Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)
Я торопливо поглощал вареную курицу, запивая ее бутылочкой монтраше, когда за стол рядом со мной уселся Малтраверс Брессингем, мой старый знакомый, охотник на крупную дичь. Я поинтересовался, не из Африки ли он приехал.
– Да нет, старина, – ответил он. – На сей раз я стрелял поближе к родным краям – в Иллирии. В тамошних лесах отличная охота на дикого кабана.
– В Иллирии? – повторил я. – И вас никак не коснулось то положение, в котором находится страна? Как я понимаю, оно сейчас довольно шаткое.
– Шаткое? – с немалым удивлением переспросил Брессингем. – Уверяю вас, друг мой, в тех краях нет ни малейших признаков волнений. Я неделю провел в их столице, и общество там самое спокойное и довольное жизнью.
– В самом деле? – произнес я. – Мне казалось, все обстоит иначе. Но мне, видимо, сообщили неверные сведения.
Весьма озадаченный, я вышел из клуба, взял коляску и отправился на Бейкер-стрит. Холмса я обнаружил в постели. Это повергло меня в несказанное смятение. Две недели назад, когда я впервые за много дней заглянул к нему, он лежал на диване в гостиной, пребывая в состоянии, которое мне вовсе не понравилось. Но теперь его положение казалось еще более удручающим. Может быть, его неукротимый дух все-таки уступил той постыдной слабости, которая всегда ждала удобного момента, чтобы проявиться, когда ему не на что обратить мощь своего уникального ума? А может быть, мир на время лишился его услуг, ибо не сумел предложить ему ничего достойного внимания?
– Холмс, друг мой, – проговорил я. – Какие симптомы вас беспокоят? Признайтесь мне, прошу вас, я же врач.
В ответ я услышал лишь протяжный стон. Но я настаивал, и в конце концов Холмс заговорил – не без раздражения, которое меня даже порадовало.
– Все в порядке, Ватсон. Ничего не случилось. Просто хандра, она пройдет. В вашей профессиональной помощи я не нуждаюсь.
– Очень хорошо, мой друг. Тогда разрешите мне поведать вам о событиях в Хартфордшире. Надеюсь, эти вести вас успокоят.
Но, когда я произносил эти слова, у меня вдруг перехватило дыхание. Да, у меня имелись кое-какие известия из Хартфордшира, и я считал их благими. Однако они касались предотвращенной попытки убийства графа-палатина Иллирийского, правителя, которого (как я считал, доверяя авторитету Холмса) с нетерпением ждут на родине, раздираемой волнениями. Но меньше получаса назад я собственными ушами слышал от свидетеля с безупречной репутацией, что в Иллирии вообще не происходит никаких беспорядков. А если так, тогда, быть может, и всю теорию Холмса касательно этого дела следует подвергнуть сомнению?
Раз уж я сам затронул эту тему, мне пришлось продолжить.
– Позавчера, в последний раз посещая нашего друга мистера Смита, я заметил, что у ворот бродит человек, одетый моряком, – сообщил я.
Холмс издал еще более громкий стон. Я ненадолго умолк, но потом возобновил свой рассказ, хотя уже менее уверенным тоном:
– Я счел своим долгом, Холмс, предупредить слугу мистера Смита о том, что рядом прячется этот человек, и в самых общих выражениях намекнуть, что незнакомец может оказаться грабителем, который намеревается проникнуть в дом.
Эти сведения были встречены новым стоном. Дрожащим голосом я продолжал:
– А сегодня утром, дружище, этот слуга явился ко мне, чтобы забрать укрепляющее средство, которое я приготовил для его хозяина, и сообщил, что накануне вечером застал этого таинственного моряка возле дома и что он…
Тут моя робкая повесть внезапно оборвалась. Холмс издал очередной жалобный стон, и я увидел, что под одеялом он простерт в неестественно прямой позе.
Наступила тишина. В безмолвии, повисшем в спальне, я явственно слышал жужжание мухи, которая безнадежно билась об оконное стекло.
– Холмс. Мой дорогой старый друг. Холмс. Скажите, я правильно догадался? Холмс, вы страдаете от последствий избиения?
Молчание. Я снова услышал, как бедное насекомое надрывается в бесплодных усилиях вырваться на свободу. Потом Холмс ответил:
– Да, Ватсон, ваше предположение справедливо.
– Но это ужасно, мой друг. Я предупредил слугу, а в результате вам причинили увечья. Можете ли вы простить меня?
– Увечья я прощу, – отвечал Холмс. – За оскорбление, нанесенное этим парнем, я прощу вас, Ватсон, как прощу и этого малого за его неразумные действия. Но тех, кто стал тому причиной, я не прощу никогда. Это опасные люди, друг мой, и нужно предпринять все усилия, чтобы помешать им осуществить их преступный замысел.
Услышав такой ответ, я уже не мог заставить себя вслух усомниться, существуют ли вообще те люди, о которых упомянул Холмс, пускай я и помнил весьма живо недавние заверения Малтраверса Брессингема, что в Иллирии все спокойно.
– Холмс, – спросил я вместо этого, – значит, у вас есть против них какой-то план действий?
– Моим первейшим долгом, Ватсон, было принять строжайшие меры предосторожности, направленные на защиту графа-палатина. Надеюсь, вы не сможете меня упрекнуть в пренебрежении моими профессиональными обязанностями.
– Разумеется.
– Что ж, превосходно. Полагаю, при свете дня нам особенно нечего бояться. Они вряд ли отважатся на вылазку, которой легко воспрепятствует кучка честных английских прохожих. Так или иначе, я отправил хартфордширской полиции телеграмму с должным предупреждением. Но я опасаюсь за сегодняшнюю ночь, Ватсон.
– Да, Холмс. Последняя ночь графа в Англии, если только действительно…
Я проглотил конец фразы, хотя он так и вертелся у меня на языке. Здравый смысл подсказывал, что ужасный исход, которые предвидит Холмс, попросту невозможен. Но я вспомнил множество аналогичных случаев, когда я выражал сомнения в его умозаключениях, но в результате он оказывался совершенно прав. Так что я сдержался.
Холмс с трудом приподнялся в постели.
– Ватсон, – проговорил он, – сегодня ночью мне как никогда понадобится ваша помощь. Мы оба должны нести дежурство. Я не могу действовать открыто. К тому же, боюсь, если дело дойдет до драки, от меня будет мало проку. Не поможете ли вы мне? Не захватите ли свой армейский револьвер? Не сразитесь ли еще раз за справедливость?
– Конечно, Холмс, конечно.
Что еще я мог ответить?
* * *В тот осенний вечер сумерки застали нас в Хартфордшире. Мы заняли пост все в тех же густых кустах рододендрона, где в начале этой необычайной истории прятался Холмс в обличье смуглого морщинистого старика. При ярком свете дня ему пришлось тогда скрыться в самую гущу листвы, а нам сейчас довольно было углубиться в кусты всего на фут-другой, чтобы нас не заметили. Оттуда мы стали наблюдать за окрестностями, залитыми безмятежным лунным светом.
