Израэль Зангвилл - Тайна Биг Боу
Питер Кроул был впечатлен тем, что Дензил осудил его легкомыслие, и поспешил отбросить шутки.
— Я совершенно серьезен,— возразил он.— Бабочки ведь абсолютно ни на что не годятся, тогда как гусеницы, по крайней мере, спасают птиц от голодной смерти.
— Как и ваш взгляд на вещи, Питер,— ответил ему Дензил.— Доброе утро, мадам,— вторая реплика относилась к миссис Кроул и сопровождалась вежливым снятием шляпы. Миссис Кроул хмыкнула и вопросительно посмотрела на своего мужа. Несколько секунд Кроул пытался делать вид, что не замечает этого взгляда. Он беспокойно заерзал на стуле. Его жена мрачно кашлянула. Подняв глаза, он увидел, что его супруга возвышается над ним, и беспомощно покачал головой. Было примечательно, как только миссис Кроул умудрялась возвышаться над мистером Кроулом даже после того, как он вскочил на ноги, при том, что она была на полдюйма ниже его. Это наверняка был некий занимательный оптический обман.
— Мистер Кроул,— заявила его супруга,— тогда я скажу ему.
— Нет, нет, нет, моя дорогая, не сейчас,— беспомощно запинался Питер.— Предоставь это мне.
— Я уже достаточно долго предоставляла это тебе. Ты никогда не дойдешь до этого. Вот если бы речь шла о том, чтобы доказать толпе простофиль противоречие Бытия и Нытия или чего-то другого из Библии, что уж быльем поросло и не имеет отношения ни к одной живой душе — вот тогда-то твой язык поработал бы на славу! Но если дело касается куска хлеба, который вырывают из рук твоих собственных детей,— тут ты можешь сказать не больше, чем фонарный столб! Вот человек, который живет у нас несколько недель, ест и пьет — скоро объест всю плоть с твоих костей — не заплатив ни гро…
— Тихо, тихо, мать, все в порядке,— пробормотал несчастный Кроул, красный как рак.
Дензил задумчиво посмотрел на нее.
— Не на меня ли вы намекаете, миссис Кроул? — спросил он.
— На кого же я еще могу намекать, мистер Кантеркот? Вы здесь уж семь недель, а я от вас ни пенни не получила…
— Моя дорогая миссис Кроул,— ответил Дензил, вынув сигарету изо рта.— Почему вы упрекаете меня за свое упущение?
— Мое упущение! Ну это уж слишком!
— Вовсе нет,— более резко ответил Дензил.— Если бы вы прислали мне счет, я давно бы вам заплатил. Как можно ожидать, что я буду помнить о таких мелочах?
— Мы не столь состоятельны. Люди платят наличными — и безо всяких счетов,— миссис Кроул вложила в конец своей фразы бесконечное презрение.
Питер начал забивать гвоздь, как бы пытаясь заглушить голос своей супруги.
— Итак, с вас причитается три фунта, четырнадцать шиллингов и восемь пенсов, если вам интересно знать,— подсчитала миссис Кроул.— И на всей Майл-Энд-Роуд не найдется женщины, которая представила бы вам жилье со столом дешевле — за четыре пенса, три фартинга с четвертью. Да и потом, обычно деньги требуют вперед, чтобы оплата была получена в понедельник чуть ли не до рассвета. Ведь хозяйка ради вас с утра на ногах, не одну пару туфель сносила — теперь их разве что вслед невесте бросать [21], а тут еще и Рождество приближается, и семь пенсов в неделю уходит на обучение!..
От последней фразы Питер вздрогнул, хотя и предчувствовал, что все к этому идет. Он расходился с женой во взглядах относительно бесплатного образования. Сам он считал, что раз уж он породил девятерых детей, то должен честно платить по пенсу в неделю за обучение каждого из своих отпрысков, достаточно взрослого для того, чтобы учиться. Его супруга, однако, думала ровно наоборот: раз у них так много детей, то они должны быть освобождены от лишних расходов. Только люди, у которых мало детей, могут найти деньги на их обучение. Но по этому вопросу сапожник-скептик после всех споров с женой настоял-таки на своем. Для него это было дело чести, поэтому миссис Кроул никогда не подавала прошения об освобождении от уплаты, зато, досадуя на это, частенько шлепала своих детей. Впрочем, они привыкли к шлепкам и, когда никто другой не шлепал их, сами принимались колотить друг друга. Эти дети были веселыми, хоть и невоспитанными, донимали своих родителей и доставляли хлопоты школьным учителям — но при всем этом они были безмерно счастливы.
— Волнуешься об учебе! — буркнул Питер.— Мистер Кантеркот не отвечает за твоих детей.
— Надеюсь, что это и в самом деле так, мистер Кроул,— сердито ответила миссис Кроул.— Мне стыдно за вас,— и с этими словами она резко повернулась и вышла из лавки в заднюю комнату.
— Все в порядке,— крикнул ей вслед Питер, чтобы успокоить.— С деньгами все будет в порядке, мать.
В низших кругах принято называть свою жену «матерью», в то время как в высшем свете модно говорить о ней, как о жене, так же, как вы говорите о бирже или Темзе, не пытаясь казаться оригинальным. Люди инстинктивно стыдятся быть моральными и домашними.
Дензил, не стесняясь, дымил своей сигаретой. Питер склонился над своей работой, сосредоточенно и нервно ударяя шилом. Долгое время царило молчание. Где-то снаружи шарманщик играл вальс, но отчаявшись досадить им кому-либо, отправился дальше. Дензил закурил еще одну сигарету. Замызганные часы, висевшие на стене, пробили двенадцать.
— Что вы думаете о республиках? — спросил Кроул.
— Они слабы,— ответил Дензил.— Без монарха нет видимого воплощения власти.
— Что? Вы назвали королеву Викторию видимой?
— Питер, вы хотите выселить меня? Оставьте житейские дела женщинам — они как раз и могут думать лишь о домашних хлопотах. Республики слабы. Платон милостиво изгнал поэтов из своего идеального государства. Республика — не слишком благодатная почва для поэзии.
— Что за чепуха! Что если Англия откажется от этой своей причуды, монархии, и завтра станет республикой,— тогда, вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что тогда в ней в первую очередь не останется поэтов-лауреатов [22].
— Кто из нас сейчас бездельничает, вы или я, Кантеркот? Но меня нисколько не интересуют поэты, разве что кроме присутствующего здесь. Я всего лишь простой человек, и я хочу знать — в чем смысл того, что один человек властвует над всеми остальными?
— А, вот то, о чем часто говорил Том Мортлейк. «Подождите, вот наберете вес, Питер, будете заведовать профсоюзным фондом, и тогда рабочие поднимут вас в воздух, как свое знамя, и будут кричать "ура!"»
— О, это потому что он на голову выше их,— ответил Кроул с искорками в грустных серых глазах.— Но это не значит, что я говорил бы по-другому на его месте, и ты совершенно зря так к нему относишься. Том — славный малый, мужчина до мозга костей, а это чего-то да стоит. Я не отрицаю, у него есть свои недостатки, например, я помню, как он стоял вот тут, прямо у меня в лавке, и осуждал бедного покойного Константа. «Кроул»,— сказал он,— «от этого человека один только вред. Не люблю этих утонченных филантропов, заводящих споры о том, в чем они совсем не разбираются».
