Джон Карр - Чаша кавалера
В атмосфере вновь почувствовалось странное напряжение.
— После того как Том вернулся из Черритона с Чашей Кавалера и рапирой, мы выпили коктейли перед обедом…
— Минутку, куколка! Помимо слуг, кто там был?
— Только Том, папа, Томми и я. Я не имею в виду, что Томми пил коктейль, но, когда у нас папа, Томми разрешают обедать с нами.
— Угу. Продолжайте.
— Том беспокоился и упомянул о кражах со взломом по соседству. Тогда вмешался папа. Господи, он, конечно, адвокат по уголовным делам, но я в жизни не слышала столько историй о взломах. Потом папа перешел к Раффлзу,[25] Арсену Люпену[26] и еще к какому-то персонажу по имени Джимми Валлентайн.[27] Конечно, он только хотел поддразнить Тома…
— У него была какая-то особая причина дразнить вашего мужа?
— Никакой, кроме того, что папа ненавидит традиции и уважение к старине. Он говорит, что все старинные дома в Англии нужно снести и заменить их современными многоквартирными зданиями с паровым отоплением. Наконец Том забеспокоился и сказал: «Знаете, сэр, я запру чашу в сейф в Дубовой комнате. Окна там оборудованы самыми современными запорами, снаружи никто не сможет пробраться туда, а дверь надежна, как крепость». Но папа только ухмыльнулся и ответил: «Мой мальчик, ловкому второэтажнику ничего не стоит…»
Мастерс снова вмешался — к растущему недовольству Г. М.:
— Мисс, вы рассказываете об этом сэру Генри куда более подробно, чем мне. Что такое «второэтажник»?
— Corpo di Вассо! — воскликнул синьор Равиоли, обращаясь к Г. М., но драматически указывая на Мастерса. — Этот человек — невежественный коп! Второэтажник — тот, кого в Англии называть «кошачий взломщик»! Но если эта комната на нижнем этаже, зачем вам второэтажник?
— Папа об этом не думал, — серьезно объяснила Вирджиния. — Ему было все равно. «Ловкому второэтажнику, — сказал он, — ничего не стоит потихоньку взломать окно, удалить весь сейф и отнести его в автомобиль». Но потом папа внес толковое предложение: «Почему бы тебе, мой мальчик, не забрать чашу в вашу спальню на ночь? Ты сильный парень, и никто не сможет отнять ее у тебя». Но беда в том, что и Томми, и я спим очень крепко. Нас и пушкой не разбудить, когда дело доходит до сна.
— Прошу прощения, мисс, — опять прервал Мастерс, — но что именно вы подразумеваете под фразой «когда дело доходит до сна»?
Последовала краткая пауза. Злобные взгляды сэра Генри Мерривейла и синьора Равиоли устремились на злополучного Мастерса, как лучи прожекторов.
— Просто фигура речи! — поспешно ответила Вирджиния. — Слово за слово, и папа с Томом опять начали орать друг на друга и стучать кулаками по столу. Тогда Том решил не беспокоить меня, поставить чашу в сейф и просидеть всю ночь в Дубовой комнате.
Приближаясь к кульминации повествования, Вирджиния тщательно выговаривала каждое слово.
— В начале двенадцатого Том поместил чашу в сейф, запер его и положил ключ в карман. Я видела, как он это сделал. Том с трудом нашел ключ — даже Дженнингс не знал, где он, — но мы обнаружили его висящим там, где должен был висеть ключ от винного погреба.
Весь вечер Том пил черный кофе. Дженнингс принес ему напоследок большую чашку, и муж выпил ее залпом, дабы быть уверенным, что не заснет. После этого Том подошел к окнам и убедился, что они крепко заперты — длинные стержни с рукояткой на одной стороне опускаются в гнезда в подоконнике. Снаружи через них пробраться невозможно — поверьте мне на слово.
Наконец Том пожелал мне доброй ночи и запер за мной дверь на замок и на два очень тугих засова — один сверху, другой снизу. Остальное он может рассказать вам сам.
Том сидел на не слишком удобном стуле с высокой спинкой перед узким маленьким столиком с пепельницей. Несмотря ни на что, он, конечно, заснул и внезапно проснулся в призрачное время перед рассветом, когда небо становится серовато-голубым. Он не сознавал, что проспал несколько часов, положив руки на стол, а голову на руки. Подняв голову, он увидел прямо перед глазами то, что едва не свело его с ума.
Подбежав к окнам, Том обнаружил, что они по-прежнему надежно заперты. Дверь также была заперта на замок и засовы. Он даже попытался заглянуть в дымоход, но на некотором расстоянии вверх поперек его находится железная решетка, которую невозможно сдвинуть. И там нет никаких потайных входов или выходов.
Никто не мог ни войти в Дубовую комнату, ни выйти оттуда. Тем не менее дверца маленького сейфа была распахнута настежь. На столике, рядом с тем местом, где минуту назад лежала голова Тома, стояла Чаша Кавалера. Золото, бриллианты, рубины и изумруды поблескивали при первом солнечном свете…
Вирджиния сделала беспомощный жест, вздохнула и откинулась назад.
— Вот вам проблема, сэр Генри. Что вы думаете о ней?
Глава 6
На этот раз пауза затянулась. Теней в саду становилось все больше. Мастерс, сохраняя вежливое выражение лица карточного шулера, разглядывал брызги фонтана.
— Хррм! Да, — присоединился он. — Что вы об этом думаете?
Г. М. строго посмотрел на него. Вытащив наконец портсигар, он откусил кончик черной дешевой сигары, выплюнул табак и зажег сигару, сосредоточенно скосив глаза на пламя зажигалки.
— Хотите знать, что я думаю, а? — осведомился он.
— Признаюсь, мне немного любопытно.
Г. М. набрал полные легкие дыма и вынул сигару изо рта.
— Тогда я скажу вам! — рявкнул он. — Я знал, Мастерс, что вы тонете в грязных глубинах людской порочности! Но гореть мне в аду, если вы когда-нибудь опускались в вашей духовной батисфере так низко, как сейчас! Вы думаете, что Том Брейс ходил во сне, верно? Вы думаете, что он открыл собственный сейф и достал оттуда чашу? И вы готовы подвергнуть меня тяжким испытаниям, пытаясь найти решение, хотя сами заявляете, что его не существует?
Мастерс сидел неподвижно. Казалось, даже его записная книжка обратилась в камень.
— Почему вы так говорите, сэр?
— Потому что я старик, — ответил Г. М., стуча себя по груди. — Я могу читать в сердцах стервятников и гиен так же легко, как… Держу пари, вы наслаждались этим, как людоед, предвкушающий трапезу! Прежде чем вы станете это отрицать, давайте спросим девушку. Что скажете, куколка?
Не то чтобы Вирджиния возражала против лжи. Как и любую нормальную женщину, природа наделила ее умением лгать. Но под взглядом Г. М. она могла только издать булькающий звук и уставиться на землю.
— Вот так! — сказал Г. М. — Нет, Мастерс, я не безумен. Но я намерен взять ваш собственный нож, — при этом он сделал до жути реалистичный жест рукой, держащей сигару, — вонзить его в ваше черное сердце и повернуть пару раз. Что, если объяснение существует? Предположим, кто-то вошел в эту комнату и вышел из нее?
