Израэль Зангвилл - Тайна Биг Боу
— О да! Они не делали из этого секрета. Помолвка произошла давно. Когда он зарабатывал тридцать шесть шиллингов в неделю, работая наборщиком, то откладывал деньги на покупку дома. Он работал на Рейлтона и Хокса, которые печатают «Нью Порк Геральд». Я сдавал ему свои статьи в набор, и в один прекрасный день патер из часовни рассказал мне о «Мортлейке и его девушке». Господи! Как время все меняет! Два года назад Мортлейку приходилось разбирать мои каракули, а теперь он вхож в дома аристократов и водится со всякими шишками!
— Радикальными шишками,— пробормотал Вимп с улыбкой.
— А я в это время все еще не имею доступа к великолепным гостиным, в которые стекаются красота и интеллект… Простой работяга! Чернорабочий! — Глаза Дензила яростно сверкнули, он нервно вскочил на ноги.— Говорят, он всегда был, что называется, болтуном — находкой для шпиона, так что он выболтал себе возможность благополучно выкрутиться. Не слишком-то много он рассказал о преступлениях капиталистов, когда на ежегодном обеде ему предложили поддержать тост за компанию «Рэйлтон и Хокс».
— Хлеб и масло, хлеб и масло,— добродушно произнес Вимп. — Не могу осуждать человека за желание получить и то, и другое, мистер Кантеркот.
Дензил выдавил смешок.
— Да, но постоянство — мой девиз. Мне нравится представлять душу британца незапятнанной, непоколебимой и стойкой к превратностям судьбы. Как бы то ни было, когда для Мортлейка настали лучшие времена, помолвка все еще откладывалась. Да и навещать ее он стал реже. Прошлой осенью они редко виделись.
— Откуда вы это знаете?
— Я… часто бывал в Степни-Грин, по делам. Вечерами проходил мимо того самого дома, и в ее окне не всегда горел свет. Это значило, что она болтает с домовладелицей внизу.
— Но, возможно, она была где-нибудь с Томом?
— Нет, сэр. Я знал, что Том в это время был где-то на трибуне или помосте со своими рабочими. Он работал сверхурочно, поддерживая требование введения повсеместного восьмичасового рабочего дня.
— Тем приятнее после этого отдохнуть в компании любимой.
— Пусть так, но он никогда не ходил в Степни-Грин по вечерам.
— А вы всегда ходили.
— Нет… не каждый вечер.
— Вы заходили к ней?
— Никогда. Она бы этого не допустила. Она была волевая девушка, с характером. Всегда напоминала мне Флору Макдональд.
— Другая леди из ваших знакомых?
— Эту леди я знаю лучше, чем собственную тень. Она для меня более реальна, чем та, что постоянно докучает мне насчет оплаты за квартиру. Джесси Даймонд — тоже из них, этих героических женщин. Ее синие глаза были подобны двум колодцам с прозрачной водой, на дне которых находится Истина. Когда я смотрел в ее глаза, то мои собственные были ослеплены. Это единственные глаза, которые мне не дано заставить мечтать,— Дензил взмахнул рукой, словно отгоняя это видение.— Это она вдохновила меня.
— Вы были знакомы с ней прежде?
— О да… Я знаю Тома со времен работы в «Нью Порк Геральд». Когда я впервые повстречал его вместе с Джесси, державшей его за руку, он почти с гордостью представил ей меня как поэта. А вот преуспев, он попытался отделаться от меня.
— Вы должны были возвращать ему долги.
— Это… да ведь… это была сущая мелочь,— запинаясь, выговорил Дензил.
— Да, но весь мир вращается вокруг мелочей,— глубокомысленно заметил Вимп.
— Весь мир сам по себе — это такая мелочь,— задумчиво возразил поэт.— Лишь на красоту стоит обращать внимание.
— И когда красота не болтала с домовладелицей, она болтала с вами, если вы проходили мимо ее двери?
— Увы, нет! Она сидела в своей комнате и читала, отбрасывая тень…
— На вашу жизнь?
— Нет. На шторы.
— Всегда была лишь одна тень?
— Нет, однажды или, может, пару раз их было две.
— А, вы, должно быть, были пьяны?
— Ей-богу, вовсе нет. Я дал зарок не пить вина, оно коварно.
— Это правда. Выпивка не идет поэтам на пользу. От нее подкашиваются ноги. Кому же принадлежала вторая тень?
— Мужчине.
— Естественно. Вероятно, Мортлейку?
— Но это невозможно. Ведь он был среди бастующих за введение восьмичасового рабочего дня.
— Так вы узнали, чья тень? Или она осталась тенью сомнения?
— Нет, я подождал, пока этот человек не выйдет.
— И это был Артур Констант.
— Да вы волшебник! Вы… просто пугаете меня. Да, это был он.
— Так вы говорите, это было только раз или два?
— Я не следил за ними.
— Нет, нет. Конечно, нет. Вы просто проходили мимо по своим делам. Я все прекрасно понимаю.
Дензил почувствовал некий подвох в этой фразе.
— Зачем же он приходил к ней? — продолжал Вимп.
— Не знаю. Но я голову готов дать на отсечение, что ее честь осталась незапятнанной.
— Вы с легкостью могли бы и удвоить ставку.
— Да, мог бы! Я сделал бы это! Вы смотрите на ситуацию моими глазами.
— Сейчас мне ничего другого не остается. Когда вы видели их вместе в последний раз?
— Где-то в середине ноября.
— Мортлейк ничего не знал об их встречах?
— Я не знаю. Возможно, и знал. Мистер Констант, по всей видимости, пересекался с ней по работе. Я знаю, что она была среди обслуживающего персонала на большом детском чаепитии, проходившем в начале ноября. Он относился к ней, как к леди. Она была единственной, кто работал своими руками.
— Я так понимаю, что остальные разносили чашки при помощи ног?
— Конечно, нет. Как вы это себе представляете? Я хотел сказать, что остальные были настоящими леди, тогда как Джесси была, так сказать, непрофессиональной леди. Подавать детям чай для нее было не в новинку. Думаю, что она достаточно часто помогала своей домовладелице — в том доме полно ребятни. Разве что поменьше, чем у Кроулов. Джесси была молодчиной. Но, быть может, Том ее недооценивал. А может, ему не нравилось, что Констант позвал ее, и они поссорились из-за этого. Как бы то ни было — она пропала, просто как в воду канула. И следа не осталось. Джесси была очень дружна со своей домовладелицей и даже бесплатно шила ей платья. И вот теперь эта домовладелица говорит мне, что она ужасно расстроена тем, что не имеет ни малейшего понятия, где находится ее недавняя квартирантка.
— Вы, очевидно, самолично наводили справки?
— Только у домовладелицы. Джесси даже не поставила ее заранее в известность о том, что уедет — вместо этого заплатила ей и сразу же исчезла. Домовладелица сказала мне, что я, право, просто ошеломил ее. И мне даже жаль, что это не так: если я и ошеломил ее, то только оттого, что она сама не смотрела в оба. Также она говорит, что если бы у нее возникло хоть малейшее подозрение, что проказница — она посмела назвать Джесси проказницей! — собирается уехать, то непременно выяснила бы, куда именно, или она не она. И все-таки она признает, что Джесси выглядела нездоровой и о чем-то беспокоилась. Глупая старая карга!
