Джорджетт Хейер - Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник)
Но Ройдона нигде не было, да и вряд ли он в ту минуту смог бы разделить ее энтузиазм. Его мысли были далеки от театра. Он стоял перед инспектором Хемингуэем, белый как стена, и его адамово яблоко ходило ходуном.
– Полагаю, – произнес инспектор, положив на стол окровавленный платок, – это ваше.
– Нет! – испугался Ройдон. – В первый раз его вижу!
Хемингуэй, молча глядя ему в лицо, кончиком карандаша развернул платок и показал вышитую в уголке букву.
– Я его никогда не видел!
– Тут есть и метка прачечной, – заметил инспектор. – Легко проверить.
Наступило гнетущее молчание. Раньше Ройдон никогда не бывал в подобных ситуациях и не представлял, как поступить.
– Вы бросили его в печь для мусора, не так ли? – продолжил Хемингуэй.
– Нет.
– Перестаньте, сэр, вы только вредите самому себе. Нам все известно.
У Ройдона опустились плечи.
– Я знаю, что вы думаете, но я этого не делал! Честное слово! Я не убивал мистера Джерарда, клянусь вам!
– Что случилось с вашим платком?
– У меня текла кровь из носа! – выпалил тот.
Сержант, молча присутствовавший на допросе, перевел взгляд на инспектора, чтобы увидеть его реакцию.
– Вы всегда сжигаете носовые платки, когда у вас кровоточит нос? – поинтересовался Хемингуэй.
– Нет, но я знал, о чем вы подумаете, если найдете его! Я потерял голову от страха!
– Когда у вас было кровотечение?
– Вчера ночью, когда я уже лег в постель. Я убрал платок в чемодан, но потом… я подумал, что, если вы его найдете, это будет выглядеть подозрительно. Я слышал, что вы обыскиваете дом, и решил, от него избавиться.
– Вы кому-нибудь сообщали, что у вас текла из носа кровь?
– Разумеется, нет! Это мелочь, и о ней не стоит говорить. У меня часто такое бывает.
– Но сегодня утром вы испугались, что я найду платок, однако не рассказали о том, что с вами произошло.
– Это выглядело бы странно! Все начали бы сомневаться, действительно ли я говорю правду или пытаюсь объяснить пятна крови на платке. Да, я вел себя как болван, но клянусь: я не имею никакого отношения к преступлению!
– Вы когда-нибудь слышали об анализе крови?
– Да, но вдруг у меня и мистера Джерарда кровь одной и той же группы? Я об этом подумал, и мне показалось, что лучше просто избавиться от платка. Ведь он навел бы вас на ложный след.
– Если это правда, ваша глупость доставила нам множество проблем, – сухо заметил инспектор.
– Простите, ради Бога! Теперь я понимаю, что вел себя глупо, но после всей этой истории у меня сдали нервы. – Лицо драматурга жалобно сморщилось. – Со мной здесь все так ужасно обращались! Пригласили на дружескую вечеринку, но едва я приехал, как мистер Джерард начал мне грубить! Вскоре его убили, и вот теперь меня подозревают, хотя я тут ни при чем!
– А ваш платок? – сурово возразил Хемингуэй. – Вы намеренно пытались скрыть его, и это свидетельствует не в вашу пользу!
– Клянусь, я никого не убивал! Это не кровь мистера Джерарда – это моя кровь!
– Экспертиза разберется, – пообещал инспектор и отпустил его.
Сержант перевел дух.
– Вы верите тому, что он сказал, сэр?
– Если честно, это было первое, о чем я подумал, увидев платок, – признался инспектор.
– Нелепая история! Будто бы он испугался, что платок найдут!
– Похоже, это чистая правда.
Уэр был разочарован.
– Однако вы сами удивились, почему он никому не рассказал про кровотечение.
– Я не удивился, просто хотел его слегка прижать. Кровь из носа – детская жалоба, никто не любит болтать о подобном.
– Значит, вы ему верите?
– У меня есть одно качество, которое у тебя отсутствует, приятель: беспристрастность. Это работа для судмедэкспертов. Пока они не докажут, что кровь на платке принадлежала старому Джерарду, я ничего не могу сделать. А теперь самое время подумать об обеде.
Сержант с обескураженным видом последовал за ним в коридор. В холле инспектор наткнулся на Моттисфонта, раздраженно пробурчавшего, что он ждет уже битый час и хочет с ним побеседовать.
– Да, сэр, в чем дело? – невозмутимо спросил Хемингуэй.
– Не знаю, как долго вы собираетесь вести свое расследование, – ядовито начал Моттисфонт, – но должен заметить, что я человек несвободный и мое время принадлежит не только мне. Я приехал сюда на Рождество и не намерен сидеть здесь до скончания века. На завтрашний день у меня назначена важная деловая встреча, поэтому, при всем уважении, вынужден предупредить, что завтра утром возвращаюсь в город.
– Не возражаю, сэр, – холодно произнес Хемингуэй. – Никто вас тут не держит.
– Как? Насколько я понял, мы все должны оставаться в доме!
– Кто вам это сказал? Уж точно не я. Разумеется, мне понадобится ваш адрес, но у меня в мыслях не было кого-либо удерживать.
Моттисфонт сразу поник, словно из него улетучилась вся энергия, и растерянно пробормотал, что, видимо, кто-то ввел его в заблуждение. Неожиданно с лестницы спустилась Пола и воскликнула:
– Вы слышали новость?
На ее лице уже не было ни капли веселости: она выглядела мрачной, злой и готовой сорваться на каждом, кто попадется под руку.
– Какую?
– А, так вы не знаете! Тогда вам будет интересно услышать, что Стивен больше не наследник, а я не получу обещанных мне денег!
Он изумленно уставился на нее.
– Что, нашли более позднее завещание?
– Нет! Просто оно оказалось недействительным! – яростно выпалила Пола.
– Вот как? Прискорбно слышать, но вряд ли это касается меня, – пробормотал Моттисфонт.
Она издала сухой смешок.
– Да, для вас тут нет ничего любопытного.
– Зато это очень интересно для меня, мисс, – вмешался инспектор. – Почему завещание недействительно?
Поле, очевидно, было уже безразлично, что говорить и кому.
– Потому что оно не было подписано в присутствии двух свидетелей. Мы только что выяснили это у нашего самодовольного дворецкого.
– Как похоже на Джозефа, – усмехнулся Моттисфонт. – И какой удар по вам и Стивену!
– Да уж, – сквозь зубы процедила Пола.
– От души вам сочувствую, – добавил он. – Но никогда не следует радоваться раньше времени, не так ли?
– Идите к черту!
Моттисфонт пожал плечами и ушел. Инспектор заметил:
– Неожиданный сюрприз, мисс! И весьма неприятный для тех, кого он касается. Как получилось, что завещание осталось без свидетелей? Мистер Блис об этом не говорил.
– Он не знал. Мой драгоценный дядюшка Джозеф, начинавший карьеру стряпчим, знал, что в завещании должны быть подписи свидетелей, и пригласил Старри и Форда. Вот только он не пустил их в спальню, а держал в коридоре. А потом мой распрекрасный дядюшка забыл включить в документ какой-то пункт, и теперь свидетели должны принести клятву, что сами видели, как дядя Натаниэль подписывал завещание. Старри, разумеется, с радостью воспользовался случаем навредить Стивену и заявил, что не станет лжесвидетельствовать. Вот такая милая история.
