Эдмунд Криспин - Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек (сборник)
– Куда вы меня везете? – слабый, лишенный интонаций голос Хейверинга нарушил тишину. – Вы за это ответите, все вы.
– В красивую заводь, – задумчиво ответил Фен. – Это совсем недалеко отсюда. Когда мы прибудем на место, вы расскажете нам обо всем, что случилось прошлой ночью.
– Вы ошибаетесь, сэр. И не подумаю.
Фен не ответил, его бледно-голубые глаза смотрели задумчиво, он как бы отсутствовал, скользя взглядом по берегам, ивам, густо нависшим над водой, зарослям тростника, в которых запутались сухие ветки, по слабым вечерним отблескам света на реке. Тучи собирались на западе, набегая на заходящее солнце, дождевые тучи. Воздух становился прохладнее. Зимородок, блеснув синим и зеленым оперением, вспорхнул с нависшей над водой ветки, когда они проплывали под ней. Уилкс на носу лодки, казалось, совсем засыпал. Мистер Хоскинс, большой и меланхоличный, греб неутомимо и размеренно, Кадоган, все еще несколько оглушенный после того удара в челюсть, греб менее уверенно. По правде говоря, он уже чуть-чуть подустал от жизни, полной приключений; накануне вечером, произнося перед мистером Споудом речь, он и не думал ни о чем подобном, а если и думал, то мысль эта была подернута флером романтики, надлежащим образом завуалирована и смягчена. Он лишь надеялся, что теперь все близится к концу, что Хейверинг и есть убийца и что его больше не будут бить. Он начал думать о том, как живут мистер Скотт и мистер Бивис, а затем, найдя это занятие немного скучным, обратился к мистеру Хоскинсу:
– Как вы нашли этого человека?
Мистер Хоскинс начал свой отчет медленным и мрачным тоном при злобном молчании Хейверинга, не спускавшего с него глаз.
– Валлиец из Джизуса, – сказал он, – первым навел нас на его след. По нашему описанию он, похоже, решил, что тут ошибки быть не может. Так и оказалось, – едва заметное выражение удовлетворения осветило лицо мистера Хоскинса. – Я проник в его приемную, – продолжал он иносказательно, – употребив стратегию, подразумевавшую упоминание опасностей, связанных с деторождением, и необходимости немедленной гинекологической помощи. Несколько человек, к счастью, заняли разные позиции вокруг дома во избежание попыток доктора к бегству. Как только я увидел его, то сразу же перешел к делу, осведомившись, как ему удалось избавиться от тела. Он был очень встревожен, хотя теперь, надо думать, станет это отрицать.
– Ах ты, клеветник недоспелый! – прервал его доктор. – Конечно, я отрицаю это.
– Я продолжал настойчиво расспрашивать врача, – продолжал мистер Хоскинс с невозмутимым видом, – задавая вопросы о его передвижениях прошлой ночью, о наследстве, о мистере Россетере и еще кое о чем. Я видел, что с каждым следующим вопросом его страх нарастал, хотя он старался скрыть его. В конце концов я сказал, что ввиду неудовлетворительного характера его ответов я должен препроводить мистера Хейверинга в полицейский участок. Он ответил, что это дикость, что я принял его за кого-то другого, что он понятия не имеет, о чем я говорю, и так далее. Добавил, однако, что он готов идти вместе со мной в полицию, чтобы доказать свою невиновность и заставить меня заплатить за то, что он загадочно назвал «клеветническим вторжением». Затем доктор вышел якобы за шляпой и пальто и, как я и ожидал, не вернулся. Собственно, через пару минут он уже потихоньку выкатывал свой велосипед с привязанным к багажнику чемоданчиком через заднюю калитку.
Тут мистер Хоскинс сделал паузу и нахмурился.
– Наша засада не схватила его там и тотчас же только потому, что за этот пункт отвечал мистер Адриан Барнеби, а он не из тех, кто способен надолго сосредоточиться на чем-то одном. Как бы там ни было, но доктор вскочил на велосипед и уехал прежде, чем они подняли тревогу. Я ненадолго задержался в приемной, чтобы позвонить вам в «Булаву и Скипетр», а остальное вам известно.
– А почему, – спросил Фен, – вы не уехали на своей машине, Хейверинг?
– Я ехал по своим делам, как обычно, – огрызнулся тот.
– О мои бедные лапки! – с отвращением прервал его Фен. – Должно быть, вы боялись, что мистер Хоскинс услышит шум машины. Или у вас как раз не оказалось ее на месте? – Он огляделся по сторонам. – Что ж, вот мы и приехали. Клади руль штирборт… Нет, штирборт, Ричард. Это лево руля.
Лодка проплыла сквозь заросли тростника в заводь, на которую он указал. Это было нездоровое место с застоявшейся водой. Мелководье было покрыто зеленой ряской, и обилие водившихся здесь комаров отнюдь не способствовало приятному времяпрепровождению. Кадоган не мог понять, почему Фен привез их сюда, но к этому времени ему было не до вопросов о чем бы то ни было, его охватило тупое безразличие ко всему.
– Так вот… – сказал Фен, вставая. Лодку сильно качнуло, и Уилкс проснулся. Кадоган и мистер Хоскинс вставили весла в уключины и выжидательно взглянули на Фена. В огромных зеленых глазах Хейверинга нарастало выражение страха, но взгляд, которым он обводил их, все еще был каким-то безжизненно остекленевшим, как если бы испуганное лицо лишь смутно виднелось сквозь мутное оконное стекло.
– В этом деле слишком много неопределенности, – медленно заговорил Фен, – и у меня нет времени тянуть с ним, Хейверинг, пока вы то по-детски пытаетесь увильнуть, то потчуете нас притворными вспышками негодования. Нам достаточно известно об убийстве мисс Тарди, чтобы обвинить вас в участии в сговоре, но мы пока не знаем, кто убил ее. Это единственная причина, по которой вы нас интересуете.
– Если вы думаете, что угрозами…
Фен поднял руку:
– Нет, нет. Действия, мой дорогой медик, действия. У меня нет времени на угрозы. Отвечайте на мои вопросы.
– Не буду. Как вы смеете держать меня здесь? Как?..
– Я же вас предупреждал насчет подобной болтовни! – сказал Фен грубо. – Мистер Хоскинс, будьте добры, помогите мне опустить его голову в эту грязную воду и подержать ее там.
Затеять потасовку в плоскодонке безопаснее, чем в какой-либо другой лодке: перевернуть ее практически невозможно. У Хейверинга не было никаких шансов. Шесть раз его голову погружали в зеленую ряску при ободряющих невнятных комментариях Уилкса, которые он сопровождал аплодисментами.
– Окунайте его! – визжал он со средневековой жестокостью. – Окунайте чертова душегуба! – Кадоган довольствовался ролью зрителя и советами Хейверингу как следует наполнять свои легкие воздухом перед каждым погружением. После того как они окунули его в шестой раз, Фен скомандовал:
– Довольно. Пора «честь, утопленницу, вытащить за кудри»[326].
Хейверинг упал обратно в лодку на спину, задыхаясь и ловя воздух ртом. Он являл собой поистине тягостное зрелище. Редкие волосы, мокрые и растрепанные, прилипли к черепу. Зеленая ряска прилипла к нему комками и пятнами. От него исходил невыносимый запах, и было очевидно, что этак он долго не протянет.
