Гор Видал - Бокс Э. Смерть — штука тонкая. Фиш Р. Л. Афера Хавьера. Макгиверн У. Экстренный выпуск
Террел уже поворачивал к выходу, когда его окликнули.
— Сэм, дружище, минутку.
Он оглянулся и увидел, как один из людей Селлерса, Большой Мэнни Ноувелс улыбался ему в дверях комнаты отдыха. Большой Мэнни был глуповатым здоровяком с маленькими близко посаженными глазами и не знавшим смущения лицом. Он вальяжно шествовал к Террелу, переваливаясь с боку на бок, как буй в шторм, и мягко уронил руку ему на плечо.
— Айк хочет видеть тебя, Сэм. Давай не будем заставлять его ждать. Ты знаешь, как он занят.
— Меня это очень беспокоит. Первого числа каждого месяца я тревожусь за Айка целых шесть секунд. Иногда я хочу поторопить это чувство, но с ним надо считаться.
Большой Мэнни испуганно глянул в сторону комнаты отдыха.
— Брось, Сэм. Ты знаешь, он не любит, когда над ним подшучивают.
— Убери свою руку, ради Христа. Ты думаешь, я один из твоих шестерок?
— Незачем на меня катить бочку. Я только делаю то, что мне сказали.
— Хорошо, давай войдем в присутственное место. Нам идти задом или на четвереньках?
— Да перестань ты! Ты знаешь, он хочет поговорить по-доброму. Почему не быть вежливым? Это ни черта не стоит.
— Только немного самоуважения.
— Зачем все воспринимать так серьезно? Все тебя уважают, Сэм.
— Пошли.
Селлерс стоял у киоска с сигарами, листая журнал; пышущий здоровьем человек с темно-коричневой кожей и блестящими волосами цвета старого серебра. На нем был легкий серый фланелевый костюм прекрасного покроя и пальто верблюжьей шерсти с прорезными карманами и отворотами с ручной строчкой. По обе стороны от него высились огромные парни в темных костюмах, казавшиеся очень озабоченными. Они внимательно изучали Террела, затем отвели глаза от его лица, чтобы проследить за людьми, спешащими мимо Селлерса.
— Приятно видеть тебя, дружище, — сказал Селлерс, улыбаясь и протягивая широкую мягкую ладонь. — Тебя не так просто встретить. — Улыбка сузила его глаза до щелочек, но это не изменило холодного, тяжелого изгиба губ. — Я пытаюсь встретиться с тобой уже пару дней.
— А на работе вы меня искали?
Селлерс с деланным огорчением развел руками.
— Я не пользуюсь системой. Я просто иду, надеясь наткнуться на людей, которых мне надо увидеть. Чаще всего это срабатывает. — Он положил руку на локоть Террела. — Вот зачем я хотел тебя видеть. У нас есть несколько подлинных снимков из цирка. Ты же знаешь про наш детский праздник?
— Да, знаю.
Террел знал, что каждый год Селлерс оплачивал поход группы городских сирот в цирк и всегда широко это рекламировал. Сирот хорошо кормили, потом вели в цирк и много фотографировали с Селлерсом, мэром Тикнором и другими важными персонами. Местные газеты обязаны были освещать это дело, но пресс-агент Селлерса жаловался, что репортажи преуменьшали его значение из-за предвзятого отношения к его хозяину. Некоторые издатели даже предполагали, что сирот выбирали именно потому, что у них нет родителей, которые могли бы уберечь их от притворных рекламных трюков.
— Этот год был грандиозным, — доверительным тоном продолжал Селлерс. — Ты, Сэм, убудешь годами наслаждаться, гладя, как дети развлекаются. И еда — я заказал полсотни лучших индеек, и это было только начало. — Не поворачивая головы, он бросил: — Бен, давай эти снимки.
Бен Ноубл, его пресс-агент, поддакнул:
— Только что со сковородки, Айк, — и вложил толстый конверт в протянутую руку Селлерса.
— Взгляни, Сэм, — Селлерс вытащил около дюжины отпечатков. — Я не хочу сейчас занимать твое время. Ты можешь их просмотреть позже в офисе. Взгляни только на эту блондинку с укротителем львов. Когда-нибудь видел что-то подобное?
— Очень трогательно…
— Я пришлю к тебе девушку со всем материалом, который тебе нужен. Имена, возраст, кое-какие интересные истории и прочее. У нее есть целая подшивка, Сэм. Все, как у порядочных людей.
— Вроде моих читателей — вы это имели в виду?
— Да, что-то вроде того.
Террел усмехнулся.
— Я уверен, у тебя достаточно материала, чтобы заполнить мою колонку на пару недель. До окончания выборов, во всяком случае.
— Правильно, — кивнул Селлерс. — Надеюсь, ты не думаешь, что я на тебя давлю. Но заполни свою колонку чем-нибудь приятным. Увидишь, как это хорошо оплачивается.
— Может быть, мне взять отпуск на пару недель? — предложил Террел. — Это была бы хорошая идея?
— Хорошо сказано, — Селлерс внимательно изучал его, глаза между прикрытых век стали двумя темными точками.
Один из огромных парней рядом с ним беспокойно задвигался.
— Я думаю, Айк, он выдохся. Может быть, отпуск пойдет ему на пользу…
— Может быть.
— Здорово у вас получается, — хмыкнул Террел, — как у шарманщика с обезьяной.
Селлерс ткнул стопку снимков Террелу в живот:
— Не шути со мной, парень…
Властность внезапно проявилась на его лице; Террел мог разглядеть садистскую ухмылку в его глазах и в изгибе его холодных толстых губ.
— Ты бери эти снимки. Смотри на них каждый день и помни, что я тебе говорил.
У Террела пересохло во рту, он знал, что лоб его вспотел. Но он дал снимкам упасть на пол.
— Моя колонка занята на две недели. У меня нет ни свободного абзаца.
Айк Селлерс смотрел на снимки у своих ног. На него смотрело напудренное лицо клоуна, изображая печаль накладным носом и опущенными уголками грустных собачьих глаз. Селлерс медленно и осторожно выдохнул, как будто выпускал летучее и опасное вещество, которое могло взорваться.
— Это все, что я хотел сказать тебе, Сэм. Пошел вон!
— С удовольствием.
9
Террел зашел в аптеку напротив «Клейтона» выпить кофе и дал себе возможность снять нервное напряжение; в стычке с Селлерсом не было ничего смешного. Айк был могущественным человеком, вспыльчивым и злопамятным. Он ничего не тратил понапрасну, и угрозы — меньше всего. Террел сидел со своим кофе до тех пор, пока пальцы не перестали дрожать, затем вышел и подозвал такси. Он решил снова встретиться с Сарнаком. Должно быть, Колдуэл с его программой реформ был очень опасен для Селлерса, иначе тот не стал бы затевать такую откровенно глупую игру.
Атмосфера в штабе кампании Колдуэла за последние сорок восемь часов разительно переменилась. Тогда все здесь дышало энтузиазмом мессианства; Колдуэл скакал впереди на белом коне честного политика, и силы зла в беспорядке отступали от его сияющего копья. Террел помнил это чувство, правда, немного подправляя для своего блистательного сюжета. Но сейчас большой зал был почти пуст, а флаги и портреты казались удручающе неуместными на фоне подавленной тишины. Две молодые девушки за столом подняли на него глаза, готовые к защите. Террела тронуло выражение вины на их лицах. Почему они должны испытывать вину?
