Колин Декстер - Тайна Пристройки 3
— Мне платят за факты.
— А мне платят за поиск убийцы этого несчастного, Макс, — Но, похоже, Морс не произвел особого впечатления на грустного врача, который прикурил новую сигарету, прежде чем продолжить.
— Восемнадцатое: причина смерти? Сильный удар, вероятно, всего один, в лоб, кость треснула над правым глазом от выступа носа до левой скулы.
Морс молчал.
— Девятнадцатое: он был рабочим, судя по его ногтям.
— Ну вот, дошли до сути.
— Нет, Морс. Почти заканчиваю.
— Неужели скажете мне кто он?
— Двадцатое: у него было плоскостопие.
— Хотите сказать, что у него были плоские ступни?
Врач печально улыбнулся.
— Да, Морс, при жизни у него были плоские ступни, такими остались и после его смерти.
— О чем это говорит, Макс?
— Может, он был полицейским, Морс, — Врач встал, и пепел с сигареты посыпался ему на жилет. — Я передам вам доклад в письменном виде как можно быстрее. Но не сегодня вечером, — Он посмотрел на часы. — У нас есть еще полчаса, можем заскочить в «Гарденс». Я на машине.
На минуту Льюис подумал, что Морс устоит перед искушением.
Одиннадцатая глава
Среда, 1го января, ночь
Когда я пью, я думаю, а когда думаю — пью.
Фрасуа Рабле— Джин с кампари для меня, Морс, то же самое возьмите и себе. Мой интерн непрерывно мне твердит, что человек должен воздерживаться от употребления алкоголя.
Вскоре двое старых приятелей сидели друг против друга в баре, врач подпирал рукой свою продолговатую голову.
— Время смерти! — сказал Морс. — Поехали!
— Приятная выпивка, а, Морс?
— Наука о смерти не продвинулась и на миллиметр за это время, а?
— Ага! Подкалываете меня за мое классическое образование!
— Но, Макс, в нынешнее время можно с космического спутника увидеть, как муха потирает лапки, усевшись на кусок пудинга в каком-нибудь магазине деликатесов — знаешь об этом? И, несмотря на это, Вы не можете…
— В комнате стояла холодрыга, как в церкви, Морс. Как можно ожидать…
— Что вы знаете о церквах?
— Дело ваше.
Они помолчали некоторое время, а Морс смотрел на огонь, где одно полено внезапно упало и от него плеснуло искрами на решетку, у которой были сложены четвертушки бревен.
— Вы обратили внимание, что за пристройкой обрезали деревья, Макс?
— Нет.
Морс отпил джина.
— Кажется, я пристрастился к этому.
— Думаете, что воспользовались веткой или чем-то подобным?.. Полагаю, это возможно. Около полуметра длинной, удобная, толщиной сантиметров десять.
— Вы не видели щепок?
— Нет.
— А бутылка?
— На его лице не было разбитого стекла, насколько я мог видеть.
— Трудная работа, трудная. Для тех, кто разбивает бутылки шампанского при спуске военных кораблей на воду. Им, наверное, очень трудно.
— Может, еще отыщется что-нибудь, Морс.
— Когда можете прислать мне доклад?
— Не этим вечером.
— Вероятно, было много крови?
— Достаточно. Несмотря на то, что не было сильных брызг.
— Не очень уместно было расспрашивать гостей, видел ли кто-то разгуливающих с пятнами крови на праздничной одежде?
— А что, если это была жена, Морс? С кровью на элегантном корсаже?
— Возможно все, полагаю.
Врач покачал недоверчиво головой и посмотрел на огонь: — Несчастный человек… Вы когда-нибудь думаете о смерти? Mors, mortis[8] — женского рода, помните?
— Неужели думаете, что я могу забыть подобное слово? Оно почти как мое имя…
Врач усмехнулся этой констатации и осушил свой бокал.
— Давайте допьем бутылку, Морс. А после вернемся и снова осмотрим место преступления.
— Уже без тела?
— А вам вроде очень не нравится вид крови?
— Нет. Не надо было мне идти в полицию.
— Кровь всегда меня возбуждала — еще подростком.
— Но это ненормально!
— Почему это? — спросил врач, взяв еще два бокала. — А вас что возбуждает?
— На прошлой неделе меня о том же спросили в «Оксфорд таймс», Макс. Трудно это, знаете ли, когда вам задают подобные вопросы просто так.
— А что вы ответили?
— Сказал им, что меня всегда возбуждало слово «расстегивать».
— Умно.
— Не особенно. Это из одного стихотворения Ларкина[9]. Мы, в сущности, очень мало знаем о прелестях жизни…
Но врач, очевидно, его не слышал, так как уже стоял возле бара и нетерпеливо постукивал пустым бокалом по стойке.
Двенадцатая глава
Среда, 1го января, ночь
Задерни шторы поскорей,
Спугни обманный свет
Луны, чья маска и теперь
Все та же — большей фальши нет.
Под надзором врача санитары с замерзшими носами, наконец, отвезли прикрытый белым покрывалом труп в морг на Олд-Редклиф — это было в 23:30, и Льюис порадовался, что предварительная работа закончена. Двое мужчин, снимавших отпечатки, уехали сразу после одиннадцати, а десятью минутами позже двинулся и молодой фотограф. Сам врач уехал на своем черном «форде» без четверти двенадцать. Отель выглядел странно притихшим, когда Льюис проследовал за Морсом по слякотному и почерневшему снегу в комнату, называемую Пристройкой 3. Оба были в ней во второй раз за этот вечер, но теперь пытались глубже вникнуть в ситуацию.
Непосредственно слева в просторной комнате (около шесть на четыре с половиной метра) находился встроенный гардероб цвета белого дерева, в котором висели девять пластмассовых вешалок. Возле него была тумбочка, ящички которой (как мы уже видели) были совершенно пусты, а на ней лежала рекламная брошюра отеля и карточка, на которой от руки было написано: «Добро пожаловать — Ваша комната приготовлена горничной Мэнди»; в углу стоял цветной телевизор, а между ним и тумбочкой — этажерка высотой с метр, на ней поднос с печеньем в упаковке, две чашки с блюдцами, пакетики несс-кафе, чая, сахара и маленькие тюбики с молоком. У противоположной стены стоял длинный радиатор высотой точно до такого же длинного трехстворчатого окна. Средняя его часть была закрыта, а две других открыты наружу, так что темно-зеленые шторы были опущены только наполовину. Повсюду у окна был рассыпан порошок для снятия отпечатков, а некоторые места были обведены черным фломастером — как вероятные источники информации.
— Может быть, — сказал Морс, — предпримем первые положительные шаги в данном деле, а Льюис? Давайте закроем эти проклятые окна! И включим радиатор!
