Патриция Мойес - Идеальное убийство
Наконец, Долли громко проговорила:
— И слава Богу.
9
В это время раздался телефонный звонок. Примроуз выбежала в холл прежде, чем кто-либо успел встать. Через несколько секунд она вернулась, возбужденная и довольная.
— Это — Эдуард. Он сейчас — на станции. Чак, может, ты за ним съездишь?
— Эдуард? — с преувеличенным удивлением воскликнула Даффи. — У него же — конференция!
— Он приехал, потому что я его просила, — объяснила Примроуз. — Я звонила ему вчера.
— Поеду, заберу его со станции, — покорно согласился Чак.
Даффи даже взвизгнула.
— Нет! С какой стати! Ты будешь работать теперь у них шофером? И только потому, что этот осел так влюблен в свою жену…
— А ну-ка, заткнитесь вы все, — перебила ее Долли. — Пока еще я тут хозяйка, и не орите у меня за столом. Мистер Тиббет, у вас есть машина?
— Да, — сказал Генри.
— Может, вы будете так добры и привезете доктора Дюваля со станции? Я бы съездила сама, но «бентли» сломан.
— Я рад помочь. — Генри встал.
— Кстати, — продолжала Долли, — ваша жена тоже может поехать, если не возражает. У нас тут намечается один маленький семейный разговор.
— Не возражаю, — сказала Эмми.
Долли тепло им улыбнулась.
— Спасибо, мои дорогие.
В машине Эмми заметила:
— Эти сестры ненавидят друг друга.
— Конечно, ненавидят. — Ты это только сейчас поняла?
— Они сдерживались. Но смерть матери сломала все барьеры.
— Нет-нет! Все как раз наоборот.
— Что ты имеешь в виду?
— Вчера они все были очень довольны и милы. «Естественная смерть» — вот что их разозлило.
— Интересно, как выглядит этот доктор Дюваль?
Перед станцией стоял только один мужчина — стройный, черноволосый, уверенный в себе. Когда машина остановилась, он подошел и наклонился к окну.
— Вы, наверное, приехали за мной? Я — Эдуард Дюваль.
Его английский был великолепный, может, слишком правильный, а карие глаза блестели за стеклами золотых очков.
— Вы совершенно правы, — ответил Генри. — Меня зовут Тиббет, а это — моя жена.
— Восхищен, мадам! — Дюваль поклонился.
— Долли хотела приехать сама, но «бентли» сломался. Садитесь.
Дюваль сел на заднее сиденье.
— Вы очень добры, — сказал он, когда машина тронулась с места. И добавил: — Грустная история… Вы были в доме, когда умерла леди Балаклава?
— Да, — ответил Генри.
— Смерть сама по себе не столь ужасна. Но говорят, что это было отравление?
— Подозревали.
— А сейчас уже нет?
— Никаких следов яда.
— И в торте?
— Великолепный торт. Просто объедение.
— Ага… — протянул Дюваль. — Значит, Примроуз напрасно волновалась. И не обязательно было мне приезжать. У меня — важная конференция.
— Я уверен, что ваша жена будет рада вас видеть. Она очень расстроена.
Дюваль проигнорировал эти слова.
— Что делает полиция? — спросил он.
— Ничего. Следствие закончено.
— А что говорят врачи?
— Естественная смерть. Какой-то очень редкий вид аллергии.
— Ха! Редкий вид? Ну, и дурачье!
— Все равно вывод один — естественная смерть.
— И мы можем сегодня уехать?
— Полиции вы не нужны. Но завтра — чтение завещания.
— Завещание, — задумался доктор Дюваль. — Да, конечно. Примроуз вряд ли это пропустит.
Когда они приехали, в доме уже был восстановлен порядок. Даффи, Примроуз, Чак и Долли пили кофе в гостиной. Вайолет отдыхала в своей комнате, а Пит ушел на прогулку.
Примроуз приветствовала своего мужа с безукоризненным равнодушием. Она даже не поставила чашку, когда он чмокнул ее в щеку.
Как только доктор Дюваль поднялся к себе в комнату, Даффи заявила, что хочет поспать, и встала из-за стола. Чак вызвался ее проводить, но она пригвоздила его к месту, сказав, что он будет ей только мешать.
Все-таки они вышли вдвоем, потому что Чак хотел сделать несколько звонков из библиотеки.
После этого Долли повернулась к Генри.
— Итак? Теперь, когда следствие закончено, что вы и ваша жена делаете в этом доме?
— Мы бы хотели остаться, чтобы послушать завещание, — сказал Генри.
— Понятно. А я бы хотела уехать отсюда сегодня вечером.
— Но, Долли! Если все разъедутся, дом останется пустым.
— Подождите до завтра, и вы увидите. Они ждали этого момента долгие годы. Только подождите, и вы увидите… — Долли резко встала и вышла из комнаты.
Затем в гостиной появился расстроенный Чак. Он звонил в свой офис. Сын еще не вернулся из Милана, и Чак вынужден сам вести важное совещание. Он сообщил Эмми, что билет на самолет уже заказан, а также номер в отеле «Грильон», и с мрачным видом вышел из комнаты.
Эмми отправилась на поиски Генри и нашла его в библиотеке. Он сидел за столом и просматривал содержимое ящиков.
— Этично ли, Генри?
— Долли разрешила мне. Пока она тут распоряжается.
— Что-нибудь интересное?
— Пока ничего.
Альбом с газетными вырезками, пачки счетов. Генри отметил, что в ящиках нигде нет игральных карт с буквами. Долли решительно положила этому конец.
Мистер Планкет приехал на следующий день, как и обещал, к обеду. Когда последние кусочки бисквита были съедены, мистер Планкет вытер рот салфеткой и сказал:
— Спасибо огромное. Обед — просто великолепный.
— Плохие новости всегда лучше слушать на сытый желудок, — ответила Долли.
— Плохие новости? Но, моя дорогая леди…
— Ладно, Пигги, еще по чашечке кофе, и давай к делу.
— Я думаю, это будет самое лучшее, — согласился мистер Планкет, которого Долли называла по-своему.
Наконец, он открыл портфель и откашлялся.
— Итак, хоть это и прискорбно, но леди Балаклава умерла. Могу сразу сказать, что каждая из дочерей вправе рассчитывать, по крайней мере, на полмиллиона фунтов стерлингов.
Все вздохнули. А Вайолет спросила дрожащим голосом:
— Полмиллиона каждой?
— Совершенно верно, миссис ван дер Ховен.
— А налоги? — деловито и спокойно поинтересовалась Даффи.
— Все учтено. И мы переходим конкретно к завещанию леди Балаклавы. Это — простой и короткий документ. Я прочту его вам. «Я, Кристал Маргарет Балаклава, находясь в трезвом рассудке и доброй памяти, завещаю все деньги, собственность и состояние, которыми я буду располагать в момент моей смерти, моей дорогой подруге Дороти Трип». Подпись и все такое…
Мистер Планкет снял очки и уставился на Долли, которая громко рассмеялась.
— Ну, спасибо, Пигги!
— Простите, мисс Трип, я думаю, вы не поняли…
