Гор Видал - Бокс Э. Смерть — штука тонкая. Фиш Р. Л. Афера Хавьера. Макгиверн У. Экстренный выпуск
«Где Майк находит этих слизняков», — подумал он, комкая и отбрасывая полотенце.
Выйдя, он едва не налетел на Карша и его бывшую жену, Глорию, стоящих у двери в спальню. Карш выглядел расстроенным и утомленным, а Глория, элегантное маленькое создание с фантастическими подрисованными бровями, казалось, была в прекрасном настроении.
— Сэм, милый, — прощебетала она, протягивая руку, — мы стали редко видеться. Почему ты про меня забыл?
Рука была мягкая и обманчивая, как кошачья лапа со спрятанными коготками.
— Прекрасно выглядишь, Глория.
— Ах, ты всегда умел сказать приятное. Я полагаю это твоя латинская кровь.
— Да, она течет с севера на юг как раз по моему бедру.
— Как-нибудь ты мне должен показать, — сказала она, сжимая его руку. Потом взглянула на Карша и состроила гримаску.
— Извини, я взбудоражила твоих очаровательных друзей, Майк. Такая элегантная компания… Все удовольствия подают им наверх вместе с заказанной едой?
— Глория, ты не хочешь убраться отсюда к чертям? — спросил Карш.
— Ты милый, — сказала она, с удовольствием отметив злость в его глазах. — Ты только позаботься утром об этом маленьком дельце, ладно? Депозит, помнишь? И о новой машине нашего любимого — я оставляю это на твое усмотрение. Надеюсь, — не забудешь?
— Ладно, ладно. Я подумаю.
— Пока, милый.
Она элегантно пошла к лифту, как игривый ребенок выставляя напоказ свое элегантное маленькое тело. Карш закрыл дверь и взял Террела под руку.
— Давай пойдем в спальню. Единственная причина, по которой мне нравится устраивать эту кашу, — держать на расстоянии эту суку. Чек для меня — что хлыст для дрессировщика.
Вечеринка быстро набирала ход, и стало легче, когда Карш закрыл за ними дверь спальни, отрезав какофонию джаза, болтовню и смех. Он медленно опустился в кожаное кресло перед камином. Майк все еще выглядел усталым, но раздражение ушло с его лица; работа творила с ним чудеса, выжигая все, кроме возбуждения от любимого дела.
— Давай все по-порядку, — сказал он, взглянув на Террела снизу вверх.
Террел рассказал все, что узнал от Пэдди Колана. Когда он закончил, Карш взглянул на часы.
— Восемь пятнадцать.
Несколько секунд он молчал, хмуро разглядывая свои руки. Потом сказал:
— Пэдди Колан — тикающая бомба, Сэм. Когда он взорвется, может задымиться весь этот сверкающий город. Нам лучше привезти его сюда. Давай посмотрим поезд из Бич-Сити около девяти. Скажи, чтобы он на него успел. И пусть не садится к своим. Я не хочу, чтобы его опять куда-то увезли. Пусть Такерман и несколько ребят из редакции встретят его на вокзале, я организую здесь ему номер. Ты сможешь потратить эту ночь на разбирательство со всей историей, а завтра утром мы ее запустим.
— Как ты хочешь ее разыграть?
— Как есть, прямо как есть. Кое-что надо помнить. — Карш взглянул на Террела, лицо его горело холодным пламенем. — Сила в правде, Сэм. Мы можем преподнести эту историю с разными трюками, но тогда мы ее ослабим и продешевим. Снимок Колана за машинкой, со сбитой назад шляпой, все расскажет. У нас история, которая хороша сама по себе. Уместность, соответствие приходят от вкуса, поэтому ты можешь когда-нибудь стать хорошим редактором. У тебя есть вкус.
Карш встал и взглянул на часы.
— Теперь давай сюда Колана. Я попытаюсь раздобыть нам выпивку.
Телефонистка сказала Террелу, что линии на Бич-Сити заняты, но обещала позвонить через несколько минут.
Карш пришел с двумя порциями виски с содовой, одну дал Террелу.
— Гости были очень рады, — сухо бросил он. — Я прервал их веселье, но они не возражали. Очень приятная компания.
— Почему ты не спустишь их в мусорный ящик? — спросил Террел и по лицу Карша понял, что сделал ошибку, но остановиться не мог. — Тогда открой окна и впусти свежего воздуха. Они же слизняки, Майк.
— А когда они уйдут, что останется? Я, сидящий совсем один, с выпивкой в руке. Может быть, они лучше, чем ничего, Сэм?
— Заведи собаку, — сказал Террел. Ему было неприятно, что пришлось вынудить Карша на такое признание. Иногда не следует указывать на очевидное. — Собаке здесь понравится, — он старался не глядеть на жесткую ухмылку на лице Карша.
— Это не место для породистой собаки. Но я скажу тебе, — он закурил и сел на подлокотник кожаного кресла. — Через год-два мне нужен будет помощник. Человек, который примет на себя некоторые из моих обязанностей. Издатель хочет «уберечь меня от моей бескорыстной преданности газете». Продолжай в том же духе, и ты станешь моим помощником.
Террелу трудно было осознать, что ему так мимоходом предложили работу в одной из ведущих газет штата. Он глупо переспросил:
— Ты, правда, предлагаешь?
— Конечно, — Карш мимолетно улыбнулся. — Год в отделе новостей, может быть, какое-то время в Вашингтоне, — это все, что тебе нужно. Ты можешь занять офис рядом со мной и, рискуя быть глупо-сентиментальным, я буду чертовски рад видеть тебя там. У тебя будет собственный экстренный выпуск, Сэм.
Зазвонил телефон.
— Большое спасибо, — сказал Террел, — ты выбрал необычный способ сообщить мне об этом, но это именно то, о чем я мечтал. Большое спасибо.
— Возьми трубку, — сказал Карш.
Телефонистка сообщила:
— Я соединилась с вашим номером, минутку, — послышался щелчок, потом мужской голос сказал: — Отель «Рилей», бронирование.
— Я бы хотел поговорить с Патриком Коланом.
— Да, сэр. — Последовала пауза, потом вопрос: — Кто его спрашивает?
— Сэм Террел из «Кол Бюлетин».
— Да, минутку.
Террел слышал глухой отзвук голосов, затем другой голос спросил:
— Террел? Это Тим Моран, отдел убийств. Зачем тебе понадобился Колан?
Террел почувствовал, как по спине пробежал озноб.
— Это личное деле, Тим. Что случилось?
— Извини, что сообщаю тебе такое, но час назад он застрелился. Он болел или что-нибудь такое?
Террел прикрыл трубку и посмотрел на Карша.
— Колан мертв. Самоубийство. Мне нужно ехать туда.
— Сначала послушай, что они скажут.
Террел отнял руку от микрофона и сказал:
— Я не знаю, был ли он болен. Можешь сказать, что случилось?
— Ладно. Его нашла горничная. Ее зовут Шмидт, Мэри Шмидт, 43 года и живет она Браунсвил, 24, Маунт Энри Роуд.
— Мне это все не нужно.
— Хорошо, она нашла его около восьми вечера. Он застрелился из своего револьвера. В левый висок. Доктор считает, что он мертв пару часов. Уличный шум заглушили выстрел.
— Он оставил какую-нибудь записку?
— Мы ничего не нашли.
