Артур Дойл - Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе
– Вы не правы. Если бы вы действительно рассказали нам все по доброй воле, то могли бы обвинить нас, – возразил баронет. – Но ведь все произошло совсем не так. Мы вынудили вас, даже, точнее, не вас, а вашу жену, признаться. Вам, собственно говоря, ничего не оставалось делать.
– Если бы не жена, я бы ничего вам не сказал, сэр Генри. Ведь, признайтесь, я молчал, не произнес ни слова.
– Поймите, Берримор, этот человек опасен для общества. Возле болот живут люди, а дома здесь находятся далеко друг от друга, так что вздумай ваш шурин напасть на кого-нибудь – и люди окажутся беззащитны перед матерым убийцей. Взять, к примеру, Стэплтонов. Ну, какое они могут оказать сопротивление? Нет, нет, пока Селдом не окажется вновь за решеткой, здесь спокойно никто спать не будет.
– Он ни на кого не собирается нападать, сэр. Я даю вам честное слово, что он совершенно безопасен. Более того, он никогда больше не вернется сюда. Поверьте мне, сэр Генри, пройдет всего несколько дней, мы все подготовим, и он уедет отсюда в Южную Америку. Ради Бога, сэр Генри, умоляю вас, не доносите о нем в полицию! Его уже практически не ищу. Дайте ему дождаться парохода. А если вы сообщите о нем, у меня и у моей жены будут неприятности. Прошу вас, сэр, не ходите в полицию.
– Что скажите, Уотсон?
Я пожал плечами.
– Если он уберется из страны, то избавит налогоплательщиков от дополнительных расходов.
– Ну, а что, если ему вздумается напасть на кого-нибудь перед отъездом?
– Он не сумасшедший, он не сделает ничего подобного, сэр! У него есть и еда, и все необходимое. Зачем ему идти на преступление, ведь он тем самым выдаст себя.
– Справедливо, – заметил сэр Генри. – Ну, так что же, Берримор, мне с вами делать?… Ладно.
– Да благословит вас Господь, сэр. Спасибо вам, от всей души благодарю вас. Если бы вы обратились в полицию, его бы непременно схватили, а моя жена этого бы не перенесла.
– Выходит, Уотсон, мы с вами помогаем укрывать опасного преступника. Правда, после того, что нам сказал Берримор, мне будет сложно заставить себя пойти в полицию. Хорошо, тема закрыта. Вы можете идти, Берримор.
Пробормотав несколько слов благодарности, дворецкий направился к дверям но, внезапно повернувшись, снова подошел к нам.
– Вы очень добры к нам, сэр, и я хочу отплатить вам тем же. Мне кое-то известно, сэр Генри. Возможно, мне следовало бы сообщить вам уже давно, но я обнаружил это совсем недавно. Я никому ни слова не говорил об этом, поскольку имеет отношение к гибели бедного сэра Чарльза.
Баронет и я, вскинув головы, посмотрели на Берримора.
– Вы знаете, как он погиб?
– Нет, сэр, этого я не знаю.
– Тогда что же вам известно?
– Мне известно, почему в тот момент он стоял у ворот. Он должен был встретиться с какой-то женщиной.
– С женщиной? Он?
– Да, сэр.
– И вы знаете ее имя?
– Нет, не знаю, сэр. Но её инициалы “Л. Л.”
– Но как вам стало это известно, Берримор?
– Видите ли, в то день, утром, ваш дядя получил письмо. Как у человека известного и щедрого, у него была обширная корреспонденция. Все, с кем случались какие-либо несчастья, слали ему письма, а он старался им помочь. Но в то утро пришло всего одно письмо, почему я и обратил на него внимание. Оно пришло из Кумби-Трейси. Я понял это по штемпелю. Почерк на конверте был явно женский.
– Так, и что дальше?
– Честно говоря, я и думать забыл об этом письме, и никогда бы о нем не вспомнил, если бы не моя жена. Несколько недель назад она убирала кабинет сэра Чарльза. Как вы знаете, его не трогали со времени гибели вашего дяди, и в самом дальнем углу камина нашла обгоревший кусочек какого-то письма. Большая часть его превратилась в пепел, остался только маленький клочок, конец странички. Текст еще можно было разобрать, хотя бумага и сильно подгорела. Мне думается, это была какая-то приписка к письму. “Очень, очень вас прошу, добрый человек, сожгите это письмо и будьте у калитки в десять часов вечера”. А внизу стояли инициалы – две заглавные буквы “Л”.
– Этот кусочек у вас?
– Нет, сэр, он рассыпался у нас в руках.
– А вы не помните, не приходили сэру Чарльзу еще какие-нибудь письма, написанные этим же почерком?
– Сэр, я не обращал внимания на переписку вашего дяди. Не найди моя жена в камине это письмо, я и о нем бы ничего не знал.
– И у вас нет соображений по поводу личности женщины, чье имя начинается с буквы “Л”?
– Нет, сэр, никаких.
– Но, я думаю, что если найти ее, то мы бы кое-что узнали об обстоятельствах гибели сэра Чарльза.
– Я не понимаю вас, Берримор. Почему вы столько времени скрывали такую важную информацию?
– Видите ли, сэр, моя жена нашла это письмо уже после того, как начались наши собственные неприятности. Мы очень благодарны за оказанную нам сэром Чарльзом милость, – вы, конечно, понимает, о чем я вам говорю. Но в тоже время, мы прекрасно осознавали, что никакие дополнительные сведения не способны вернуть его в этот мир, потому и молчали. И еще: репутация вашего дяди была очень высока, а тут вдруг в деле, оказывается, замешана женщина… Вот мы и решили…
– Избавить его имя и добрую память о нем от неприятных слухов и домыслов.
– Именно так, сэр. Я полагал, что ничего хорошего не будет. Вы же очень добры к нам, и я хочу хотя бы частично отплатить вам. Это все, что я знаю о гибели вашего дяди.
– Очень хорошо Беррримур, можете идти.
Когда дворецкий ушел, сэр Генри повернулся ко мне.
– Похоже, тьма не только не рассеивается, а, наоборот, становится гуще.
– Мне тоже так кажется. Однако если б нам удалось найти эту таинственную “Л. Л”, многое бы прояснилось. Ну, ладно, что есть – то есть. Теперь мы знаем, что где-то живет человек, которому известны некоторые обстоятельства гибели сэра Чарльза. Нам остается найти этого человека. Как вы думаете, что в этом случае нужно предпринять?
– Прежде всего, немедленно оповестить обо всем происходящем Холмса. Я дам ему тот ключ, который он с таким упорством ищет. А уж он-то, я не сомневаюсь, найдет, какую тайну им можно открыть.
Я немедленно отправился в свою комнату, и сразу же принялся составлять Холмсу отчет о нашем утреннем разговоре с дворецким. По запискам, которые я получал с Бейкер-стрит, я догадывался, что в последнее время Холмс чем-то сильно занят. Они были немногословны и торопливы, не содержали оценки присылаемых мною отчетов, да и вообще не касались выполняемой мной миссии. По-видимому, он всецело переключился на дело о шантаже, которое в данное время расследовал. А мне так хотелось, чтоб он был здесь.
17 октября.
Весь день льет дождь, капли его звенят по карнизам, шуршат в листьях плюща. Мне невольно припомнился скрывающийся на болоте беглый заключенный, и я поймал себя на мысли, что мне жаль его. Бедняга, каково ему сейчас там! Что бы он ни совершил, своими мучениями он хотя бы частично расплатился за содеянное. Вспомнил я и о том, другом, что задумчиво стоял на скалистой вершине холма. Каких только странностей я не насмотрелся за эти дни – таинственное лицо в кэбе, одинокая фигура на скале. Кто он, этот неизвестный соглядатай, человек из темноты? Друг или враг? Вечером я, надев свой непромокаемый плащ и скользя по превратившейся в месиво тропе, полный смутных предчувствий и удивительных образов, отправился в сторону болот. Дождь все шел. Он хлестал мне в лицо, монотонно колотил тяжелыми каплями по капюшону, забивался за воротник. Господи, помоги тем, кто оказался в такую пору вблизи великой топи – по нормальной-то дороге идти невозможно. Я довольно быстро нашел тот холм с изрезанной ветром скалистой вершиной, на которой я видел странную одинокую фигуру. Долго я стоял там, оглядывая сумрачную равнину с разбросанными по ней валунами. Быстрые струи дождя стекали по их красновато-коричневым бокам, стремительно уносились в низины, а над всем этим угрюмым местом, стелясь по земле, беспрестанной вереницей тянулись свинцово-серые облака. Они обволакивали холмы, нанизываясь на них кольцами. Жутковатый и завораживающий пейзаж. Слева, в промежутке между холмами, далеко вдали возвышались две башни Баскервиль-холла, единственные видимые следы пребывания человека, если, конечно, не считать останков доисторических жилищ, торчащих на холмах. И нигде я не обнаружил следов того странного человека, которого заметил стоящим на скале две ночи назад.
