Эдгар По - Заколдованный замок (сборник)
Однажды по случаю какого-то важного события (какого именно, не упомню), король решил устроить маскарад. А всякий раз, когда при нашем дворе устраивали маскарад или что-нибудь в этом роде, Лягушонку и Трипетте приходилось вовсю демонстрировать свои таланты. Лягушонок был невероятно изобретателен по части декораций, новых костюмов и масок, так что без его помощи решительно не могли обойтись.
Наступил вечер, назначенный для празднества. Парадный зал был убран под надзором Трипетты всевозможными гирляндами и эмблемами, чтобы придать eclat[181] маскараду. Весь двор томился в лихорадочном ожидании.
О масках и костюмах каждый должен был позаботиться сам, и заранее. Многие приготовили их — в соответствии с теми ролями, которые решили играть, — за неделю и даже за месяц. На этот счет ни у кого не возникло колебаний, кроме короля и семи его министров. Почему они медлили, я не могу объяснить, разве что шутки ради. Но, скорее всего, просто затруднялись что-либо придумать из-за своей толщины. Однако время шло, и в конце концов они послали за Лягушонком и Трипеттой.
Когда маленькие друзья явились на зов короля, он сидел со своими министрами в Зале совета за бутылкой вина и, казалось, пребывал в скверном расположении духа. Король знал, что Лягушонок не любит вина, так как оно доводило бедного калеку почти до безумия, а безумие не так уж приятно. Но король любил пошутить и потому решил заставить беднягу «пить и веселиться».
— Поди сюда, Лягушонок, — проговорил он, едва шут и его подруга вступили в зал. — А ну-ка, осуши этот стакан за здоровье своих отсутствующих друзей (Лягушонок невольно вздохнул) и помоги нам своей изобретательностью. Нам нужны костюмы, костюмы, слышишь, парень! — причем что-нибудь новое, небывалое. Нам осточертело одно и тоже. Давай, пей! Вино малость прочистит твои мозги.
Лягушонок попробовал было ответить шуткой на любезности короля, но из этого ничего не вышло. Как раз был день рождения бедного карлика, и приказание выпить «за здоровье отсутствующих друзей» вызвало слезы на его глазах. Горько-соленые капли упали в кубок, когда шут с поклоном принял его из рук венценосца.
— А-ха-ха-ха! — загрохотал король, когда карлик с отвращением опорожнил кубок. — Вот что значит стакан доброго вина! Мигом глазки заблестели!
Бедняга! Его глаза не заблестели, а, скорее, засверкали, потому что вино на его легко возбудимый мозг действовало сильно и мгновенно. Судорожным движением он поставил кубок на стол и обвел присутствующих уже полубезумным взглядом. Все, по-видимому, находили королевскую шутку чрезвычайно забавной.
— А теперь к делу, — сказал первый министр, человек очень тучный.
— Да, — подтвердил король, — помоги же нам, Лягушонок! Нам нужны характерные костюмы, милый мой! Нам всем не хватает характера, всем до единого — ха-ха-ха!
И поскольку он всерьез считал это удачной шуткой, все семеро принялись вторить его хохоту.
Лягушонок тоже засмеялся, но дребезжащим и каким-то бессмысленным смехом.
— Ну же, ну! — торопил король, — неужели не можешь ничего придумать?
— Я стараюсь придумать что-нибудь совсем новое, — ответил карлик почти машинально, так как вино совершенно затуманило ему голову.
— Стараешься? — воскликнул король с гневом. — Это еще что такое? А, понимаю! Тебе грустно оттого, что ты мало выпил. Тогда пей еще! — С этими словами он снова наполнил кубок до краев и протянул калеке, который молча смотрел на него, с трудом переводя дух.
— Пей же, говорят тебе, — гаркнул тиран, — или, клянусь преисподней…
Карлик все медлил. Король побагровел от гнева. Придворные ухмылялись. Трипетта, бледная, как покойница, приблизилась к трону короля и, упав на колени, стала умолять пощадить ее друга.
В течение нескольких мгновений король глядел на нее в полном изумлении. Он просто растерялся, не зная, как достойно выразить свое негодование ввиду такой неслыханной дерзости. Наконец, не проронив ни слова, он с силой оттолкнул девушку и выплеснул ей в лицо содержимое кубка.
Бедная Трипетта, не смея вздохнуть или оправить платье, вернулась на свое место в конце стола.
Воцарилось гробовое молчание, продолжавшееся с полминуты; можно было услышать падение листка или пушинки. И вдруг тишина была прервана тихим, но резким и продолжительным скрежетом, который, казалось, исходил из всех углов зала.
— Что, что это за звук? Ты еще смеешь скрежетать зубами? — вскричал король, в бешенстве поворачиваясь к карлику.
По-видимому, опьянение Лягушонка немного прошло; он спокойно и твердо взглянул на короля и воскликнул:
— Я? Да разве это я?
— Звук как будто доносится снаружи, государь, — заметил один из придворных. — Должно быть, это попугай, что сидит в клетке за окном, вздумал точить клюв о прутья.
— И верно, — отвечал монарх, успокаиваясь, — но я едва ли не был готов поклясться рыцарской честью, что скрипел зубами этот бездельник.
Тут карлик рассмеялся (король был слишком известным шутником, чтобы рассердиться в ответ на чей-либо смех), обнаружив ряд безобразных, но крупных и крепких зубов. Мало того — он изъявил готовность пить еще, и сколько угодно. Монарх угомонился, а Лягушонок, осушив еще кубок без малейших последствий, тут же приступил к обсуждению вопроса о маскараде.
— Не могу объяснить, в силу какой связи идей, — заметил он совершенно спокойно, будто и не прикасался к вину, — но сразу же после того, как ваше величество ударили девушку и плеснули ей в лицо вином, и в ту самую минуту, когда попугай так странно заскрежетал клювом, мне вспомнилась одна восхитительная забава, распространенная на моей родине, но совершенно неизвестная здесь. Однако для нее требуется восемь человек, и…
— Да вот же они! — воскликнул король, радуясь своей сообразительности. — Ровным счетом восемь — я и мои семь министров. Продолжай! Что за забава?
— Мы называем ее, — отвечал калека, — «восемь орангутангов в цепях». И если все разыграть как следует, то зрелище получится поистине необыкновенное.
— И мы разыграем это, — заметил король, приосанившись.
— Главная прелесть игры, — продолжал Лягушонок, — в том, что она отчаянно пугает женщин.
— Превосходно! — хором взревели монарх и его министры.
— Я наряжу вас орангутангами, — продолжал Лягушонок, — уж это вы предоставьте мне. Сходство будет таким неотразимым, что все примут вас за настоящих обезьян и, разумеется, будут страшно напуганы и удивлены.
— Просто великолепно! — воскликнул король. — Лягушонок, я награжу тебя по-королевски.
— А цепи своим бряцанием еще увеличат панику. Будет пущен слух, что все вы сбежали от своих сторожей. Ваше величество может вообразить, какой эффект произведет появление на маскараде восьми неотличимых от настоящих орангутангов, когда они с диким визгом ворвутся в толпу разряженных в пух и прах дам и кавалеров. Контраст получится бесподобный!
