вспомнила дочь то, на что она решилась. — Я не хочу жить. Не хочу! — И усиленно замотала головой из стороны в сторону.
— Девочка моя! — Мать села на пол рядом с дочкой, прижала ее голову к себе и дала волю слезам. — Себя не жалеешь, пожалей дите свое.
— А зачем он мне? — Она вырвалась из объятий Вероники Федотовны, посмотрела ей прямо в глаза и не мигая продолжала: — Я для него собиралась рожать. Для него! — зазвенел ее голос. — А если я не нужна Виктору, то и мне ребенок не нужен. Я его ненавижу. Ненавижу!
Услышав такое, мать не сразу нашлась, что ответить, и отвела взгляд в сторону. Опыт подсказывал, что она должна разъяснить дочери прописные истины, но не высокопарными рассуждениями о высокой морали и нравственности, а обычными и простыми словами, которые как раз и не шли на ум.
