Жорж Сименон - Танцовщица “Веселой Мельницы”
— Побыстрей! Побыстрей! — кричал Женаро двум официантам, не успевавшим обслуживать клиентов.
Он подавал знаки оркестру, тихонько спрашивал у какой-то женщины:
— Ты не видела Адель? Она уже должна быть здесь!
Ведь главным образом людей сюда привлекала Адель.
Ее-то любопытным и хотелось рассмотреть поближе.
— Внимание! — шепнул журналист на ухо своему коллеге. — Они здесь…
И он указал на двух мужчин, занимавших, столик возле бархатной портьеры. Комиссар Дельвинь пил пиво, пена которого приставала к его рыжим усам.
Сидевший рядом с ним инспектор Жирар разглядывал присутствующих.
В десять часов здесь царила особая атмосфера. Это не была обычная «Веселая мельница» со своими несколькими постоянными клиентами и приезжими, пришедшими в поисках подруги на один вечер.
В особенности из-за присутствия журналистов это напоминало одновременно и громкий судебный процесс, и званый вечер.
Здесь были те же люди, которые бывают и там. Не только репортеры, но и более крупные журналисты. Лично явился редактор какой-то газеты. Затем все те, кто привык встречаться в лучших кафе, — прожигатели жизни, как еще говорят в провинции, и элегантные женщины.
На улице стояло штук двадцать машин. Люди, сидевшие за столиками, здоровались, вставали, пожимали друг другу руки.
— Что-то должно произойти?
— Тише! Не так громко! Рыжий, вон там, это комиссар Дельвинь. Если уж он побеспокоился, то…
— Которая Адель? Толстая блондинка?
— Она еще не пришла!
Она как раз входила. Ее появление произвело сенсацию. На ней было широкое черное атласное манто на белой шелковой подкладке. Она прошла несколько шагов, остановилась, посмотрела вокруг, потом с небрежным видом направилась к оркестру, протянула руку хозяину.
Вспышка магния. Какой-то фотограф сделал снимок для своей газеты, и Адель пожала плечами, как будто такая популярность была ей безразлична.
— Пять портвейна, пять!
Виктор и Жозеф едва успевали подавать. Они с трудом проскальзывали между столиками.
Можно было подумать, что это праздник, но такой праздник, куда каждый пришел, чтобы посмотреть на Других.
На танцевальной площадке двигались одни лишь профессиональные танцоры.
— Тут нет ничего особенного, — говорила женщина, которую муж впервые привел в кабаре. — Не вижу здесь ничего предосудительного.
Женаро подошел к полицейским.
— Извините, господа. Я хотел спросить у вас совета.
Нужно ли, как обычно, давать эстрадные номера?.. Сейчас Адель должна была бы танцевать…
Комиссар пожал плечами, глядя в сторону.
— Я спрашиваю вас потому, что, может быть, вы не хотели бы…
Адель стояла в баре, окруженная расспрашивавшими ее журналистами.
— Итак, Дельфос украл содержимое вашей сумки. Он давно уже стал вашим любовником?
— Он даже не был моим любовником!
Видно было, что она немного смущена. Ей приходилось делать усилие, чтобы выдержать все эти устремленные на нее вопрошающие взгляды.
— Вы пили шампанское с Графопулосом. Что это, по-вашему, за человек?
— Шикарный тип! Но позвольте мне…
Она пошла в гардероб, чтобы снять манто, немного погодя подошла к Женаро:
— Мне танцевать?
Он сам не знал. Он смотрел на всю эту толпу с какой-то тревогой, словно боялся, что она захлестнет его.
— Интересно, чего они ждут?
Она закурила сигарету, облокотилась о прилавок бара, глядя вдаль и не отвечая на вопросы, которые репортеры продолжали ей задавать.
Какая-то толстая кумушка громко говорила:
— Смешно платить десять франков за стакан лимонада! Тут даже и посмотреть не на что!
Здесь было на что посмотреть, но только для тех, кто знал участников драмы. В какой-то момент швейцар в красной ливрее приподнял портьеру, и за ней показался человек лет пятидесяти, с серебристыми усами, который удивился, увидев столько народа.
Он чуть не попятился. Но его взгляд встретился со взглядом какого-то журналиста; тот узнал его и толкнул локтем своего соседа. Тогда этот человек вошел с развязным видом, стряхивая пепел с сигареты.
Он хорошо выглядел. Был одет с заметной элегантностью. Чувствовалось, что он привык жить хорошо, а также проводить ночи в кабаре и ресторанах.
Он прошел прямо к бару и обратился к Женаро:
— Вы хозяин этого кабачка?
— Да, месье.
— Я месье Дельфос! Я слышал, что мой сын вам должен?
— Виктор!
Виктор подбежал.
— Это отец месье Рене; он спрашивает, сколько тебе должен его сын.
— Подождите, я посмотрю в записной книжке…
Только месье Рене или месье Рене и его друг?.. Гм…
Сто пятьдесят и семьдесят пять… И десять, и вчера сто двадцать…
Месье Дельфос подал ему тысячу франков и сухо сказал:
— Берите все!
— Спасибо, месье! Большое спасибо! Вы не хотите чего-нибудь выпить?
Но месье Дельфос направился к выходу, ни на кого не глядя, прошел мимо комиссара, с которым не был знаком. В тот момент, когда он проходил за портьеру, он чуть не столкнулся с новым посетителем кабаре, не обратив на него внимания, и сел в свою машину.
Однако же именно в тот момент готовилось главное событие этого вечера. Вошедший был высокий, широкоплечий человек, с полным лицом, спокойными глазами.
Адель первая увидела его, может быть, потому, что все время смотрела на дверь. Она вытаращила глаза и, казалось, совсем растерялась.
Вновь пришедший направился прямо к ней, подал ей толстую руку.
— Как вы себя чувствуете с прошлого вечера?
Она попыталась улыбнуться.
— Спасибо! А вы?
Журналисты шептались, глядя на него.
— Как хочешь, а это он!
— Он не пришел бы сюда сегодня!
Словно бросая им вызов, человек вытащил из кармана пачку обыкновенного табака и начал набивать трубку.
— Кружку пива! — бросил он Виктору, проходившему с нагруженным подносом на вытянутой руке.
Виктор кивнул головой и продолжал путь. Проходя мимо двух полицейских, он быстро шепнул им:
— Это он!
Как распространилась эта новость? Во всяком случае, через минуту все взгляды были направлены на широкоплечего мужчину. Его бедро опиралось на высокий табурет бара, другая нога висела. Он пил мелкими глотками английское пиво, глядя на публику сквозь запотевшее стекло.
Женаро пришлось три раза щелкнуть пальцами, чтобы заставить джаз сыграть новую пьесу. И даже профессиональный танцор, который вел свою даму по натертому паркету, не сводил глаз с этого человека.
Комиссар Дельвинь и инспектор знаками переговаривались друг с другом. Журналисты наблюдали за ними.
— Пошли?
Оба они встали и не спеша направились к бару.
Комиссар с рыжими усами облокотился перед широкоплечим. Жерар встал сзади, готовый схватить его.
