Дороти Сэйерс - Встреча выпускников
Кроме того, когда игра была закончена и мисс Эдвардс объявила, что контейнер освобождён и принесён в комнату Харриет скаутом, мисс Хилльярд настояла на том, чтобы помочь нести фигуры, схватив белого короля и королеву, головной убор которой содержал тонкие волнообразные украшения, напоминающие антенны и чрезвычайно хрупкие. Даже когда декан заявила, что фигуры безопаснее транспортировать вертикально в коробке, мисс Хилльярд присоединялась к процессии, которая сопровождала фигуры через дворик, и активно участвовала в размещении стеклянного контейнера в удобном месте напротив кровати, «так, чтобы, — отметила она, — их можно было видеть, проснувшись среди ночи».
Следующий день оказался днём рождения декана. Харриет собралась вскоре после завтрака купить на рынке букет роз и, выйдя затем на Хай-стрит с намерением договориться о визите в парикмахерскую, была поражена довольно неожиданным видом спин двух мужчин, выходящих из «Митры» и двинувшихся, очевидно в прекрасном согласии, в восточном направлении. Более короткую и худощавую из двух она, возможно, узнала бы из миллиона спин где угодно, и при этом трудно было спутать с кем-либо высоту и ширину мистера Реджиналда Помфрета. Обе беседующие стороны курили трубки, и, исходя из этого, она пришла к заключению, что целью их экскурсии едва ли может быть обмен выстрелами или ударами шпаг на Порт-Медоу. Они неторопливо прогуливались, как после завтрака, и она старалась не приближаться к ним. Она надеялась, что то, что лорд Сейнт-Джордж называл знаменитым семейным очарованием, направлено на достойную цель; она была слишком взрослой, чтобы радоваться обстоятельству, что ей удалось всех перессорить и сделать из всех троих посмешище. Десять лет назад она, возможно, чувствовала бы себя польщённой, но оказалось, что она уже выросла из упоения собственной властью. Всё, что требуется, думала Харриет, стоя среди душных ароматов парикмахерской, — это мир и свобода от давления со стороны раздражённых и возбужденных лиц. Она записалась на вторую половину дня и возобновила путь. Когда она проходила мимо Квинс, подошёл Питер, уже один.
— Хелло! — сказал он. — Что собираетесь поведать на языке цветов?
Харриет объяснила.
— Хорошее дело! — воскликнул его светлость. — Мне нравится ваш декан. — Он освободил её от роз.— Позвольте мне также прибыть с подарком.
Сплети прекрасный ей венок, лазурно голубой,
И диадемой помести подсолнух золотой,
Созвездье роз, огонь гвоздик ты помести на край —
Иерусалима первоцвет дополнит этот рай.
— Хотя, как могут выглядеть первоцветы Иерусалима, я не знаю, и, возможно, сейчас для них не сезон.
Харриет и он вновь пошли по направлению к рынку.
— Ваш юный друг заходил увидеться со мной, — продолжил Питер.
— Я это видела. Вы «пригвоздили его пустым взглядом и добили благородным происхождением?»
— И обнаружил, что он мой родственник в шестнадцатом колене со стороны матери отца? Нет, он — хороший парень, и путь к его сердцу лежит через игровые площадки Итона. Он поведал мне своё горе, и я очень любезно выразил сочувствие, упомянув, что имеются лучшие способы убить любовь, чем её потопление в бочке мальвазии. Но, о Боже, поверни вселенную вспять и верни мне вчера! Вчера вечером он был пьян в стельку, сегодня он позавтракал прежде, чем пришёл ко мне, и ещё раз позавтракал со мной в «Митре». Я не завидую сердцу юных, а только их голове и желудку.
— Вы услышали что-либо новое об Артуре Робинсоне?
— Только то, что он женился на молодой женщине по имени Шарлотта Энн Кларк, и у них была дочь Беатрис Мод. Обнаружить это было легко, потому что мы знаем, где он жил восемь лет назад, и смогли проконсультироваться в местных регистрах. Но регистры всё ещё просматриваются, чтобы обнаружить или факт его смерти, что менее вероятно, чем противоположное, или рождение второго ребёнка, которое, если это когда-либо произошло, могло бы нам сказать, куда он направился после неприятностей в Йорке. К сожалению, Робинсоны почти столь же многочисленны, как ежевика, и даже Артуры Робинсоны весьма распространены. И, если он действительно поменял свое имя, возможно вообще нет никаких записей о Робинсоне. Ещё один из моих детективов направился по его старому адресу — где, как вы, возможно, помните, он очень неблагоразумно женился на дочери владелицы, — но Кларки переехали, и чтобы их найти, придётся основательно потрудиться. Ещё одна линия — опрос школьных агентств и небольших и начальных частных школ, потому что такая возможность кажется вполне вероятной… Вы не следите?
— Напротив, — не очень уверенно ответила Харриет. — У него была жена по имени Шарлотта и вы ищете его в частной школе. — Богатый, влажный аромат обрушился на них, когда они повернули к рынку, и все её заботы затмила радость просто существования. — Я люблю этот запах: он напоминаем мне павильон с кактусами в ботанических садах.
Её компаньон открыл было рот, чтобы ответить, но посмотрел на неё, а затем, как человек, который не намерен мешать счастью, позволил имени Робинсона умереть на своих губах.
— Mandragorae dederunt odorem.[108]
— Что вы сказали, Питер?
— Ничего. «Слова Меркурия режут ухо после песен Аполлона».[109] — Он мягко положил на её руку свою. — Давайте побеседуем с торговцем соцветиями и лепестками.
Когда и розы, и гвоздики были посланы — на сей раз с посыльным — к месту назначения, оказалось вполне естественным, раз были упомянуты ботанические сады, пойти именно туда. Ведь сад, как замечает Бэкон, является самым чистым из удовольствий человека и самым большим отдыхом для его души. Поэтому даже праздные и неосведомлённые люди, которые не могут отличить Leptosiphon hybridus от Kaulfussia amelloides и предпочитают лучше жить в дикости, чем гнуть позвоночник при посадке и пропалывании, вполне способны поддержать приятную беседу на эту тему, особенно если они знают старомодные названия обычных видов цветов и оба более-менее знакомы с незначительными лирическими стихами времён Елизаветы.
Только когда они сделали круг по садам и сидели сложа руки на берегу реки, Питер вновь вернул её внимание к неприятному настоящему, внезапно заметив:
— Думаю, я должен буду посетить вашу подругу. Кстати, вы знаете, как удалось поймать Джукса со всеми украденными вещами?
— Понятия не имею.
— Полиция получила анонимное письмо.
— Но не…?
— Да. Одно из тех. Между прочим, вы когда-нибудь пытались узнать, каково должно было быть последнее слово в сообщении к вам? Том, что мы нашли в лекционной?
