Марджери Аллингем - Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)
Был сентябрь. Легкий ветерок, предвестник мистраля, все чаще развеивал жар затянувшегося лета. Мистер Кэмпион с Майком стояли на длинной бетонной платформе авиньонского железнодорожного вокзала в ожидании поезда из Парижа.
На землю только-только сошли сумерки, за городскими стенами платаны на фоне неба напоминали высокие шатры, а здесь на булыжной мостовой толкались-соперничали маленькие кафе, — лишь по выкрашенным в разные цвета стульям можно было понять, где чьи владения.
Оба приятеля выглядели здоровыми и чрезвычайно довольными. В особенности Майк — он прямо ликовал, то и дело поглядывая на часы.
— Я по-прежнему считаю, что лучше поехать в Париж, — бросил он. — Не пойму, почему ты так настойчиво хочешь остаться. Я тебе, конечно, очень благодарен. Сам бы я телеграмму ни за что не послал. Надеюсь, все будет хорошо — это не самый веселый город.
— Городок восхитительный, — с достоинством парировал мистер Кэмпион. — Французский Колчестер. В английском и французском темпераментах, если их сравнивать, есть существенные различия. Мы устроили себе милый отпуск, гуляли где хотели. А это — конец путешествия, и он ничем не хуже.
Майк хмыкнул, затем внимательно посмотрел на друга.
— Не хочу лезть не в свое дело, — нерешительно произнес мистер Веджвуд. — Но скажи: наши шатания по миру… У тебя был какой-то план?
— План? — переспросил слегка уязвленный мистер Кэмпион.
— Ну, цель. Ты весь отпуск, с самого мая, носишься по континенту, словно оголтелый турист. Мы избегали крупных городов, зато посетили, по-моему, каждый город размером поменьше в Италии, Далмации и Франции: проводили там минут десять и мчали дальше. Теперь ты наконец-то решил — непонятно почему — осесть в Авиньоне. Что-то нашел?
Мистер Кэмпион молчал, точно не слышал. Майк помялся.
— Не думай, будто я не испытываю благодарности, — серьезно сказал он. — Еще как испытываю. Я теперь вижу все под другим углом, и собственные неприятности больше не застят мне глаза. Получил вести от Керли. Похоже, все утихло. Невероятно, правда? На поверку, люди быстро забывают. У них теперь новая тема для обсуждений — автобиография. Писатель в ужасе сбежал в дом престарелых от гнева дамочек, не упомянутых в книге.
Он хохотнул, и Кэмпион, глядя на друга, решил, что выздоровление практически завершено.
— Поезд вовремя, — сказал он.
— Да? — Майк повернулся, вглядываясь в колею, и мистер Кэмпион почувствовал себя забытым.
Послышался рев, грохот, тотчас десятки распростертых синих фигурок, до того застывших в мертвой неподвижности, с шумом ожили, и в центре ажиотажа, обычно сопровождающего прибытие победителей авторалли, на станцию въехал ежевечерний поезд.
Гвалт стоял невыносимый, словно от тысячи попугаев. Дверь пульмановского вагона распахнулась, и Кэмпион услышал этот крик: «Джина!», на миг перекрывший вокзальный шум.
Джина вышла на перрон, лучезарная, независимая, оживленная, и Кэмпиона, который испытывал должное уважение к любой женщине, способной после двенадцатичасового путешествия на поезде из Парижа на юг выглядеть так, словно она ехала в шляпной коробке, а не в кочегарной топке, восхитила ее элегантность.
Джина неотрывно смотрела на Майка.
— Я получила твою телеграмму…
Майк стоял на расстоянии вытянутой руки от Джины и поедал ее красноречивым взглядом, хотя его ответ прозвучал не слишком вдохновенно.
— И приехала?
— Приехала, — негромко подтвердила она, взяла Майка под руку.
У него перехватило дыхание.
Мистер Кэмпион торопливо поздоровался с Джиной и тут же попрощался — опаздывает в цирк. Они смотрели ему вслед: длинный, худой, безобидный парень, симпатичный, однако довольно заурядный.
— Мы перед ним в долгу, — мягко заметила Джина.
— В неоплатном, — с жаром кивнул Майк. — Даже думать страшно. Послушай, милая, надо спешить. Тебя ждет сам шеф-повар.
Молодые люди рассмеялись, сели в безумный древний voiture — экипаж — и поехали в город-крепость.
А мистер Кэмпион шел через широкую ленивую Рону, и в его голове бродили дурацкие мысли: все-таки новый мост лучше старого Сен-Бенезе из детской песенки — по новому можно переправиться на другую сторону.
Сумеречный вечер был изумителен, в ласковом воздухе витал аромат первого вина и предвкушения осени. В поле на противоположном берегу, у дороги на Вильнёв, стоял cirque, цирк. Ничего грандиозного, призванного завлечь tourisme, — просто небольшое шумное увеселение для местных; гости-то уже разъехались, успев потратить немало сантимов. Один большой шатер, пять-шесть аттракционов — в основном с разными уродцами — да россыпь пестрых жилых фургончиков. С множества электрических проводов свисали лампочки, а прованские en tout famille, семейства, радостно хохотали над откровенно комическими сторонами обычной жизни; шутки эти были бы весьма обидны, не будь они столь смешны.
До представления в большом шатре оставалось еще полчаса, и Кэмпион, посмотрев женщину-паука и высочайшего абиссинца в мире, подошел к самому большому жилому фургону. Сооружение выглядело несколько гротескно: на одном боку красовалась царица Савская, на другом художник изобразил вид Неаполя. На ступенях сидел человек и в свете цветных гирлянд, опутавших фургон, читал газету.
Недюжинный мужчина, крепкий для своих шестидесяти, весьма приятной наружности — несмотря на розовую сорочку, крахмальный воротничок, обтягивающие черные брюки и техасское сомбреро. На пальцах у незнакомца блестели два кольца с бриллиантом.
Он поднял глаза на Кэмпиона, и тот при виде его лица возликовал.
— Месье? — произнес мужчина.
Кэмпион протянул свою визитную карточку. Незнакомец взял ее двумя огромными пальцами, долго задумчиво изучал.
Кэмпион склонился ближе.
— Я приехал вам кое-что сообщить, — тихо сказал он по-французски. — Джон Уидоусон убил своего кузена Пола Бранда, а затем, когда его разоблачили, был найден мертвым в ванной. В Англии все считают, что он покончил с собой.
— А полиция? Тоже так думает?
— Полиция… Они с радостью допросили бы одного человека, если бы нашли, хотя, по-моему, никто его не ищет. А поскольку сам он не возвращается… — Кэмпион выразительно пожал плечами.
Мужчина встал, протянул руку.
— Рад знакомству, — сказал он по-английски. — Позвольте представить вас мадам.
Мужчина не спеша одолел ступени и, чтобы войти в дверь, пригнулся. Очень высокий, настоящий великан, с сильными гибкими мышцами акробата. Кэмпион уловил невнятное бормотание.
