Филлис Джеймс - Маяк
Как-то под вечер, сидя в рабочей комнате миссис Бербридж в своей единственной шелковой блузке, Кейт призналась, что ей хотелось бы к вечеру переодеваться. Но она привезла с собой все, что необходимо, так что нет причин просить, чтобы ей доставили смену одежды на вертолете. Тогда миссис Бербридж сказала:
— У меня есть отрез шелка — зеленоватый, цвета морской волны, он очень подошел бы к вашим волосам, да и к лицу тоже. Я могла бы дня за два сшить вам другую блузку, Кейт, если хотите.
Блузка была сшита, и в тот же вечер, когда, надев ее, Кейт явилась в библиотеку, она заметила одобрительные взгляды мужчин и довольную улыбку миссис Бербридж. Она догадалась — и это ее позабавило, — что миссис Бербридж заметила или вообразила себе, что Руперт Мэйкрофт проявляет некий романтический интерес к детективу-инспектору, и теперь пожилая женщина наивно радуется возможности чуть-чуть посводничать.
Однако про споры о будущем Кума Кейт доверительно сообщила более разговорчивая миссис Планкетт.
— Некоторые из попечителей фонда, — говорила она, — думали, что остров нужно сделать домом отдыха для детей из бедных семей, но мисс Холкум ни за что не соглашается. Она говорит, что в нашей стране и так много делается для бедных детей, а привозить их из Африки мы вряд ли сможем. Потом миссис Бербридж предложила принимать на острове переутомившихся священников из больших городов, вроде как в память Адриана Бойда. Но мисс Холкум и на это несогласная. Она боится, что переутомленные городские священники скорее всего люди молодые и увлекаются новыми формами богослужения — всеми этими банджо и укулеле. Мисс Холкум в церковь не ходит, но зато она очень сильно уважает Книгу общей молитвы.[26]
Тут Кейт подумала, а не прозвучала ли в этих словах некоторая ирония? Но, взглянув на простодушное лицо миссис Планкетт, решила, что не похоже. А миссис Планкетт продолжала:
— А теперь наши прежние гости пишут и спрашивают, когда мы снова открываемся. В конце концов, устав фонда не так уж легко изменить. Джо Стейвли говорит, что политики так привыкли посылать сотни людей на гибель во всяких там войнах, что пара трупов их никак не обеспокоит, и, я вам скажу, она права. Тут поговаривали, что нам надо готовиться к приему очень важных гостей и что они будут совсем одни, без охраны, да только теперь, кажется, этого уже не случится. Ну так всем в этом случае только легче будет, если вы меня спросите. А еще, думаю, вы уже слышали, Джо с Гаем Стейвли в Лондон возвращаются. Он свою старую практику обратно берет. Ну, меня это не удивляет. Он сейчас настоящим героем стал, потому как все газеты твердят, какой он умный, что так быстро диагноз про САРС поставил. И благодаря ему вспышку эпидемии остановили. Чего ж ему теперь здесь зря жизнь тратить?
— А Милли?
— О, Милли останется у нас. Это вовсе не плохо, тем более что теперь Дэна Пэджетта с нами нету. Миссис Бербридж и друг Джаго пытаются найти ей какое-нибудь место на побережье, где она сможет жить, но это требует времени.
Из гостей острова только Миранда Оливер и Деннис Тремлетт держались отдельно от остальных. Миранда объявила, что она слишком занята, чтобы присоединиться к компании, собиравшейся за обедом: у нее множество дел, которые следует обсудить по телефону с адвокатами отца и с его издателем, ей надо руководить организацией богослужения в память погибшего и заняться подготовкой к свадьбе. Кейт подозревала, что она далеко не единственная, кто радуется отсутствию Миранды.
И лишь ночью, в постели, уже совсем перед сном, этот странный, почти противоестественный покой нарушался мыслями о Дэне Пэджетте, лежащем на тюремной койке и предающемся своим опасным фантазиям. Она снова встретится с ним во время процедуры помещения его в психиатрическую больницу, а затем в коронном суде, но сейчас она упорно отодвигала мысль о совершенных им убийствах на задворки сознания. Во время одной из своих одиноких прогулок она зашла в часовню и застала там Дэлглиша. Он стоял, пристально глядя на оставшиеся на полу пятна крови.
— Миссис Бербридж подумывала попросить кого-нибудь оттереть кровь с пола, — произнес он. — В конце концов она решила держать дверь часовни раскрытой, оставив пятна на волю времени и стихий. А я вот думаю, исчезнут ли они когда-нибудь совсем?
2
За три дня до отъезда с острова Кум доктор Марк Йелланд смог наконец ответить на письмо жены. Раньше он просто сообщил ей, что прочел его, и обещал над ним подумать, но до сих пор хранил молчание. Взявшись за ручку, он принялся писать, тщательно обдумывая каждое слово.
Эти несколько недель на Куме убедили меня, что я должен взять на себя ответственность за страдания, которые я причиняю не только моим животным, но и тебе. Я могу оправдать то, что я делаю на работе, по крайней мере в своих собственных глазах, и я буду продолжать свое дело, чего бы мне это ни стоило. Но ты вышла замуж за меня, а не за мою работу, и твое решение столь же обоснованно, как и мое. Надеюсь, наше расставание будет означать разъезд, а не развод, но это решать тебе. Когда я вернусь, мы поговорим, и на этот раз я обещаю это всерьез. Мы поговорим. Что бы ты ни решила, я надеюсь, что дети по-прежнему будут чувствовать, что у них есть отец, а ты — что у тебя есть друг.
Письмо было отправлено, решение принято. Йелланд в последний раз оглядел гостиную, которая, теперь уже совершенно пустая, неожиданно стала совсем чужой. Он лицом к лицу встретит то, что ему предстоит встретить, но он еще сюда вернется. Вскинув на плечо сумки, он энергично зашагал к гавани.
3
В Перегрин-коттедже Деннису Тремлетту понадобилось не более десяти минут, чтобы вынуть из шкафа то немногое, что он привез с собой, и аккуратно сложить все вещи в матерчатый чемодан. Он задернул молнию и оставил чемодан в своей комнате, чтобы потом вместе с остальным багажом отправить его на катер. Миранда, тщательно подсчитав сравнительную стоимость железнодорожных билетов и поездки на такси, заказала машину с водителем — встречать их в Пентворти.
В гостиной Миранда все еще укладывала книги Оливера в небольшие картонные коробки. Ничего не говоря, Деннис принялся снимать оставшиеся книги с полки и относить их Миранде. Она сказала:
— Мы больше сюда не приедем.
— Конечно. Тебе не захочется. Это было бы слишком больно. Слишком много воспоминаний. — Он помолчал и добавил: — Но, дорогая, ведь не все они были плохими.
— Для меня — все. Мы будем отдыхать в отелях, где останавливались с папой. В пятизвездочных. Мне хотелось бы снова увидеть Сан-Франциско. Теперь все будет совершенно по-другому. В следующий раз там узнают, кто платит по счету.
