Найо Марш - Рука в перчатке
— Ну что, — бодро спросила Дезире, — удалось раздобыть еду?
Моппет и Леонард весело улыбнулись.
— Дорогая леди Бантлинг, да! — ответила девушка. — Мы все забрали, но, как видите, у нас возникла одна проблема. Не знаю почему, но мистеру Копперу что-то втемяшилось в голову, и он оставил нас без машины.
— Все понятно, — вмешался Леонард. — Просто кто-то предложил ему лучшую цену.
— Какая досада, — покачала головой Дезире.
— Не говорите! Мы жутко разочарованы. — Моппет вдруг вскрикнула и зажала рот ладонью. — Леонард! — воскликнула она. — Какие же мы дураки!
— В чем дело, милая?
— Надо было уехать вместе с ними. Господи, что мы за идиоты! Что нам теперь делать?
Леонард серьезно задумался и потер рукой лоб.
— Боюсь, мистеру Джорджу Копперу придется вернуться на нашей машине. Скверно!
— Господи, что вы теперь о нас подумаете? — повернулась Моппет к Дезире.
— О, — обронила та небрежно, — только самое худшее.
Оба ответили дружным смехом, разве что чуть-чуть фальшивым.
— По крайней мере мы можем занести продукты в дом, — предложила Моппет, — а потом позвоним и вызовем какой-нибудь транспорт.
Бимбо вышел из дома, сплюнул на землю и увидел всех троих. Дезире ему улыбнулась.
— Почему бы вам не остаться? — громко обратилась она к Моппет. — Раз уж вы привезли нам еду, самое меньшее, что мы можем вам предложить, — это ее съесть. Оставайтесь.
Последствия вечеринки
Эндрю положил на сиденье пальто Николя и сел напротив.
— Самое лучшее в этом поезде — то, что он почти всегда пустой. Значит, завтра вы вернетесь в Логово?
Николя ответила, что ее попросил об этом мистер Пириод. Она оставила у него свою печатную машинку.
— Вы вернетесь в Литтл-Кодлинг, но не завтра, — решительно заявил Эндрю. — Вы приедете сегодня вечером. По крайней мере я надеюсь… Нет-нет, ничего не говорите. Вас уже пригласили.
Он достал из кармана приглашение и протянул ей с неуверенной улыбкой.
В записке, написанной его матерью, говорилось: «Жду Вас на своей безумной вечеринке. Эндрю Вас привезет, а мы встретим. Он Вам все объяснит, главное — приезжайте».
Николя удивленно подняла глаза на Эндрю.
— Вы понравились маме, — объяснил он. — И мне тоже, хотя это и так очевидно. Только не надо разражаться гомерическим смехом и отвечать отказом. Просто скажите: «Спасибо, Эндрю. Это очень мило с вашей стороны, буду рада».
— Но как я могу?
— Что значит «как»? — пожал плечами Эндрю. — Как-нибудь. Почему бы нет?
— А, все понятно. Это вы на нее надавили, чтобы она меня пригласила.
— Клянусь, что нет! Наоборот, это она на меня надавила, а я ответил, что приду, только если вы придете.
— Ну вот видите!
— Что «видите»? Хватит придираться, просто соглашайтесь. Уверяю, это не будет одной из скандальных вечеринок моей мамочки. На такую я бы вас и сам не пригласил.
Николя кое-что слышала о приемах леди Бантлинг и мысленно вздохнула с облегчением.
— Вот что я придумал, — продолжал Эндрю. — Я провожу вас домой, где вы займетесь своими важными делами, а сам переоденусь во что-нибудь более приличное. Потом я возьму машину, мы вместе поужинаем и отправимся в Бэйнсхолм.
— А как же вечер с коктейлем, на который вы собирались?
— Забудьте о нем. Прошу вас, соглашайтесь, Николя. Вы приедете?
— Спасибо, Эндрю. Это очень мило с вашей стороны. Буду рада.
— Спасибо, Николя. — Всю оставшуюся часть пути Эндрю говорил о себе. Он рассказал, что всю свою жизнь хотел заниматься живописью и брал уроки в художественной школе, где ему сказали, что его работы «совсем недурны». Но дурны они или хороши, он все равно не может заниматься ничем другим. — В галерее Грэнтема есть небольшая студия, — продолжал Эндрю, — где можно рисовать картины и в то же время присматривать за галереей. — Потом он описал утреннюю встречу со своим отчимом и опекуном, мистером Картеллом, и их нервный и бесполезный разговор. — Это было совсем невесело, — меланхолично рассказывал Эндрю. — Он говорил так, словно мы обсуждали какие-то детские фантазии. Черт бы его побрал! Я показывал ему цифры и расчеты, а он даже бровью не повел. Я называл надежных и уважаемых экспертов, которые рекомендовали мне эту сделку, но он меня не слушал. Твердил только, что мой отец не хотел, чтобы я уволился с военной службы. Какого дьявола! — вскинулся Бантлинг, но тут же себя одернул. — Знаете, меня бесит даже не практическая сторона дела: в конце концов, я могу занять денег, заложить свое имущество или что там делают в подобных случаях. Мне отвратительно его самодовольное филистерство. А ужасней всего то, как он отзывался о моей живописи. Я говорил ему о личных вещах, очень важных для меня, а он выставил меня дураком и пустозвоном. Вы можете это понять?
— Боюсь, что могу. К концу разговора вы уже сами начали сомневаться в своем таланте, верно?
— А, значит, вы действительно меня понимаете! Наверно, вам каждый встречный признается в своих проблемах или… Нет-нет, — перебил себя Эндрю, — лучше я не буду об этом говорить. По крайней мере пока. Но спасибо, что выслушали.
— Вам нравятся работы Агаты Трой?
Он удивленно воззрился на нее:
— Конечно, а что?
— Я с ней знакома. Она вышла замуж за Родерика Аллейна из Скотленд-Ярда. Я часто у них бываю. Буквально вчера ходила в гости.
— Да? И какая она? Я однажды ее видел. Худощавая, приятная. Довольно светская. Наверно, острая на язык?
— Вовсе нет. Наоборот, очень скромная. И кстати, всегда интересуется работами молодых художников. — Помявшись, Николя добавила: — Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но, если хотите, я могу показать ей ваши картины.
Эндрю густо покраснел, и Николя испугалась, что он обиделся.
После долгой паузы Эндрю пробормотал:
— Честно говоря, я просто не решаюсь.
— Значит, мистер Картелл все-таки добился своего.
— Ничего подобного, хитрюга!
— Если вы откажетесь, я не обижусь. Но я бы предпочла Услышать: «Спасибо, Николя. Это очень мило с вашей стороны, буду рад».
Эндрю усмехнулся и на какое-то время замолчал.
— Ладно, вы победили, — произнес он наконец. — Считайте, что я это сказал.
Остаток пути пролетел незаметно, а в Лондоне они в точности последовали плану Эндрю.
В восемь вечера автомобиль уже вез их обратно в Кент. Несмотря на начало апреля, воздух был теплым. Вдоль дороги мелькали огоньки, в небе стояла молодая луна, и Николя чувствовала, что готова влюбиться по уши.
II— Вот что я вам скажу, миссис Эм, — заметил Альфред, накрывая обеденный стол. — Погода в этом доме окончательно испортилась, и, по моим прогнозам, скоро нас ждет сильная гроза.
