Жорж Сименон - Тётя Жанна
– И все-таки я не стану есть.
Жанна, не обращая внимания на его слова, накрывала на стол, и все это время Анри с любопытством разглядывал эту женщину, которую совсем не знал и которую увидел удобно расположившейся в их доме. Она деятельно крутилась, говорила с ним так, словно всегда была здесь, а его мать, не возражая против такого развития событий, сидела удивительно спокойная и притихшая, хотя Анри ожидал увидеть ее в страшном волнении.
– Ешь.
Минутное колебание, слабая попытка бунта закончилась тем, что он наклонился над своей тарелкой.
Он все еще машинально ел, когда его сестра, не имевшая ключа, скромно постучала молотком у входной двери; в ночи затихал звук удаляющейся машины, затормозившей перед домом лишь на мгновение.
– Я открою! – сказал он, поднимаясь рывком. – Это Мад.
Он бросился к сводчатому входу, ему не мешали.
Какое-то время брат с сестрой разговаривали тихими голосами, надолго замолкая в темном вестибюле. Потом чья-то светлая фигура, длинные голые ноги промелькнули в пятне света, и быстрые шаги застучали по лестнице.
Анри вернулся один и, снова усаживаясь, заявил:
– Она знала.
Луиза хотела было спросить его о чем-то, но замолчала под взглядом невестки; Анри, испытывая потребность говорить, объяснил все сам:
– Их при въезде в город остановила полиция за превышение скорости. Полицейский потребовал у них документы. Он узнал Мад и удивился, что она тут, перед ним, хотя ее отец умер.
– Она спустится сюда?
– Думаю, да. Она пошла переодеться.
– Но...
Жанна вдруг подумала о том, что в комнате девушки сейчас лежит покойник. Анри понял:
– Я сказал ей об этом. Она все равно пошла туда.
Чуть позже он спросил:
– Алисы дома нет?
– Она ушла и вернется только в день похорон.
Это слово чуть было не заставило его снова разрыдаться, но он ограничился лишь несколькими всхлипываниями. Теперь, когда он поел, он не знал, чем заняться, как держать себя.
– Может быть, лучше, чтобы ты поставил машину на место?
– Верно. Я и забыл.
– А ты оставайся здесь, – сказала она Луизе.
Мадлен была наверху уже больше десяти минут, и Жанне пришлось еще раз подняться по лестнице. Она увидела свет в голубой комнате и осторожно толкнула дверь.
Девушка надела темно-синее платье, мокрые шорты и блузка из белого хлопка валялись на полу.
Она сидела на стуле в самом дальнем от кровати углу, подтянув к себе колени, опершись на них локтями и уткнувшись подбородком в ладони; взгляд ее неподвижно уставился на отца.
Она не плакала. Она не вздрогнула, не шелохнулась, услышав, как открывается дверь, и, казалось, даже не догадывалась о присутствии тетки вплоть до того момента, когда та, так же как и с Анри, захотела положить ей руку на плечо. Тогда быстрым грубым жестом Мадлен стряхнула руку, и Жанне показалось даже, что девушка хотела ее ударить.
– Нужно спуститься вниз.
Ни слова. Ни взгляда.
– Ты не можешь оставаться здесь, Мадлен. Я Жанна, твоя тетя. Твои мама и брат внизу.
Шипящим голосом она спросила:
– Я что, не имею права остаться здесь с моим отцом?
– Не сейчас, Мад. Нужно спуститься.
Она пошла за Жанной, но было совершенно очевидно, что сделала она так скорее в виде вызова, чем подчинившись. В ее согласии чувствовалось нечто высокомерное, презрительное.
В кухне она обратилась не к тетке, а к матери, и ее голос от этого не стал мягче или почтительней:
– Это правда, что я тебе нужна?
– Ты могла бы говорить со мной по-другому, Мад.
– Тихо, – вмешалась Жанна. – Ты должна поесть, Мадлен. А потом пойти спать в комнату брата. Анри устроится на третьем этаже, если, конечно, ты сама не захочешь туда подняться.
Губы девушки дрожали, она жестко смотрела на тетку; вернувшийся со двора с сигаретой в зубах Анри был поражен ее видом.
– В чем дело, Мад? – спросил он.
– Ни в чем. Мне сказали, что я тут нужна, и я спустилась. Но поскольку это не так...
Он сделал слабую попытку удержать ее, но не настаивал, и она снова ушла наверх.
Жанна этим вечером так и не нашла времени ни предупредить служащих отеля, ни забрать свой чемодан. Ей пришлось снять платье и улечься в комбинации на освободившуюся постель Алисы, рядом с малышом; Жанна долго прислушивалась к его дыханию, прежде чем уснуть.
Боб разбудил ее около шести утра, когда бледное после дождя солнце проникло сквозь шторы в комнату. Чтобы не разбудить других, она сразу же спустилась в кухню с ребенком на руках, приготовила еду ему, сварила чашку кофе себе, а в семь часов, опять же с малышом на руках, перейдя через мост, вошла в гостиницу «Золотое кольцо».
Хозяева, как и каждое воскресенье, накануне легли спать очень поздно, поэтому еще не спускались вниз. В кафетерии небритый Рафаэль был занят подметанием древесных опилок между столами, на которых стояли перевернутые стулья.
– Дезире уже здесь? – спросила у него Жанна.
– В это время она, должно быть, ест, ведь очень скоро клиенты начнут заказывать первый завтрак. В понедельник всегда бывают те, кто уезжает очень рано.
– Не передадите ли вы ей, что Жанна хотела бы перекинуться с ней словом-другим?
Вокруг банкеток повсюду были развешаны зеркала, и Жанна вместе с удивленным малышом увидели себя в них. Улыбки у Жанны это не вызвало, и если ее лицо и выражало какие-нибудь чувства, то это было чувство спокойной покорности судьбе.
– Жанна! – закричала Дезире, увидев ее среди столов и с любопытством уставившись на незнакомого малыша.
– Это мой внучатый племянник, сын Жюльена, – объяснила Жанна. – Мне не с кем было его оставить, и я взяла его с собой. Они все там еще спят...
– Я слышала о том, что произошло! Это ужасно, Жанна! Бедная ты моя! Ты ведь специально приехала повидать брата! Ты же была здесь накануне вечером...
Жанна отдавала себе отчет, что, вероятно, не права, действуя таким образом, что когда-то это приведет к осложнениям, если не конфликтам, но она делала то, что казалось ей самым срочным.
– Я пришла, чтобы попросить тебя об одной услуге, Дезире. Не согласилась бы ты хоть на какое-то время поработать у моей невестки? Я тебе чем смогу, помогу. Но я не в силах в одиночку тащить весь дом и...
– Я знаю. Я понимаю. Но...
Она колебалась. Они еще несколько минут поболтали вполголоса, в то время как Рафаэль с метлой крутился вокруг них, потом Дезире исчезла в кухне, надеясь, что хозяйка уже спустилась. Когда она вернулась – не меньше чем через четверть часа, – то издалека подала своей подруге условный знак, и Жанна поняла, что все идет хорошо: такими знаками они обменивались еще в монастырской школе.
– Мать-настоятельница, – так Дезире назвала свою хозяйку, – в конце концов согласилась. Я уговорила одну девчонку, приехавшую сюда на выходные и уже собравшуюся уезжать, занять мое место. Меня здесь не очень-то любят, поэтому особенно и не удерживали. Если все будет нормально, я приду туда еще до десяти часов. А пока Рафаэль сходит с тобой и поможет отнести чемодан. Я сказала, что ты вернешься, чтобы оплатить счет. Теперь, когда они знают, кто ты такая...
