Найо Марш - Смерть пэра
— Осторожнее, Габриэль. Неумно издеваться над незримым.
— Над чем незримым? — спросила леди Катерин, которая расслышала последнюю фразу.
— Незримыми силами.
Лорд Вутервуд издал раздраженное фырканье и повернулся к жене спиной.
— Какими силами? — настаивала леди Катерин вопреки страстной затаенной мечте Миногов, чтобы она умолкла.
— Вы желаете, чтобы я в нескольких словах объяснила мудрость веков? — вопросила леди Вутервуд с видом величественного и глубокого презрения. — Целая жизнь слишком коротка, чтобы достигнуть понимания...
— Понимания чего?
— Эзотерического учения.
— А что это такое?
Шарло вдруг отважно кинулась в этот странный разговор, и Роберта, ощущая что-то весьма близкое к полному ужасу, сообразила, что Шарло пришла к выводу, будто с невесткой надо общаться в духе легкого поддразнивания. Наклонившись к гостье, леди Чарльз весело сказала:
— А я тоже совсем ничего не понимаю, как тетя Кит, Вайолет. Эзотерическое учение? Это то же самое, что колдовство? Только не обратись в ведьму, дорогая, пожалуйста.
Леди Вутервуд уставилась на Шарло с выражением крайнего неодобрения.
— Смеяться над некромантией, — изрекла она низким гудящим голосом, — великая ошибка, Имоджин. «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам...»
— Наверняка есть, Вайолет, но мне не хочется с этим встречаться.
— Церковь, — провозгласила леди Катерин самым громким шепотом, на какой только была способна, — занимает достаточно жесткую позицию по вопросам такого рода. Мне представляется, Вайолет, что тебе должно быть известно, какой опасности ты подвергаешься...
Тут все Миноги заговорили разом. Они говорили настойчиво, не повышая голосов, но при этом буквально поливали гостей ураганным огнем своей болтовни. По молчаливому уговору они разделились на две группы. Фрида, Плюшка и их мама взяли в оборот лорда Вутервуда, а Генри и близнецы сосредоточились на его жене. Лорд Чарльз, нервно протирая монокль, стоял в сторонке, словно рефери-неумеха на ринге. Теперь ситуация развертывалась в духе лучших традиций салонной комедии. Роберта никак не могла отделаться от воспоминания о спектакле, который она видела накануне, и ей все казалось, что Миноги даже стали играть голосами, как профессиональные актеры, и делать нарочитые жесты. Сцена стремительно катилась к неведомой пока эффектной кульминации. Правда, наблюдался некоторый избыток острохарактерных персонажей, включая сумасшедшую старую герцогиню, на роль которой отлично подходила леди Катерин Лоуб: она улыбалась и кивала своим мыслям, сидя в углу. Отчасти для того, чтобы прогнать от себя этот кошмар, отчасти в надежде, что она сможет хоть чем-нибудь послужить делу Миногов, Роберта подошла к леди Катерин. Та, следуя семейному обычаю, принялась немедленно исповедоваться девушке, рассказывая, что слышала совершенно скандальные новости про Вайолет, и спрашивая Роберту, не кажется ли ей, что всем Миногам лучше было бы выйти, потому что бедняге Чарльзу надо предоставить самому обрабатывать Габриэля. К счастью, все это произносилось в сторону и настолько невнятно, что даже Роберта слышала от силы половину. Однако леди Катерин была весьма настойчива, и Роберте никак не удавалось отвлечься и послушать, что творится между Миногами и четой Вутервуд, пока до нее не долетели слова Фриды: «Нет-нет, дядя Габриэль, я не переживу столь жестокого разочарования, если вы не попросите нас показать вам хотя бы одну». Роберта увидела, что лорд Вутервуд выглядит уже не так противно. Фрида удачно играла очаровательную чуткую племянницу.
— Я так рада, что вы со мной согласны, — прошептала леди Катерин. — В моей душе нет никаких сомнений относительно того, в чем заключается мой долг по отношению к этим несчастным.
Роберта понятия не имела, о ком идет речь: о Миногах, о больных детях или о евреях-беженцах, потому что леди Катерин страстно интересовалась ими всеми. Леди Вутервуд непрерывно бубнила что-то Генри и близнецам, которые завороженно ее слушали. Шарло вдруг нарушила эту сравнительно мирную сцену, высказав весьма и весьма сомнительную идею.
— Дети, — весело произнесла она, — Фрид тут рассказывает дяде Габриэлю про ваши шарады. Как вам кажется, сможете вы быстренько сделать шараду, такую, чтобы рифмовалась? Для тети Вайолет, тети Кит и дяди Габриэля, а? Не выбирайте слово целую вечность, загадайте первое, что придет в голову. Мы вам подскажем. А теперь — брысь!
— Пошли, Робин, — позвал Генри.
Роберта, полная дурных предчувствий, последовала за Миногами в коридор.
Глава 5
Зелье, прей! Котел, урчи!
— Это явная ошибка, — мрачно пробормотал Генри, как только за ними закрылась дверь, — Дядя Г. определенно в мерзком настроении, которое мы не развеем, если будем выкидывать перед ним коленца. Должен сказать, он отвратительный старикашка.
— Ну хорошо, давайте пойдем на компромисс, — предложила Фрида. — Мы не станем показывать шарады насчет Бэйлифа. Давайте что-нибудь насчет колдовства. Дяде Г. это понравится, потому что он подумает, что мы издеваемся над тетей В., а тете В. понравится сама шарада, если мы ее хорошо покажем.
— Она совсем с-сумасшедшая, знаете ли, — заявил Стивен. — Т-тебе не кажется, что она того, а, Колин?
— Абсолютно без царя в голове, — ответил Колин. — А где Майк?
— Разговаривает с Хихиксом про игрушечные поезда, наверное. Лучше не вмешивать его во все это.
— Надо поторопиться, — напомнила братьям Плюшка. — Мама просила, чтобы мы не очень задерживались.
Дверь приоткрылась, и оттуда выглянула Шарло.
— Слово должно рифмоваться со словом «гость», — сообщила она громко и тихонько прошипела: — Возьмите слово «гвоздь». Не смейте показывать ни одну из тех шарад, про которые мы говорили. Слишком рискованно. Поторопитесь! — И дверь закрылась.
Фрида беспомощно развела руками.
— Ну вот вам и пожалуйста, — сказала она. — Никаких бэйлифов, никаких ведьм, а слово — «гвоздь». Мама, должно быть, хочет, чтобы мы без разбега выдали шедевр. И что же нам делать?
— Показать йога, который сидит на гвоздях? — предложила Плюшка.
— Загнать последний гвоздь в гроб дяди Г., — свирепо прорычал Генри.
— Представить букет гвоздик?
— Придумала! — воскликнула Фрида. — Иаиль и Сисара[9]!
— А что они такое делали? — спросил Стивен.
— Что-то там было с гвоздем. Ты не помнишь, Робин?
— Вроде бы она приколотила гвоздем его голову... или колом...
— Это идея! — одобрил Колин. — Можем выпендриться и показать в рифму к гвоздю еще и чью-нибудь «злость», и виноградную «гроздь». Будет сложная шарада.
