Жорж Сименон - Маньяк из Бержерака
Но что же?
И с прокурором тоже было что-то не так. Только все это Мегрэ чувствовал очень смутно, неопределенно.
— Скажите, доктор, вы познакомились с мадам, когда она была вашей пациенткой?
— Позвольте вам заметить, что это не имеет никакого значения. Если разрешите, я отвезу жену домой и…
— Разумеется… Разумеется…
— Что разумеется?
— О, ничего! Простите, я даже не заметил, что говорю вслух… Вы знаете, доктор, это странное дело! Странное и страшное! Чем больше я им занимаюсь, тем страшнее оно мне кажется. А ваша свояченица, напротив, очень быстро успокоилась. Сильная женщина!
Мегрэ видел, как застыл Риво, ожидая продолжения. Не подумал ли он, что Мегрэ знает гораздо больше, чем говорит?
Комиссару казалось, что он уже начинает продвигаться вперед в своих поисках, и вдруг все расстроилось, все его версии, вся жизнь в гостинице, в городе.
И началось это с приезда жандарма на велосипеде, который проехал по площади, обогнув квартал, направившись к дому прокурора. В это время раздался телефонный звонок. И Мегрэ снял трубку.
— Алло, это из больницы. Доктор Риво еще у вас?
Риво нервно схватил трубку, с изумлением выслушал, что ему говорили, дал отбой. Он был так взволнован, что некоторое время стоял молча, уставившись в одну точку.
— Его нашли! — наконец сказал он.
— Кого?
— Того человека!.. Во всяком случае, нашли его труп… В лесу, у Старой мельницы…
Мадам Риво смотрела то на Мегрэ, то на мужа, ничего не понимая.
— Меня попросили сделать вскрытие… Но…
И, пораженный какой-то мыслью, он в свою очередь посмотрел на Мегрэ.
— Когда на вас напали… в лесу… вы в ответ… вы выстрелили из револьвера, хоть бы один раз?..
— Я не стрелял…
И тут доктору пришла другая мысль, он нервно провел рукой по лицу.
— Смерть произошла несколько дней назад… Но тогда, как же Франсуаза сегодня утром?.. Идемте со мной…
Он увел свою жену, послушно следовавшую за ним, и спустя некоторое время уже усаживал ее в автомобиль. Прокурор заказал, должно быть, машину по телефону, так как напротив его дома остановилось такси. А жандарм в это время отъезжал от своего дома. Теперь здесь царило не просто любопытство, как утром. Это была настоящая лихорадка, охватившая весь город.
Скоро все, в их числе и хозяин гостиницы, пошли к Новой мельнице, лишь Мегрэ оставался в постели, напряженно выпрямив спину и уставившись тяжелым взглядом на горячую от солнца площадь.
* * *— Что с тобой?
— Ничего.
Только что вернувшись, мадам Мегрэ видела мужа в профиль, но она поняла, что что-то не так, слишком мрачно смотрел он в окно. Но она быстро догадалась, в чем дело, присела на край его постели, машинально взяла трубку и стала ее набивать.
— Не расстраивайся… Я постараюсь тебе все подробно рас сказать. Я была там, когда его нашли, и жандармы разрешили мне подойти посмотреть.
Мегрэ все еще смотрел в окно, но пока она рассказывала у него перед глазами возникали другие образы.
— В том месте лес идет под уклон… По сторонам от дороги дубы… Потом идет сосняк… Зеваки приехали на машинах, они их оставили на обочине. Жандармы из соседней деревни обошли лес вокруг, чтобы окружить преступника… Местные же шли вперед и с ними старик-фермер с Новой мельницы, в руке у него был револьвер… Ему не осмелились ничего сказать… Думаю, он застрелил бы убийцу.
Мегрэ представил лес, покрытую сосновыми иголками, землю, солнечные пятна, форму жандармов.
— Да! И серые шерстяные носки домашней вязки. Я внимательно смотрела, я ведь вспомнила…
— Сколько ему лет?
— Лет пятьдесят, наверное. Точно неизвестно… Он лежал ничком… Когда его повернули, я далее отвернулась… Ты ведь представляешь, как он выглядел! Он, наверное, пролежал не меньше недели… Я подождала, пока его лицо закроют платком… Я слышала, что никто его не узнал… Он не из местных…
— Рана есть?
— Огромная дыра в виске… А когда он упал, наверное, в агонии хватал землю ртом…
— Что они делают сейчас?
— Туда сбежалась вся округа. В лес никого не пускают. Я ушла, когда они ждали прокурора и доктора Риво… Потом тело увезут в больницу на вскрытие. Площадь была безлюдна как никогда. Лишь маленькая собачонка песочного цвета грелась на солнце.
Часы наконец медленно пробили двенадцать. На соседней улице из типографии вышли рабочие и работницы и ринулись в сторону Новой мельницы, большинство на велосипедах.
— Как он одет?
— Черное, простого покроя пальто… Трудно сказать, как он был одет, он ведь был в таком состоянии, что… — мадам Мегрэ мутило при воспоминании об этом. И все-таки она предложила: — Хочешь, я туда вернусь?..
* * *Он остался один. Он видел, как вернулся хозяин гостиницы, крикнув с улицы Мегрэ:
— Вы в курсе? А мне, представляете, еще подавать клиентам обед!..
И опять тишина, чистое нёбо, желтая от солнца площадь, пустые дома.
Лишь час спустя на соседней улице раздался шум идущей толпы: в больницу везли тело убитого, и все его сопровождали.
Затем гостиница наполнилась людьми. Площадь ожила. На первом этаже раздавался звон стаканов. Робкий стук в дверь — и с несмелой улыбкой входит Ледюк.
— Я могу войти?
Он сел около кровати, прежде чем заговорить, зажег трубку.
— Ну вот… — наконец со вздохом сказал он. Когда Мегрэ повернулся к нему, Ледюк удивился его улыбке, а еще больше его словам:
— Ну что, доволен?
— Но…
— Все довольны! И доктор! И прокурор! И комиссар! Все в восторге, как хорошо подшутили над этим противным полицейским из Парижа! Этот полицейский дал маху по всем статьям! Он считал себя слишком умным! Он так тут себя вел, что его уже были готовы принять всерьез! Кое-кто даже испугался…
— Согласись, что ты…
— Что я ошибся?
— Ну, а что, человека-то нашли! И по внешности он подходит тому описанию, которое ты дал незнакомцу с поезда. Я видел его. Это тип средних лет, одет, скорее, бедно, хотя и с претензией. Он получил пулю в висок, почти в упор, насколько можно судить по тому состоянию…
— Ну-ну!
— Господин Дюурсо разделяет мнение полиции, что тот покончил с собой примерно неделю назад, может быть, сразу после того, как стрелял в тебя.
— Около него нашли оружие?
— В том-то и дело! Да только не около него. В кармане пальто нашли револьвер, в котором не хватало одного патрона…
— Мой револьвер, черт побери!
— Это как раз пытаются установить… Если он покончил с собой, дело упрощается… Чувствуя, что его загнали, вот-вот возьмут, он…
— А если это не самоубийство?
